Гонщик - Дмитрий Матвеев

все прочие звуки. А мне было все равно, мне оставался только один поворот до финиша. Гусара на третьей дорожке за соперника уже можно было не считать, ему теперь ничего не светило. Даже если бы удалось ему проскочить свалку без потери скорости, за оставшиеся полкруга он ничего не успеет сделать. Последний поворот, уже в одиночестве, последняя прямая, секунда, еще одна и — финиш!

На трибунах творилось что-то невероятное. Раньше как-то не доводилось мне при таком стечении народа побеждать, а теперь я просто всем существом почувствовал, как это бывает. Ощутил, какой приход случается у музыкантов, когда те стадионы с ума сводят. И на этой волне у меня немного снесло крышу. Я притормозил и неспешно поехал по ипподрому совершать почетный круг победителя. Нет здесь такой традиции? Теперь будет! Одной рукой руль придерживаю, другой машу трибунам. А оттуда несется: «Стриженов!» «Я тебя…» «А-а-а» и просто мужской свист и дамский визг. Только что чепчики в воздух не летят. Слова, фразы доносятся обрывками, но это и не важно. Важно то, что люди приветствуют победителя, как могут и как умеют. А победитель — я!

Мою эйфорию снесло в один миг, когда я доехал до места аварии. Там уже стоял медицинский фургон, в него грузили носилки. Человек на носилках простыней был покрыт не полностью, да и несли его санитары головой вперед. Слава богу, живой. Насколько здоровый — врачи скажут. Я в понедельник непременно в больницу наведаюсь, справлюсь о здоровье.

А вот и мобили. Что сказать? Каша. Куча искореженных обломков. Это не как у Клейста было, это полноценный утиль, восстановлению не подлежит. И я точно знаю, кто виноват. Слишком небрежен гонщик «Скорости», слишком грубо и рискованно пилотирует. То есть, пилотировал. И тут кольнуло меня как иглой: Маннер на меня зуб имеет, баронет — тоже. Они, конечно, соперники, но в этом случае вполне могут задружить против меня. Как бы совместно пакость какую не учинили, с них станется. А что они могут? Самое простое, что в голову приходит — обвинить меня в преднамеренном устранении конкурентов. Но мой-то мобиль следов столкновения не имеет, я даже краешком никого не зацепил. Отсюда какой вывод? Будут эти следы организовывать. Не сами, конечно, найдут человечка, заплатят каким-нибудь уголовникам. Не факт, конечно, но за машиной надо следить, охранять.

Я вновь подъехал к финишной черте. Настроение приупало, но надо ведь шоу делать! Я и делал: широко улыбался, махал рукой, посылал дамам воздушные поцелуи. Публика махала мне в ответ и кричала. Расслышать отдельные слова сквозь общий шум было невозможно, но я предпочту думать, что мной восхищались.

Подошел распорядитель, пригласил на вручение приза. Куда идти? Наверх, в самую элитную ложу. Туда, где баронесса. Я шагнул было следом, но тут же углядел напряженное лицо Маннера и деланно спокойное Вернезьева. Как есть недоброе задумали. Ну так предупрежден, значит, вооружен.

— Одну минуту, — это распорядителю.

Пять шагов до трибун, до моих шалопаев.

— Дело есть. В гоночном мобиле посидеть хотите?

Еще бы они не хотели!

— Тогда вот что: Мишка, тебе — мобиль охранять. Смотри, чтобы к нему ни одна собака не сунулась, особенно слева сзади. Вот, держи — я вложил в его руку тяжелый «бульдог». — Не свети, спрячь в карман. Отдашь Клейсту, как только придет. Машка, ты беги со всех ног на стоянку, зови Клейста сюда. Пусть тоже караулит, а лучше отгонит мобиль на нашу площадку, там народу поменьше. А ты, Дашка, будешь сидеть в мобиле. И если какая замятня случится — изо всех сил кричи, визжи, зови на помощь. Всем всё ясно? Ну тогда вперед.

Дети кинулись исполнять поручения, а я отправился следом за распорядителем. Поднимался по лестнице за наградой, но душа была не на месте, все мысли о другом: решатся ли эти двое на пакость? Успеет ли Клейст? Справятся ли дети?

Оглянулся с полдороги. Машки уже не было видно — усвистала. Дашка гордо восседала на месте водителя, держась за баранку руля и свысока поглядывая на крутившихся поблизости людей. А Мишка, сунув правую руку в карман, застыл часовым у левого заднего крыла.

Я двинулся дальше, и уже через два шага был остановлен истошным дашкиным воплем:

— А-а-а! Убива-ают!

Какой там к черту приз! Я опрометью кинулся вниз, прыгая через три ступеньки, пытаясь на ходу разглядеть, что же происходит у мобиля. Мишки видно не было, можно было лишь различить какую-то возню за мобилем. Кто, с кем — поди разберись! Вон бежит со всех ног Клейст с монтировкой в руке. Но от него пользы мало, он пока добежит, да пока отдышится, все уголовники разбегутся. Чуть впереди поспешает Машка. То остановится, то снова сорвется на бег — вроде, как дорогу показывает, и подгоняет не слишком молодого механика всем своим видом.

— И-и-и! — визжит, надрывается Дашка.

Да что там, никого нет? Кто-нибудь остановит уже этот беспредел? Ведь только что толпа народа вокруг мобиля шлялась. А-а, вот они: выстроились поодаль, глазеют, сволочи. Телефонов нет, а то бы снимали, да в ютюб-инстаграмм выкладывали. Да и сейчас несколько вспышек магния сверкнуло. Это репортеры суетятся, сенсацию ловят. А полиция? Где эта гребанная полиция, когда она так нужна?

Я рывком перепрыгнул бортик трибун, обогнул мобиль. В правом кулаке уже зажат болтик. На земле у заднего колеса в пыли возятся двое: невысокий худощавый мужик и Мишка. Мужик явно сильнее. Оседлал пацана и занес руку с ножом. Но я-то уже здесь, рядом. Сходу пробил тяжелым сапогом урке под ребра. Тот кувыркнулся и вскочил, выставив перед собой нож.

Против такого я приемов не знаю. Револьвер отдал. Был бы ломик подлиннее — сразился бы. А так, голыми руками… И отступить нельзя, за спиной дети. Но и дать бандюге уйти тоже нельзя. Надо ведь выяснить, кто его послал и зачем. И тут за спиной Мишкин голос:

— Владимир Антонович!

И тяжелая стальная тушка «бульдога» ткнулась мне в ладонь.

Теперь другое дело, теперь уже сила на моей стороне. И бандит это тоже просек. Развернулся и кинулся наутек.

Я не такой хороший стрелок, чтобы попадать на выбор в руку или в ногу бегущему человеку. Да и народу вокруг полно. Что если промажу и зацеплю кого? Поэтому целился в самую крупную мишень, в спину.

Бах! Бах!

Я попал, точно. Даже видел, как две пули одна за другой рванули легкую парусиновую куртку. Но то ли рана вышла легкая, то ли еще что, но только