Клан Пекла - Влад Лей

просто снес голову с плеч одного из самых богатых людей в известном космосе. Пока голова взлетала, выражение лица успело измениться на бесконечно удивленное. Свен был уверен, что его то точно никогда не коснется чаша искупления грехов. А уж если он заплатил кому-то деньги, то купил его сразу и с потрохами. И тут такой облом. Тапок его просто обманул…

— Что ж, остались только вы и я, г-дин Вирт. Хотя нет, вон то, что осталось от Масахи, еще булькает… — заявил Тапок.

Потомок немецких воителей гордо вскинул голову.

— Если вы надеетесь, что я буду умолять пощадить меня или выпрашивать что-то у вас, участвуя в вашей садисткой игре, то не дождетесь. Я не страшусь смерти! — весь пафос фразы пропал, когда в самом конце на слове «смерти» Ганс громко «выпустил ветра».

— Да-да, и Вотан примет вас в свои объятия, — кивнул Тапок, — хотя нет, не примет. Для этого нужно умереть смертью воина, а ее я вам не дам. Быть зарезанным как баран– путь в Хель. Знаете ведь мифы своего народа?

Оппонент молча глядел на Тапка, и тот продолжил.

— Объясните мне только одно: вы поборник «чистоты нации», расист и ксенофоб. Отчего ваша ксенофобия не мешала вам троим действовать заодно с чужими, которые ничто иное, как враги человечества?

— Вы не поймете, Тапок. Это выше, чем любая ксенофобия. Это возможность. Возможность избавить все человечество от гнета нашей дурацкой культуры и дать всем людям шанс на новую, правильную жизнь. Без всяких Ассамблей сверху. От каждого по способностям, каждому по потребностям. Сначала наведем порядок среди своих, а дальше уже и с чужими разберемся…

— Ага, была и такая сказка. В начале 20 века на Земле. Кончилось все ожидаемо — ничем. Те, кто пришел к власти, стали куда «ровнее» тех, кто остался внизу, и их потребности все росли. При этом любой, спросивший про способности, быстро оказывался в тюрьме как противник воли народа. Ну а с проклятыми империалистами разобраться руки так и не дошли… А еще один древний философ сказал очень мудро: «Тот, кто не хочет кормить свою армию, кормит чужую».

— Чужим не нужны наши планеты!

— Всем чужим? Или только отдельным их видам? Жуки точно не отказались бы.

— Они четко дали понять, что им не нужна война, это мы, люди, ее начали! Они разумные и миролюбивые!

— И как вы, такой наивный, нажили огромное состояние и добились таких высот? — рассмеялся Тапок. — Людям ведь наверняка так не доверяли…

Вирт промолчал, исподлобья глядя на Тапка.

— Ладно, я понял. Вы качественно косите под идиота. Не люблю беседовать с идиотами. Прощайте, г-дин Вирт!

— Постойте. А что вы хотите услышать, Тапок? Ну вот что?

— Правду. Все ваши проекты всегда нацелены на получение прибыли. Какую прибыль вы хотели заграбастать сейчас?

— Прибыль? Речь не идет о просто прибыли. Это власть, г-дин Тапок! Такая, знаете, всеобъемлющая власть. Когда рухнет Ассамблея, то у власти окажутся те, кто будет смелее и сильнее. А если ты заранее готов к такому раскладу, то у власти будешь именно ты.

— То есть предательство собственно расы ради…власти?

Вирт посмотрел на Тапка с превосходством.

— Вам не понять. Ваш ограниченный ум видит только черное и белое. Вы не хотите смотреть глубже, г-дин Тапок.

— Ну почему же…сейчас посмотрим глубже. Вы знаете, я тоже большой любитель старины. Так вот, у норманов была одна прекрасная кара, предназначенная специально для предателей…думаю, вам, как их потомку, должно понравиться.

К моменту, когда на двери в смежное помещение рванула последняя мина, сметя «Шутер» и десяток Чистильщиков, опрометчиво укрывшихся за ним, перед Тапком красовалась «инсталляция», представляющая собой страшным образом изуродованное тело последнего члена Совета. У Тапка не было времени делать все по заветам предков, так что он просто нанокатаной обрубил ребра у самого позвоночника, провел, чуть нажимая лезвием, от копчика к шее Германа, разрезая плоть, кожу, костюм. Одним движением запустил обе свои кисти в разрезы и выдернул наружу ребра, выворачивая их вверх замысловатой фигурой. А потом вытащил из изуродованного тела легкие и нацепил их на верхушки ребер. К этому моменту Герман был уже мертв.

Тапок равнодушно плюнул на труп. Достойно этот урод умереть не смог: орал, визжал и вырывался. Так что пусть его гоняет по холодным плесам Хель, если, конечно, он достоин хотя бы этого.

А ему, Тапку, теперь предстояло совершить почти невозможное. Надо было спуститься на 42 этажа вниз, в прямом смысле прорубая себе дорогу через орды врагов. Кто-то счел бы это безумием, но не стоит забывать, что в руках у Тапка была лучшая в мире «отмычка», и ему вовсе не требовалось убивать сотню человек только для того, чтобы выйти. Тапок вдохнул, выдохнул и, призвав на помощь древнего духа — помощника десантников, три раза рубанул клинком по полу, вырубая треугольник бетона в самом его центре. Секунду почти он провисел в воздухе и рухнул вниз, на 41 уровень… Теперь предстояло повторить это еще сорок раз…

Глава 24

— И как это понимать, Авель? Мы с тобой драпали, как зайцы. И ладно я, старый и больной человек. Но ты?

— Папа, ты меня, конечно, прости, но я тебе один вопрос задам. Ты уверен, что Тапок — вообще человек? Потому что то, что он творил на уже бывшей базе Совета, и то, что он устроил нашим людям на базе «Бастардов», выходит лично за мои рамки представления о человеческих возможностях.

— Ты хочешь мне сказать, что…?

— Что если бы мы не совершили «тактическое отступление», то этот урод убил бы нас обоих. Я не знаю, где ему ставили импланты, я не знаю, чем он там ширялся, но факт остается фактом. Я не могу ничего противопоставить существу, вырывающему из бронированного гравилета на ходу дверь и умудряющемуся расстрелять экипаж за 4 секунды, не промазав. Он убил полсотни наших людей за пятьдесят две секунды. По одному бойцу в секунду. Думаю, убил бы и больше, просто оружие не позволяет ему быстрее стрелять. Мы потеряли половину наших людей. Половину, дон Лука!

— Ну, зато у нас есть козырь. Его девушка у нас.

— Не скажу, что это наша заслуга. Ее случайно нашли, так то. Просто повезло. И не скажу, что этот козырь может «сыграть». Скорее уж навредить…

— Так,