Танцуя с Девственницами - Стивен Бут

– Так вы предполагаете, что на ферме «Рингхэмский хребет» проводятся собачьи бои? И к этому имеют отношение местные жители?

– Скорее на бои съезжаются из других краев. По-моему, много народа из Манчестера. Если у Уоррена Лича действительно есть арена для собачьих боев, то он связался с весьма малоприятными людьми. И они не станут любезничать ни с кем, кто сунется в их дела.

«Лендровер» смотрителя Пик-парка несколько минут парковался на стоянке. Бросив взгляд на водителя, Марк, похоже, не узнал его. Тонкая красная полоска на серебристом боку машины, попавшая в лучи фар «тойоты», напоминала след засохшей крови.

– Это капсульный пистолет навел меня на такую мысль, – сказал Марк.

– Каким образом?

– Дело в том, что эти собаки будут продолжать драться до смерти. Их нельзя отвести к ветеринару, потому что, как вы сами сказали, держать их незаконно. И от мучений их не избавишь, просто свернув шею. Поэтому нужен пистолет, лучше капсульный. Так намного безопаснее, чем оставлять раненых питбулей в сарае. Вот это опасно.

– Согласен.

– Очень опасно, – сказал Марк. – Они и человека загрызть могут.

«Лендровер» снова двинулся в путь. Возможно, смотритель просто останавливался поговорить по рации или попить горячего чаю из термоса. Возможно, проверял их «тойоту». Теперь все вызывали подозрение. Купер смотрел, как огни машины движутся на восток, следуя по изгибам дороги, пока они не исчезли в темной хвойной чаще. Краем глаза он уловил едва заметное движение: перед самым капотом в заросли вереска пробежал горностай.

– Я знаю это место, – сказал он. – Его называют Угол Самоубийц.

– Правильно. Здесь люди часто лишают себя жизни. – Марк показал на долину по направлению к Каслтону и Маминой вершине. – Оуэн говорит, что открывающийся отсюда вид иногда заставляет их передумать.

Осыпавшиеся склоны Маминой вершины в темноте выглядели как тающий шоколадный торт. Разрушение сланцевого слоя под известковыми плитами означало, что склоны горы находятся в постоянном движении и целые каскады камешков сползают и скатываются в долину, – такой оползень несколько лет назад перекрыл трассу А625. И теперь еще машины шли в объезд через перевал Уиннатс, где реки Эден и Хоуп брали начало на вересковых полях Дарк Пика. Местные называли Мамину вершину «Дрожащей горой». Ее огромный расплывчатый контур возвышался над долиной. И на самом верху, в небе, даже издалека отчетливо виднелись защитные крепостные валы бронзового века.

– Мне бы не хотелось встретиться здесь с Оуэном, – произнес Марк. – Возможно, что он не передумал.

– Марк?..

– По-моему, Оуэн тоже замешан в это. По-другому и быть не может.

– Почему?

– В этом районе он работает давно. И должен был заметить то, что заметил я. Но он никогда ни о чем таком не говорил со мной. А об Уоррене Личе он всегда отзывается так, словно они злейшие враги, но я в этом не очень-то уверен.

– Я тоже не заметил особой любви между ними, – сказал Купер.

– Я знаю. Но я почти уверен, что иногда Оуэн ездит на ферму, вместо того, чтобы находиться в другом месте. Возможно, когда я обнаружил на Рингхэмской пустоши женщину, он тоже там был. Вы же знаете, что в конце концов с ним связалась дорожная полиция, а у меня ничего не получилось. Скорее всего, потому что он был далеко от своего радио.

– Не может быть. Только не Оуэн.

Марк взглянул на него.

– Я знал, что вы мне не поверите. Вы хотите защитить его, как и другие. Думаете, Оуэн хороший мужик. Так все говорят: Оуэн Фокс – хороший мужик. Да, он такой и есть. Но еще, мне кажется, он ввязался во что-то нехорошее и теперь боится, а выхода найти не может. Тот выход, о котором я слышу от него последние несколько дней, мне совсем не нравится. Он хороший мужик. И он много для меня сделал. И я хочу его спасти.

– И как именно вы собираетесь это сделать? – спросил Купер.

Молодой смотритель приоткрыл на несколько дюймов окно, чтобы впустить немного прохладного воздуха, – в машине было душно.

– Я хочу, чтобы вы арестовали его, – сказал Марк, – прежде чем он покончит с собой. Хочу, чтобы вы спасли Оуэна от Угла Самоубийц.

Подпрыгнув на подушке, Диана Фрай больно ударилась головой о металлическую крышу, когда по карьеру разнесся взрыв, качнувший фургон. Эхо заметалось между каменными стенами.

– Что за чертовщина?

