Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Улам

Вскоре он опять заговорил об отставке, если этому молодому нахалу Троцкому позволят остаться постоянным сотрудником «Искры». Аксельрод был единственным человеком, который мог улаживать конфликты между Троцким, преклоняющимся перед ним, и Плехановым (из всех социалистов только Аксельрод продолжал дружить с Плехановым). Следует отметить, что Троцкий уже разочаровался в меньшевиках, и его блестящее статьи все реже появлялись в «Искре».

Последний случай характеризует губительную слабость меньшевиков. Из ленинской концепции построения партии логически вытекало появление главного лидера. Но меньшевики, отвергая предложение Ленина, не могли создать собственную единую, подчиняющуюся жесткой дисциплине партию. В итоге их партия превратилась в хор, состоящий из враждующих примадонн. Их идеология, честно говоря, ничем не отличалась от большевистского авторитаризма: воинствующий, революционный марксизм. В борьбе за политическую власть их концепция фатальным образом сочетала авторитарную идеологию с демократическо-гуманистическими сомнениями. В этих условиях Ленин обязан был обзавестись сторонниками в России. Нарастало революционное возбуждение, близился 1905 год. Ситуация требовала решительных действий, а сентиментальное отношение к уважаемым ветеранам, сомнения и колебания, составлявшие сущность меньшевизма, абсолютно не соответствовали требованиям дня. Зато возросло влияние Ленина. Он был решительным и «жестким». Он в одиночку выстоял против тех, кто говорил о гибели социализма.

В конце 1903 года Ленину следовало успокоиться, чтобы и дальше сохранять свое влияние в партии. Потерпев поражение в западных социалистических кружках, мог ли он компенсировать потери, распространив влияние на социалистов в России? С помощью ЦК, находящегося в России, ему удалось добиться ряда резолюций, осуждающих меньшевиков и требующих, чтобы они подчинились большинству. В откровенном, тяжеловесном слоге без труда угадывался автор. Он фактически сам написал текст резолюций, затем его агенты в России пытались запугивать, а потом обманом заставить различные «местные» комитеты отправить их на Запад, где бы он смог в качестве доказательства торжественно продемонстрировать, что «массы» стоят за большевиков. Но Центральный комитет, хотя и придерживался ленинской ориентации, начал уставать от постоянных разногласий в партии. Практически каждый в России стремился к примирению и не понимал, почему партия не может выступить единым фронтом. Итак, в чудесном саду марксистской ереси появился новый злой сорняк. Это было «примиренчество». В 1904 году Ленин обрушился на него с такой яростью, что даже его самые стойкие приверженцы в России стали подозревать, что он сходит с ума. В течение нескольких месяцев «его» Центральный комитет следовал маршрутом «его» «Искры». В декабре 1904 года в письме кавказским товарищам, ссылаясь на новые чудовищные предательства, Ленин пишет: «Вы далеки от понимания всей той мерзости, которая творится в Совете партии и Центральном комитете». В одном месте он пожелал приподнять завесу тайны в отношении этой «мерзости»: «они» систематически обманывают членов партии, «они» кооптируют новых членов в ЦК (на что они имели полное право, ведь Ленин не возражал, когда его самого кооптировали в ноябре 1903 года). В промежутках между разоблачениями Ленин обращается к ЦК с просьбой созвать очередной съезд партии. Его просьбы, вплоть до революции 1905 года, оставались без внимания. Съезд партии был связан с определенными расходами, волнениями и опасностью. Горький опыт II съезда вряд ли вселял большие надежды в отношении нового съезда. Время от времени Ленин оглядывал своих верных сторонников. Абсолютное большинство из них, заявил Ленин в феврале 1905 года, были «формалистами», и он с удовольствием подарит их Мартову. Но к тому времени революция была в полном разгаре, и Ленину так и не удалось превратить «формализм» в полноценную ересь.

Наибольшее количество документальных свидетельств относится к двухлетнему периоду в жизни Ленина, между II съездом партии и возвращением в Россию. Он опять обосновался в Женеве, и там, в раздираемой склоками и спорами русской колонии, он продолжал свою политическую и литературную деятельность.

В Женеве отношения между меньшевиками и большевиками, пока еще членами одной партии, являли собой пример того, что впоследствии советские государственные деятели будут называть «мирным сосуществованием». При случае они могли сообща действовать против общего врага, вроде анархистов или эсеров. Иногда они даже устраивали совместные вечеринки, которые, по всей видимости, заканчивались скандалами. Но в основном каждый лагерь существовал сам по себе; лидеры неодобрительно относились к излишне тесному общению. К примеру, считалось недопустимым рядовому большевику общаться, скажем, с Мартовым без специального разрешения Ленина, а если такое случалось, то виновный тут же впадал в немилость. Люди, находящиеся вдали от дома и объединенные общей ненавистью к царизму, оказались перед непреодолимым барьером; они не могли даже проводить время в дружеской беседе. Одно время Ленин с головой окунулся в обсуждение внутрипартийных дел с эсерами. Но скоро, хотя его собеседником был ветеран «Земли и воли», «Владимир Ильич рассердился сам на себя, что вступил в беседу о социал-демократических делах с тем, кто был чужд его партии».

