Дебют четырех коней. 1946-1947 - Андрей Николаевич Савинков

— Товарищ генерал-полковник собирает всех командиров дивизий у себя в штабе в восемь вечера, — Курт коротким движением бросил взгляд на наручные часы. Стрелки показывали два пополудни. — Вы успеете закончить разгрузку к этому времени?

— Успеем, — кивнул немец. — Нам обещали топливо дополнительное, не знаете, есть лишние заправщики?

— Узнаю, — пожал плечами русский капитан.

Настроение немецкого генерала было просто паршивым. Ехать куда-то на край света — три недели в поезде — чтобы потом решать все вопросы обеспечения через приставленного русского капитана? Что за бред? Кто это все придумал?

На вечернем совещании в штабе армии Курт — опять же с помощью переводчика, при этом у немца начинала закрадываться нехорошая мысль, что такими темпами ему придется вообще учить русский язык — узнал, что его танковая дивизия будет занимать правый фланг 36-ой армии, наступающей вдоль железной дороги на Харбин.

Поскольку направление это было наиболее очевидным в том числе и для японского командования именно здесь японцы за прошедшие десять лет построили самую густую сеть оборонительных укреплений. Доты, минные поля, километры колючей проволоки и траншей.

— Ставка не ждет от нас быстрого продвижения, — вещал собравшимся командирам начштаба 36 армии генерал-лейтенант Рогачевский. — Наша задача приковать к своему направлению самые боеспособные из оставшихся на континенте японских войск. Не дать им сманеврировать и отступить, позволить войскам, наносящим главный удар двигаться вперед без каких-либо помех. Тем не менее, учитывая сложившийся расклад сил и состояние противника лично я надеюсь на молниеносный успех. Чем быстрее мы будем продвигаться вперед, тем сложнее японцам будет реагировать.

— Какое противодействие ожидается? — Последовал вопрос «из зала».

— Авиации у противника на континенте практически нет, по выявленным ранее аэродромам наши ВВС нанесут упреждающий удар, поэтому с воздуха проблем ждать не следует. Японская бронетехника малочисленная и устаревшая, поэтому самые большие проблемы нам могут доставить только долговременные бетонные укрепления, мины и зарывшаяся в землю пехота, — Рогачесвкий задумался на минуту и добавил, — завтра по железной дороге должны приехать навесные танковые тралы, прошу командиров танковых частей прислать транспорт и установить их на технику. За большие потери в техники от мин буду спрашивать отдельно.

Идея устанавливать тралы за ночь до начала наступления явно никого из присутствующих танкистов не воодушевила, однако тут делать нечего — жить захочешь еще и не так раскорячишься. Ну а такие вот авралы, связанные с логистическими проблемами перед большим наступлением — дело со всех сторон привычное. Без этого еще ни разу не обошлось.

Само наступление началось ночью 3 ноября с массированного артиллерийского налета с участием нескольких сотен орудий и реактивных минометов. До этого Курту приходилось только один раз видеть работу ракет, причем находился он в этот момент по другую сторону «ствола». Наблюдать это действо со стороны запускающих ему откровенно говоря понравилось куда больше.

Потом по находящимся в тылу японским позициям отработали русские штурмовики — судя по начавшим подниматься в небо столбам дыма — совсем не безуспешно, а уже ближе к 8 часам утра — дни в ноябре короткие, поэтому военные пытались использовать светлое время суток по полной — последовала команда на выступление собственно танковых частей.

Здоровенные немецкие «Пантеры-2», которые составляли в дивизии Курта основную ударную силу очень забавно выглядели рядом с приземистыми русскими Т-45. Немецкий танк был больше и тяжелее чуть ли не пятнадцать тонн, — хотя оба танка считались представителями средней весовой категории, — при этом имел пушку калибра 88мм и в полтора раза более мощный двигатель, что примерно уравнивало две машины в подвижности.

Одновременно с этим даже визуально было понятно, что конструкция русского танка более современная — он был более приземистым, не имел огромных уязвимых надгусеничных полок, а зализанная башня способствовала частым рикошетам вражеских снарядов. Очевидно было, что в противостоянии танковых идеологий СССР далеко обошел своего недавнего противника, и вскоре, видимо, всем немецким кошкам придется отправиться на покой. Кому в музеи, но большинству — в переплавку.

Само наступление танковых армад Советского Союза на пытавшихся хоть как-то отбиться японцев большого интереса вызвать не могло. Ни у Курта, повидавшего за десять лет войны слишком много, ни у любого другого постороннего наблюдателя.

Слишком была велика разница в задействованных силах, техническом оснащении, опыте солдат и офицеров. Наверное, со времен Польши — во всяком случае по личным ощущениям генерала Мейера — война для него не была столь простой.

Его 18 танковая дивизия, укомплектованная исключительно ветеранами, прошедшими не одну кампанию, за первый же день прошла двадцать пять километров, буквально проломив оборонительные порядки японских войск. Подданным микадо было просто нечего противопоставить тяжёлой немецкой броне, поддержанной многочисленной русской артиллерией и авиацией.

Если в первой половине дня сидящие в бетонных дотах японцы — а часто не японцы даже, а местные маньчжуры — еще пытались как-то сопротивляться, то к вечеру они стали повально бросать оружие и сдаваться. Как потом узнал Курт сработала внутренняя пропаганда китайских коммунистов, которые пустили слух, что СССР позволит создать отдельное от Пекина маньчжурское государство. В таких условиях воевать до последнего за находящихся на краю пропасти японцев просто глупо.

5-ого ноября наступающие с северо-востока части 36 армии взяли город Хулун-Буир, самый крупный населенный пункт в Мачжоу-Го западнее Большого Хингана. Взятие этого пункта, являвшегося еще и перекрестком дорог, в том числе и рокадных идущих вдоль границы с СССР и Монголией, автоматически отрезало все японско-маньчжурские войска по правую и левую руку от хоть какого-то тылового обеспечения.

Ещё спустя два дня немецкая 18 танковая оказалась у отрогов гор, рассекающих данную местность с северо-востока на юго-запад. Собственно, реальными горами назвать эти возвышенности достаточно сложно поскольку средняя высота местных «пиков» колебалась в районе 1000 метров над уровнем моря. С другой стороны, для того чтобы неимоверно усложнить наступающим танкистам жизнь и таких «гор» было более чем достаточно. Благо погода стояла сухая и бесснежная, в противном случае преодолеть Большой Хинган в разумные сроки и вовсе стало бы невозможно.

Тут во всей красе себя показала советская авиация. Летуны с красными звездами на крыльях, не только наносили удары по узлам сопротивления, укреплениям, складам и прочим важным во время любых боевых действий пунктам, но еще и успела высадить воздушные десанты в предгорьях Большого Хингана, с тем чтобы японцы не успели оседлать немногочисленные тут горные дороги.

И более того, за четыре дня операции транспортная авиация — в сложных ноябрьских метеоусловиях — успела на занятые десантниками плацдармы перебросить достаточное количество топлива и боеприпасов, чтобы подошедшие сюда к 7 ноября танкисты могли