Она откинула покрывало и выглянула из кабины. Черный дым клубился в небе, воздух был полон едкого запаха и шипения, словно рядом готовили огромный шашлык. Похоже, что взорвался бензин, огонь полыхал несколько секунд, затем с шипением погас.

В отблесках пламени Диана заметила, как нечто переползло через край карьера. Что бы это ни было, оно медленно, словно жидкость, стекало вниз. Фрай достала свой фонарик и посветила в лобовое стекло: множество ручейков растекались, пока наконец не замирали, застыв среди камней. Но новые ручейки текли вслед за ними. Яркие цвета смешивались, переливались один в другой, пока поверхность карьера не стала похожа на некий психоделический занавес, выхваченный лучом ее фонарика. Фрай вспомнилась членоферма, созданная Келом и Страйдом на краю утеса, и она внезапно поняла, что разворачивающееся у нее на глазах зрелище напоминает расплавленный в огне разноцветный воск.

– Я никогда не видела ничего подобного.

Позади фургона раздался удар, и машина дернулась так, словно по ней ударили чем-то тяжелым.

– О господи! – воскликнул Кел.

Страйд обхватил голову руками и принялся неразборчиво бормотать, снова и снова повторяя одну и ту же фразу.

Фрай осторожно выглянула в окно, но ничего, кроме темноты, не увидела. Она подошла к двери и приоткрыла ее на несколько дюймов. Внутрь ворвался порыв холодного ветра с дождем. Во мраке она разглядела слабый свет внутри патрульной машины, где констебль Тейлор читал книжку или, что более вероятно, уснул, и оставалось лишь гадать, что может разбудить его.

Было хорошо видно, как потоки дождя хлещут по узенькой тропинке между фургоном и машиной. Земля блестела, грунт превратился в жидкую слякоть.

Затем Фрай увидела неясные фигуры, двигавшиеся в темноте.

– Тейлор! – крикнула она. Ответа не последовало.

– Что происходит? – спросил стоявший позади нее Кел.

– Оставайтесь в фургоне. Закройте дверь! Заприте ее!

– Она не запирается.

– Господи! – Она в отчаянии дернула дверь и почувствовала, как та, соскользнув с петель, подалась внизу, пока ее не заклинило за два фута до порога. – Постарайтесь вернуть ее на место и запереть! Оставайтесь внутри!

– Но…

Фрай сделала шаг в дождь и тут же промокла насквозь. Поскальзываясь, она пробралась к патрульной машине.

– Тейлор!

Шум ливня заглушал ее голос. Она с трудом пробиралась сквозь дождь, ноги разъезжались на мокрой земле. Оглянувшись, Диана увидела, что темные, бесформенные человеческие фигуры окружили фургон, но больше она ничего не могла сказать. Фургон начал раскачиваться. Послышался звон разбитого стекла.

Наконец вспыхнула мигалка на крыше полицейской машины – это до констебля Тейлора дошло, что происходит нечто неправильное, он завел мотор, и машина плавно поползла по склону. Она почти выбралась на твердую почву, но тут колеса начали прокручиваться в грязи, капот опасно занесло и свет фар пьяно заплясал по карьеру.

Фрай вдруг обнаружила, что ее окружает толпа. Они молча сгрудились вокруг нее, и было слышно лишь их дыхание и шуршание сырой одежды. В темноте Диана могла разглядеть только их глаза.

– Я – офицер полиции! Отойдите в сторону!

Ее обхватили сзади и оттащили от фургона. Руки, схватившие ее за шею, с силой держали ее. Диана чувствовала, что вокруг нее – люди, но все происходило совершенно беззвучно. Фрай ударила правой рукой назад, стараясь попасть напавшему в пах, но промахнулась. Извернувшись, она оказалась лицом к нему: сквозь отверстия маски виднелись только поблескивавшие белки глаз. На миг она заколебалась, ощутив как будто нечто смутно знакомое.

Момент был упущен. Резкая боль прострелила ей ногу, когда кулак приземлился на ее правое колено. Нога подогнулась, она поскользнулась на земле, все еще хватаясь за плащ мужчины. Она успела заметить, как что-то похожее на бейсбольную биту качнулось рядом с ней. Диана выставила руку, чтобы отразить удар, и упала на бок, хватая ртом воздух, чтобы пересилить жуткую боль в ноге.

Фрай покатилась по грязи, видя краем глаза ноги вокруг себя и инстинктивно прикрывая голову в ожидании ударов ботинок. Сильно стукнувшись о камень, она припала к земле, готовясь вскочить, но вдруг поняла, что больная нога совсем не слушается. Теперь над ней стояла лишь одна темная фигура. Немного подождав, человек повернулся и побежал прочь, присоединившись к толпе возле фургона.