«Мирное сосуществование» в партии вызывает мрачные воспоминания о внутрипартийной вражде в Советской России. Следует отметить, что Ленин практически не выносил насмешек. «Не будьте слишком жестоки к Ленину, – писал Плеханов в письме, ставшем достоянием общественности, – я думаю, что его странности объясняются полным отсутствием юмора». Когда Ленин, понимая собственное бессилие, отказался от должности в «Искре», то выбежал с криком: «Подлец!» Мартов был оскорблен. Фанатичный приверженец сообщил Ленину, что в России был знаком с братом Плеханова. И кем, вы думаете, он был? Полицейским чиновником![122]

В этом нет ничего странного, а уж тем более позорного. Кто из числа революционной интеллигенции не имел кого-либо из родственников на царской службе? Нельзя было упустить такую прекрасную возможность. Молодой большевик получил соответствующие инструкции. Во время открытого заседания в присутствии жертвы он выкрикнул: «У основателя русского марксизма есть брат – полицейский чин в небольшом городке!» Плеханов молча уставился на своего мучителя. За пятьдесят лет Валентинов так и не смог забыть свой позорный поступок. Большевик, обладавший даром карикатуриста, изобразил комнату в полицейском управлении, где в окружении полицейских агентов и приставов сидит начальник, Плеханов. Ленин пришел в полный восторг.

Враждующие стороны по-разному относились к возникшей проблеме. Меньшевики нападали как бы в шутку, надеясь, что в скором времени все пожмут друг другу руки и снова станут друзьями. Ленин боролся в полной уверенности, что таким людям, как Мартов, Плеханов, Троцкий и другие, нет места в его партии. Для него они были «анархическими индивидуалистами». Статья «Борьба с «осадным положением» в партии» написана Мартовым в несколько игривом тоне. Он поддел Ленина за «бонапартизм» и бюрократические тенденции, но ни словом не обмолвился об официальном исключении. В статье Ленина «Шаг вперед, два шага назад» звучит голос истории, рабочего класса, предупреждение меньшевикам опомниться, пока не поздно. В статье дается подробный анализ хода борьбы на II съезде партии. Формулировка первого параграфа, проблемы организации гласила: Все проблемы и резолюции не должны находиться в зависимости от переменчивого большинства или умного выступления. С одной стороны, «правильный», единственный путь урегулирования всех проблем; с другой – отступничество и «предательство» интересов рабочего класса. Ленину не терпелось порвать с меньшевиками, но останавливали чисто практические соображения: его не поймут лидеры международного социалистического движения.

Большевизм как умонастроение формировался в Женеве на протяжении двух лет. Относительная изоляция Ленина, его неоднократные поражения были бы невыносимы без растущего убеждения в собственной непогрешимости. Это убеждение, в свою очередь, привело почти к патологической подозрительности в отношении людей, не понимавших очевидных истин, изложенных в брошюре «Что делать?» и в последней статье. Не попали ли они под влияние ренегатов от марксизма? А может, исповедуют какую-нибудь реакционную философию? Или просто не в состоянии отказаться от привычек и недостатков, свойственных интеллигенции? Постепенно эта подозрительность и нетерпимость проникли во все сферы, не имеющие ничего общего с политикой.

Кем были люди, продолжавшие в этот период цепляться за Ленина? Было сделано много попыток для определения отличительных черт меньшевиков и большевиков. Меньшевиками в основном были евреи. Большевизм, как утверждают, больше притягивал русских. Подобные обобщения могут носить с точки зрения статистики довольно поверхностный характер, хотя подобно большинству политических умозаключений, основанных на расовой или религиозной принадлежности, они слишком преувеличены. Организации, придающие особое значение жесткому руководству, зачастую привлекают молодых, активных и бездумных. Таким организациям нужны деловые люди, а не мыслители. Среди товарищей Ленина в период с 1903-го по 1905 год лишь немногие обладали высокими моральными качествами и интеллектуальными способностями. Ленин вынужден был признать, что большинство оставшихся в живых из его немногочисленной группы после 1917 года заняли второстепенные посты. С одной стороны, Ленин злорадствовал, что под знамена меньшевизма стекались толпы непостоянной, капризной интеллигенции. С другой стороны, он сам нуждался в некоторых интеллигентах. Так не лучше ли в таком случае иметь первоклассных специалистов? Со смешанным чувством он присматривался к драчунам и задирам, тому типу революционеров, которых больше привлекали большевики, нежели их противники. Можно оправдать многие моральные прегрешения, если человек является решительным пролетарским бойцом, пусть даже он не всегда обладает чувством ответственности. Один тип, которого снабдили паспортом и деньгами для поездки в Россию, дошел до ближайшего публичного дома, где и оставил все деньги. Хотя Ленин испытывал инстинктивную симпатию к людям из народа, он не мог выносить их грубость. Многие большевики с удивлением вспоминали, что Плеханов, несмотря на постоянные стычки с Лениным, считал Владимира Ильича теоретиком марксизма.