Пылающие души - Патриция Хэган

А ее мать продолжала цепляться за жизнь, и доктор Перкинс однажды сознался: он не надеялся, что она проживет так долго.

– Если бы не вы, Джулия, – сказал он как-то вечером, – она бы так долго не протянула.

В эту минуту Джулия молилась лишь об одном: чтобы угрызения совести не отразились на ее лице – ведь она так часто желала матери смерти! Если бы она поправилась, Джулия приложила бы все силы, чтобы помочь ей. Но положение было безнадежным, и у Джулии все чаще возникала мысль покончить с собой – смерть казалась ей желанным избавлением от адских ежедневных мучений.

Ее единственной отрадой были ночи, когда Вирджил оставался в городе. Лайонел иногда докладывал Джулии о том, как развлекается Вирджил. Негры, приезжающие в Саванну за припасами, собирались на пристани и обменивались сплетнями, поэтому вскоре весь город узнал, что Вирджил Оутс стал завсегдатаем игорных домов.

В один такой вечер после ужина он встал из-за стола, подошел к Джулии и запечатлел на ее щеке слюнявый поцелуй. Джулия содрогнулась от отвращения, а Вирджил лишь рассмеялся и произнес:

– Мне жаль оставлять тебя в одиночестве, дорогая, но ничего не поделаешь. Завтра мы наверстаем упущенное. Ты уложишь мать пораньше, и мы проведем приятный вечерок вдвоем.

Он уехал, а Джулия еще долго сидела неподвижно, борясь со слезами досады и беспомощности. Вскоре ей пришлось встать, подняться к матери и уговорить ее проглотить хоть несколько ложек бульона. В последнее время мать часто качала головой и уверяла, что у нее нет аппетита.

В присутствии матери Джулия скрывала свои тревоги и опасения. Но однажды мать заметила грустное выражение на ее лице и расплакалась. Неудержимо всхлипывая, она пробормотала:

– Это я во всем виновата. Я причинила тебе слишком много горя, Джулия. Ну почему смерть так медлит?

Заметив, что Джулия не прикоснулась к содержимому собственной тарелки, Сара запричитала:

– Без еды вы вскоре исхудаете, как ваша мама. Посмотрите-ка, вы даже не дотронулись до цыпленка, а ведь вам всегда так нравилась жареная курятина…

– Рядом с этим мерзавцем я не могу есть, Сара. От него меня тошнит. – Джулия в отчаянии покачала головой. – Когда-нибудь мое терпение лопнет, и я запущу ему тарелкой в голову, не задумываясь о том, что мама услышит шум и встревожится. Да простит меня Господь, долго я не выдержу.

Сара положила пухлую руку на плечо девушки.

– Мисс, я понимаю, вам нелегко. Тягостно знать, что за тебя некому заступиться. Но не забывайте, что каждому человеку Господь отпускает столько страданий, сколько тот способен вынести. Так что верьте в Его милосердие и не падайте духом.

– Похоже, Господь переоценил мои силы, – вздохнула Джулия. – Даже Майлс всегда называл меня неженкой.

– Мистер Майлс стал бы гордиться вами, если бы узнал, что даже горе не сломило вас, поверьте мне. Джулия поджала губы.

– Может быть. Но когда я вспоминаю о том, как была пленницей Дерека и временами мне хотелось визжать от досады, то мне становится просто смешно: тогда я еще не знала, что такое беда.

– Ну и ну, мисс Джулия! – усмехнулась Сара, собирая со стола посуду. – Вот теперь я вижу, что вы и вправду любили этого человека. Стоит вам вспомнить о нем, ваши глаза сияют, как звезды!

Дерек часто повторял, что никогда не видел таких прекрасных глаз, как у Джулии. При этом его голос, обычно резкий и холодный, становился непривычно мягким, ласковым…

Джулия отогнала от себя опасные воспоминания и взглянула на Сару, которая таинственно усмехалась.

– Нет, я не любила его, – заявила Джулия. – И даже если любила, какая разница? Больше мы с ним никогда не увидимся. Вероятно, он по-прежнему прорывает блокаду янки и заводит себе подружек в каждом порту.

– А я готова поручиться, что вы мечтаете, чтобы в эту минуту он стоял на пороге вашего дома.

Джулия пренебрежительно фыркнула:

– Неужели нельзя поговорить о чем-нибудь другом?

– Конечно, мисс, – с усмешкой кивнула Сара и защебетала о том, как сегодня утром встретилась в городе с Аделией Кэрриган. Джулия прикусила язык, чтобы не выпалить, что она не желает слышать об этой распутнице. – Она говорит, что мистер Томас стал настоящим денди. Вместе с другими офицерами он служит в Ричмонде, в тюрьме для янки. Миссис Кэрриган в каждом письме зовет его домой.

Джулия поднялась и оправила юбку.

– Приготовь ужин для мамы. Я сама отнесу поднос в спальню.

– Аделия Кэрриган вам родня, но ни разу не приехала навестить вас, – продолжала беспечно болтать Сара. – А ведь ей известно, что ваша мама больна! Я уж не помню, когда она в последний раз переступала порог этого дома.

Джулия подергала высокий воротник платья. Он царапал и натирал шею, но в присутствии Вирджила Джулия не отваживалась надевать платья с низким вырезом. Она вовсе не собиралась соблазнять его и надеялась только на то, что к лету ее положение изменится. Летом в закрытых платьях она извелась бы от жары. Она поднялась к матери и заставила ее выпить немного чаю и съесть несколько ложек риса с горячим молоком и сахаром. Затем Джулия перестелила постель, обтерла влажной губкой истощенное тело больной и укрыла ее одеялом. Покончив с туалетом, она попыталась было почитать матери вслух, но вскоре увидела, что мать крепко спит.

Вошедшая в спальню Сара прошептала, что теперь самое время припрятать еще кое-какие драгоценные вещицы.

– Разыщите драгоценности, а я отдам Лайонелу несколько серебряных ложек. Мистер Вирджил не заметит, что они пропали – их вынимали из шкафа лишь в торжественных случаях.

– Но рано или поздно он обнаружит, что столовое серебро стало пропадать, – обеспокоено возразила Джулия.

– Знаю. Будем надеяться, что вскоре… – Она пристыжено умолкла.

Джулия поняла, что хотела сказать негритянка: возможно, вскоре мать умрет, и они покинут дом.

– Я все понимаю, Сара, – прошептала она. – Ты ни в чем не виновата. Я тоже часто упрекаю себя за подобные мысли.

Вернувшись в спальню матери, она вынула из шкатулки ожерелье с бриллиантами и рубинами и такие же серьги и отдала их Саре. Вместе с драгоценностями они вынесли из дома тяжелый серебряный подсвечник и несколько подносов. Лайонел ждал за домом. Он сложил все вещи в большой мешок, вскинул его на плечо и зашагал в сторону леса.

Джулия знала, что он закапывает веши на краю фамильного кладбища Маршаллов, неподалеку от могилы ее отца. Разрытую землю Лайонел присыпал листьями и хвоей, чтобы ее не заметил случайный прохожий и не обнаружил клад.

Пожелав Саре спокойной ночи, Джулия ушла в спальню, радуясь, что сегодня ей не грозит визит Вирджила. После его ночных посещений ей казалось, что она с ног до головы выпачкана грязью. Это ощущение не имело ничего общего со страстью к Дереку. Вирджил не проявлял к ней даже подобия нежности – просто утолял похоть, наслаждаясь ее унижением, душевными и телесными муками.