Якудза из другого мира. Том XI - Алексей Владимирович Калинин

Вот как тут поспоришь? Я не хотел уподобляться «дурацкому гнилому бревну», поэтому кивнул в ответ.

Наша процессия тронулась в путь. Во время пути до Эдо я заметил, что Гоэмон начал понемногу отставать. В ответ на мои вздернутые брови он одними губами прошептал: «Я присоединюсь к вам позже». Я коротко кивнул в ответ.

Что же, у этого человека есть свои причины на то, чтобы не светиться в общей массе. Всё-таки для большинства людей он погиб, тем более что погиб героически. И если его узнают среди людей императрицы, то это может бросить тень на весь императорский род. А как узнают, то уже разбираться не будут — казнят нас всех без суда и следствия.

Мы тем временем проехали по улицам Эдо. Те люди, что встречались нам по дороге, тут же отскакивали в сторону и склоняли головы в знак уважения и преклонения перед гербом на повозке. Саму императрицу не было видно — Норобу мне уже успел шепнуть, что императорский род редко когда показывается на публике, чтобы своими светлыми ликами не лишить крестьян зрения.

Ну, или чтобы крестьяне не поняли, что их император такой же человек и тоже ходит по-большому, как и они. Пусть и в золотой сосуд, но примерно теми же фекалиями. Это уже предположил я, правда негромко, чтобы мои слова дошли до ушей одного лишь Норобу. Не стоило таким словам звучать громко рядом с теми, кто только косой взгляд может принять за оскорбление.

В скором времени мы приблизились к воротам дворца. Копейщики у входа тут же согнулись в поклоне, как только увидели лицо Хидэёси и различили герб на повозке. Массивные ворота открылись как по мановению волшебной палочки.

Если говорить о самом дворце Токугавы, то на ум приходит только одно слово: «Охренеть!» На самом деле охреневать было с чего — массивные укрепления, высокие стены, и размах… По сути, это был город в городе. Уже потом Норобу сказал мне, что длина глубокого рва вокруг замка составляет пятнадцать километров. А по площади замок был не меньше восьми квадратных километров…

Да уж, тут было где разгуляться. Пока дойдешь от южных ворот до северных — здорово проголодаешься…

Встречные самураи, копейщики и слуги тоже с почтением кланялись, когда мимо них проезжала повозка с императрицей внутри. Я вышагивал рядом и на какую-то секунду поймал себя на мысли, что так могли кланяться и мне.

А что?

Родись я в другом времени и в другом месте, то запросто мог бы стать принцем! Ага, ходил бы с напыщенным хлебалом и раздавал бы направо и налево указания, а потом зажимал бы симпатичных служанок в темных коридорах дворца…

Да уж, вот что сексуальное голодание с человеком делает — сразу мысли в другое русло направляет.

А мы тем временем проехали по мощеному проспекту мимо домов, конюшен, казарм. Всё кругом чистенько, уютненько и с тем оттенком простоты, который словно кричит: «Тут до хрена бабла, но мы нереально скромные и поэтому тащимся от своей невинности».

На здания явно не жалели побелки, чтобы они своей чистотой могли соперничать с белизной снега. Скатные крыши выступали далеко вперед. И над этим всем возвышался пятиэтажный донжон замка Токугавы. Мало того, что он был пятиэтажным, так ещё и на таком высоком каменном основании, что на него хрен взберешься без основательного разбега.

Сёгуна уже успели предупредить о нашем появлении, поэтому он встречал нас на правах хозяина на входе в свои палаты белокаменные. Или побеленные, а не белокаменные, потому что основание было из серого камня. Причем камни не держались на каком-либо растворе, а просто были плотно пригнаны друг к другу. Да, умеют же хорошо строить каменщики, когда над головой висит катана…

Все присутствующие склонились в глубоком поклоне, когда повозка остановилась возле входа. Мне тоже пришлось поклониться — легче сделать так, чем потом объяснять, что не хочешь понапрасну гнуть спину. Сам хозяин замка, пухленький, но статный Токугава Иэясу, подошел к повозке и поклонился в ответ на поклон Хидэёси.

— Клан Токугава счастлив видеть императрицу и её названного отца в своём скромном замке, — проговорил владелец замка. — Всё, что я имею, принадлежит вам, госпожа Коноэ. Был ли легок ваш путь? Быстры ваши кони и ветер не смущал своим напором?

— Я рада, что смогла доехать до вас, господин Токугава. К сожалению, не весь путь был усыпан лепестками роз. Встретилась на пути одна выгребная яма, и если бы не храбрые воины, что поспешили нам на встречу — неизвестно, слушала бы сейчас я ваши любезные речи или отпинывалась бы от гаки в Дзигоку? — раздалось изнутри повозки.

Я заметил, что Токугава побледнел. Потом он грозно нахмурился и произнес:

— Госпожа Коноэ, пресветлая императрица, я сейчас же отправлю тысячу воинов туда, куда вы укажете! Я знаю, что ваш супруг тоже посетит мой замок через неделю, так что на каждом шагу его будут сопровождать только проверенные люди! Все мои воины готовы отдать свои жизни за вас!

— Не надо отдавать все жизни, но вот насчет одной жизни я бы побеспокоилась… — проговорила из повозки императрица. — Впрочем, об этом мы можем поговорить потом. А сейчас прошу вас приветить моих людей и особенно тех героев, что без раздумий ввязались в бой за нас. Сама я тоже не отказалась бы от посещения онсэна… Но прежде позвольте спросить — где ваш вассал по имени Аки Тиба? У меня есть несколько вопросов относительно выделенных нам ниндзя…

— Всё будет устроено по высшему разряду, госпожа Коноэ, — поклонился Токугава и зыркнул на своих слуг. — Сама Аки Тиба сейчас находится на дальних рубежах, но я пошлю за ней своего верного слугу Хаттори Хандзо и он притащит её даже полуживую!

— Тогда я спокойна, господин Токугава…

После этого императрица соизволила отодвинуть занавесь с гербом и приняла предложенную руку владельца замка.

Нас же отвели в небольшой гостевой домик. Чтобы не путать с остальными самураями, этот домик закрепили только за нами четверыми. Почему четверо? Потому что Гоэмон так и не появился.

В течение дня нам приносили пищу, сакэ, проводили для обмывки в местное сэнто. В общем, пока наша судьба решалась на верхах, мы приходили в себя. Я даже почувствовал небольшое расслабление, хотя где-то внутри ныла струнка. Что-то было не так и это что-то заставляло шевелиться волоски на затылке.

Уже вечером нам принесли ужин