Красная Шапочка: новые грани истории (СИ) - Юлианна Клермон

Он говорил, что не хочет портить мне жизнь. Что он не тот, кто мне нужен. Что у меня и без него хватает забот.

И тогда во мне что-то взорвалось.

— Это моя жизнь! — я буквально подскочила на месте и гневно потрясла в воздухе сжатыми кулаками. — И мне решать, кого любить!

Влад смотрел на меня, не двигаясь.

— Ты даже не представляешь, как я старалась держаться! — голос предательски дрогнул, но я не собиралась сдаваться. — Ты думаешь, мне легко было видеть, как ты отстраняешься? Как ты ведёшь себя со мной чисто по-дружески? Ты хоть представляешь, что я чувствовала?!

Он закрыл глаза.

Будто я его ударила.

И этого хватило.

Я сделала шаг вперёд. Ещё один. Наклонилась. Мои руки сами легли ему на лицо, подушечки больших пальцев погладили загорелые скулы.

Влад сглотнул и открыл глаза. В них отражалось столько всего: вина, страх, сожаление… И наравне с этим – тепло, нежность... И что-то ещё – обжигающе трепетное. Любовь?..

– Я слишком долго ждала, – выдохнула ему прямо в губы. – С меня хватит.

И прежде чем он успел хоть что-то сказать, я его поцеловала.

На секунду Влад застыл. А потом резко обхватил меня, притянув к себе. Я прильнула к нему, даже сквозь ткань одежды чувствуя жар его тела, и всё остальное перестало иметь значение.

Этот поцелуй не был нежным. Он был отчаянным, пропитанным всей той жаждой, которая так долго пряталась внутри. Он приносил боль в разбитой губе, но я не обращала на неё внимание, потому что внутри болело сильнее.

Мужские чуть шершавые ладони скользили по моей спине, вниз и снова вверх, крепко сжимая меня и оставляя жаркий след. Я дрожала, выгибалась навстречу, сжимала крепкие плечи, ощущая, как бешено стучит кровь в висках.

Дыхание сбилось, лёгкие жгло от недостатка кислорода, а внизу живота всё скрутилось в тугой комок и болезненно пульсировало от нереализованного желания.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, я едва дышала. Губы припухли, грудь сдавливало, а в глазах Влада я видела тот самый огонь, которого так долго ждала.

— Ты… — голос у него был охрипший, — ...ты хоть представляешь, сколько у меня проблем? Я старше. У меня со здоровьем не всё в порядке. Ребёнок…

Я счастливо засмеялась и уткнулась носом в его шею.

— А ты представляешь, Волков, что именно за это я тебя и люблю?

Слова слетели с губ так легко, словно всё это время ждали момента вырваться наружу. И вот он — самый правильный момент, самое верное место.

Кто сказал, что мужчина должен признаваться первым? Кто вообще придумал такие правила? Чушь! Если любовь рвёт мне сердце, почему я должна молчать?

Он выдохнул, обнял меня крепче и уткнулся носом в мои волосы.

— Маленькая моя, — прошептал он. — Сумасшедшая девчонка…

И чуть тише, почти неслышно, таким бархатным шёпотом, что у меня мурашки побежали по коже:

— ...и я сумасшедший. Потому что ты с первой встречи снесла мне голову.

Он убрал прядь моих волос за ухо, провёл пальцами по щеке, заглянул в глаза и выдохнул прямо в губы:

— Если хочешь уйти, сейчас самое время… Ещё минута, и я тебя никуда не отпущу...

– Дурак... Даже не надейся, – я не дала ему договорить.

И поцеловала снова – мягче, нежнее. Медленно, плавно, смакуя каждое прикосновение.

Влад ответил мне тем же.

Его нежные тёплые губы мягко касались моих. Он дразнил меня, никуда не торопясь, давая возможность прочувствовать каждое мгновение, каждую мельчайшую дрожь своего тела. Доводил меня до безумия и вырывал из груди тихие несдержанные стоны, когда вновь и вновь накрывал мои губы своими.

А потом его тёплое дыхание коснулось скулы, лёгким касанием мазнуло щёку и опалило кожу на шее.

Я вздрогнула. Горячая острая волна пробежала по телу, вспыхнула под кожей и осела где-то глубоко внутри, опалив внутренности.

Я полностью растворилась в обжигающе страстных ощущениях, отдавая себя во власть опытным рукам и губам. Казалось, если Влад остановится, я перестану дышать, сойду с ума, исчезну из этого мира.

Я не заметила, когда он поднял меня на руки. Только вдруг ощутила лёгкость и полёт.

Он не прекращал целовать меня, а я даже не пыталась понять, куда он меня несёт. Мне было всё равно. В этот момент я согласилась бы идти за ним хоть на край света. Хоть на эшафот.

Я ощущала только его — крепкие руки, жар кожи, неровное дыхание возле моего виска. Пространство вокруг исчезло, будто мы парили в невесомости. А потом вместо холодного деревянного помоста под моей спиной вдруг оказалась мягкая, прохладная кровать.

Влад не пропускал ни одного сантиметра моего тела. Его губы оставляли горячие поцелуи на моей коже, а руки — сильные, немного шершавые — гладили и сжимали меня, освобождая от одежды и пробуждая внутри нечто дикое, необузданное. Я выгибалась навстречу, ловила каждое прикосновение, жадно вбирая в себя ощущение его близости.

И стонала. Тоненько, жалобно, со всхлипами. Я так долго этого ждала...

Где-то в глубине сознания испуганной птицей мелькнула мысль, что возможно Влад сейчас пожалеет обо всём и остановится, но стоило ему провести губами по чувствительной коже вокруг груди, как всё внутри вспыхнуло огнём и опалило твёрдым осознанием: "Нет, не остановится".

Я провела руками по короткому тёмному ёжику волос, сжала пальцами напряжённые каменные плечи и, тяжело дыша, прошептала:

— Влад…

Он поднял голову и, опираясь на локти, посмотрел на меня. В темноте глаза его казались почти чёрными. В них отражались желание, страсть и бесконечная нежность.

— Да, маленькая… — он коснулся пальцами моего лица, словно запоминая черты. — Мне остановиться?..

47. Сгорая в твоём огне

Я смотрела на него. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбивалось, но мне не было страшно. Не было сомнений.

— Мне остановиться? — повторил мужчина, и я почувствовала, как его пальцы чуть сильнее сжали меня.

Я знала, что если скажу "да", он отступит. В его глазах не было колебаний — только внутренняя борьба, сжатая в кулак железной волей.

Но я не хотела, чтобы он останавливался.

Я хотела, чтобы этот большой прекрасный человек, мой любимый мужчина стал моим полностью, весь, от макушки до кончиков пальцев на ногах.

И чтобы я, вся без исключения, стала его.

До скончания веков, навсегда, навеки!

Я подняла руку,