Арфа Ветров - Мэгги Фьюри

— Да не мешайте вы, у меня на руках раненый! — заорал Джарвас. — Милосердные Боги, какой олух закрыл окна?

Эй ты, — окликнул он какого-то чумазого уличного мальчишку. — Ты лазить умеешь, паренек?

— Конечно, — с радостью ответил чумазый.

— Отлично. Вон там, у стены найдешь лестницу. Поднимешься наверх и откроешь ставни. Потом проделаешь то же самое с окном напротив.

— Хорошо, Джарвас. — Мальчишка побежал выполнять поручение, по пути созывая своих друзей, чтобы те помогли ему.

— Да не наломайте дров с этой лестницей! — крикнул им вдогонку Джарвас и грустно улыбнулся: с этими мальчишками только зря потратишь слова. — С тобой все в порядке? — спросил он Тильду.

— Дым!.. — прохрипела Тильда.

— Прошу прощения. Скоро все выветрится. Эй, кто-нибудь, вскипятите воды и принесите чистые тряпки! — гаркнул он, обращаясь ко всем присутствующим.

Джарвас отошел в дальний угол зала (Тильда тащилась за ним, держась за его плащ) и положил раненого на циновку у костра. Тильда укрыла раненого незнакомца одеялом.

— Бензиорну следовало бы поспешить, — проворчал Джарвас. — Этот вояка потерял много крови.

Послышались оживленные голоса мальчишек, приставлявших к стене лестницу, и через несколько минут боль в горле стала утихать. Свежий воздух рассеял едкий дым, а высокое расположение окон (на высоте в три человеческих роста) не давало выстудить большой зал.

— Ну, кого там предстоит заштопать на сей раз? — голос был низким и приятным, но интонации сварливыми. — Опять какой-нибудь болван ввязался в очередную пьяную драку?

Тильда увидела перед собой мужчину среднего роста и неопределенного возраста, светловолосого, но уже седеющего. Лицо его, исхудавшее и усталое, можно было бы назвать приятным, если бы не колючие глаза. Не дожидаясь ответа, он сдернул одеяло, которым был укрыт раненый, и выругался.

— Милостивая Мелисанда, — воскликнул он, — какой ужас! Вы что, тупицы, не могли додуматься хотя бы сделать перевязку? С таким же успехом вы могли бы бросить беднягу умирать от ран, а я по крайней мере поспал бы спокойно хоть одну ночь. Результат был бы тот же. Ну, хвала Мелисандре, он пока без памяти и не будет досаждать мне своими воплями.

Высказавшись таким образом, он открыл свою сумку, извлек инструменты и вручил их девушке, которая привела его. Она тут же опустила их в кипящую воду, а лекарь тем временем промывал раны незнакомца, не переставая ворчать.

— Здесь, на груди, рана не сквозная, просто царапина. Куртка его спасла. Крови, конечно, он потерял уйму… Разве вы, олухи этакие, не могли укрыть его потеплее? А вот на голове рана скверная. Хотя, если повезет, ухо, может быть, удастся спасти… Ну, что ты там возишься, Эмми? — сердито спросил он, но светловолосая девушка только улыбнулась в ответ.

— Все готово, Бензиорн.

— Эй! Как тебя там? — выпалил лекарь. — Принеси-ка сюда побольше свечей, ламп.., что там еще есть? Да побыстрее!

Тильда вскочила, поняв, что это относится к ней. Резкие слова лекаря вывели ее из оцепенения, и она побежала исполнять приказ. Когда она вернулась с несколькими свечами, Бензиорн уже начал зашивать раны, и движения его свидетельствовали о том, что он действительно искусный знаток своего дела. Но когда Тильда подошла поближе, она с неприятным удивлением почувствовала знакомый запах перегара. О Боги, подумала она, куда я попала!

Джарвас оглядел свое маленькое королевство нищих и бродяг. Около трех десятков семей разместилось здесь, кое-как отгородившись друг от друга мешками, покрывалами и всем чем попало. Дети спали вповалку на скомканных одеялах, а их матери что-то стряпали или пытались залатать ветхую одежду, первоначальный цвет которой уже невозможно было установить из-за многочисленных заплат. Старики и старухи жались поближе к кострам, где сушилось белье, а мужчины, сидя под лампами, играли в камушки, делая ставки. Где-то в темноте закричал младенец. На каждом лице здесь лежала печать голода и лишений.

Почувствовав, что рядом кто-то есть, Джарвас обернулся. Тильда с ужасом и жалостью смотрела на людей, живших у него.

— По крайней мере здесь им не приходится голодать и замерзать на улицах,

— словно оправдываясь, сказал он.

— Их так много, — пробормотала она и вдруг отвернулась. — Твой драгоценный лекарь пьян, — добавила она через минуту.

Джарвас кивнул:

— Обычное дело. Когда-то это был лучший врачеватель в Нексисе. Он жил себе припеваючи, лечил купцов и других богачей. Так продолжалось до той ночи, когда явились эти отвратительные чудовища. — Джарвас вздохнул. — Бензиорна не было дома, он посещал больного, а одна из этих тварей проникла в дом и убила его жену и детей. С тех пор он и запил. Он потерял и дом, и положение, и когда я подобрал его на улице, уже превратился в жалкого, голодного нищего. И все же нам повезло, что он здесь. Трезвый или пьяный, Бензиорн все равно остается лучшим лекарем.

— Рада это слышать, — с горечью заметила Тильда. — Не хочется думать, что мы, рискуя головой, вытащили этого неизвестного только для того, чтобы потом его прикончил пьяный лекарь. И зачем мы это сделали? Не иначе с ума сошли! — в отчаянии воскликнула она.

Джарвас только головой покачал.

— Сам бы хотел это знать. — Его благородный порыв поставил под угрозу существование многих людей. Помолчав, он угрюмо сказал:

— Дня через два Пендрал выяснит, кто я такой, и после этого, конечно, жди гостей. — Он вздохнул. — Пойди поспи немного, Тильда. Завтра я первым делом пошлю Эмми за твоим сыном. А потом надо будет решать, куда отсюда убраться.

Тильда жила на одной из грязных, убогих улочек, расположенных выше по течению, за огромным белым мостом, около мыса, на котором находилась Академия. Дрожа от утреннего холода, Эмми быстро шла по этому вонючему лабиринту. Толстую палку, которую Эмми постоянно носила с собой для самозащиты, сегодня пришлось использовать в качестве трости, так как мостовые были очень скользкими. Повсюду воняло гнилью и отбросами, и Эмми хорошо знала этот запах — неизбежный спутник черной нужды.

По обеим сторонам стояли полупустые здания с заколоченными окнами, бросающие на узкие проходы зловещую тень. Двери их были потрескавшимися и гнилыми, из тех, что обычно болтаются на одной петле, а кое-где дверей не было вовсе — просто зияющие черные дыры, в каждой из которых могла таиться любая опасность.

Эмми торопливо шла по этим трущобам; нервы ее были напряжены до предела, и она на чем свет стоит ругала Джарваса, пославшего ее в эти трущобы. Утро было самым безопасным временем для визитов сюда, потому что большинство здешних обитателей отсыпались после ночных «подвигов», и все же на душе у девушки было тревожно. Ей чудилось, будто сотни невидимых недоброжелательных глаз следят за ней из каждой двери. Она шла, беспокойно оглядываясь по сторонам, время от времени касаясь ножа, висевшего на поясе. О милосердные Боги! Неужели в таком ужасном месте могут быть еще и дети! — думала Эмми.