Ночной рейтинг звезды - Екатерина Красавина

— Пошел на х…

— Ну, Марго! Держи себя в руках.

Наступила пауза. Артем смотрел Марго в глаза. Он понимал: проиграет тот, кто отведет взгляд первым. Допускать этого нельзя.

Марго отвела глаза в сторону.

— Ладно, — прохрипела она. — По рукам.

— Только не вздумай меня устранять грубым физическим способом. Я оставлю распоряжение, чтобы в случае моей смерти эти материалы были переданы в СМИ. И твоей главной задачей будет, чтобы я жил долго и счастливо.

Артем подошел к постели, взял розу и направился к Марго. Он хотел положить эту розу к ее ногам. Расстаться с легкой издевкой. Марго это заслужила.

— Убирайся! — заорала Марго. — Видеть тебя не могу.

Артем усмехнулся. Вопреки легенде, которую Марго скармливала прессе, она не росла в семье потомственных врачей. Она была единственной дочерью уборщицы в военчасти. И сейчас прошлое так и выпирало из нее.

— Ну к чему такие грубости, Марго! — усмехнулся Нечаев. — Прощаться надо красиво.

Вместо ответа Марго швырнула в него бокал с шампанским, Артем увернулся от него, и бокал со звоном разбился об пол.

— Ну ладно. Мне дорого время. Я не могу его больше тратить на наши разборки. Мне нужно в Москву. Пока!

Он послал Марго воздушный поцелуй, с удовлетворением отметив, как ее лицо исказилось в злобной гримасе.

Он вышел из номера, плотно закрыв за собой дверь. Он обвел вокруг пальца эту бизнесвумен. Крутую бабу с яйцами. Он опять вырвался вперед. Он был на коне. Его окатила волна тщеславия и гордости. «Полный п…ц! Имел я их всех по полной. Пусть только кто-то попробует играть со мной в такие игры — мало не покажется!»

Ему нужно было торопиться в Москву. Посмотреть, как идет ремонт в его квартире. Пора было заканчивать. Новая квартира, новый телесезон. И может быть, новый проект.

Он снова — в полном шоколаде. И Артем довольно хмыкнул. Жизнь выходит на новый виток.

Глава двадцать третья

Анна приехала рано утром и застыла на месте. Квартира была вылизана и сияла, как новенькая. Красавец Дима постарался на славу.

— Дима! — крикнула она.

В ответ — тишина.

— Дима! — крикнула она громче.

И снова — ни звука.

Анна прошла на кухню. Окна сияли первозданной чистотой, блестели, как в телевизионной рекламе чистящих средств. Анне стало стыдно, что она уже примерно полгода не прикасалась к окнам.

Дима выступил в роли доброй феи и испарился.

Он явно не ночевал дома.

Она оставила ему на столе записку и уехала на работу.

Баринов встретил ее хмурый.

— Ну что?

— Я узнала, почему Нечаев так тщательно скрывал от меня причины своей поездки в смоленскую дыру.

— Ну?

Выслушав Анну, шеф нахмурился еще больше.

— Получается, что ты как бы вторгаешься в его частную жизнь. Поосторожней.

— Его частная жизнь меня не касается. А вот убийство редактора Лены Егиазаровой касается.

— Все понятно. Но…

Свою мысль Баринов не договорил. Раздался телефонный звонок; его вызвало руководство.

— Я вернусь, и мы продолжим разговор.

Оставшись одна, Анна набрала сотовый Нечаева. Услышав редкие гудки, она подобралась. «Объявился в Москве!»

— Алло! — Голос Нечаева был хриплым, словно он простудился.

— Это следователь Анна Зарубина.

Никакой реакции не последовало.

— У меня накопилось к вам несколько вопросом. Хотелось бы побеседовать с вами в самое ближайшее время.

— В самое ближайшее время я занят.

«Сукин сын!»

— Это необходимо.

— Сожалею.

Анна решила идти ва-банк:

— Я только что вернулась из поездки. В Красино. Вам знакома некая Степанида Ивановна?

Возникло молчание. В любой момент оно было готово взорваться. Как атомная бомба.

— Где и когда? — услышала она.

Анна посмотрела на часы:

— Через час. На Чистых Прудах, около остановки трамвая.

В ответ повесили трубку.

«С такими сукиными сыновьями только так и нужно действовать. Шокером по башке».

Встретившись с Анной, Нечаев решил сразу идти напролом. Без церемоний брать быка за рога.

— Вам что-то нужно?

— Я хотела бы спросить: почему вы сразу не сказали о причинах вашего появления в Смоленской области?

— Эго мое личное дело.

— Но ваша редактор убита.

— Вы сами выдвинули версию, что это дело рук местной мафии.

— Не обязательно. У Егиазаровой на руках был мощный компромат на вашу подругу, Маргариту Лотареву. Вы же и подкинули мне идею насчет конкурента Лотаревой. Бизонова.

— Подкинул.

— А теперь я пришла к выводу, что ее мог убить и другой человек.

Брови Нечаева взлетели вверх. Он был одет в хороший серый костюм в мелкий рубчик. И ослепительно-белую рубашку. Довершали облик темные очки.

— Что вы имеете в виду?

— Кто-то из вас. Троих. Плутавших по лесу. Вы, Ставицкий и Голиков. Вы знали, что Егиазарова останется одна…

— Я должен выслушивать этот бред? — холодно спросил Нечаев.

— Я веду расследование убийства вашего редактора.

— Ее убийство — дело рук местной мафии, насколько я в курсе. А ваши версии можете оставить при себе.

— Не факт. Это удобная отговорка — все свалить на местную мафию. Удобно и выгодно.

— Может, вы хотите получить деньги за вашу работу?.

— Не поняла?

— Я могу вам заплатить. В разумных пределах. За ваши старания.

— Вы что?!

— Что-то не так? Вы меня не так поняли?!

— Я все прекрасно поняла. Мне ваши деньги не нужны. Не надо совать мне взятку, — разозлилась Анна.

— Я просто предлагаю компромисс.

— Закрыли тему.

— В любом случае… — Нечаев помедлил. — Советую вам забыть об этом деле. И чем скорее — тем лучше. Для вас, — подчеркнул он. — Я думаю, что лишние неприятности вам не нужны.

Анна подумала, что там, в Смоленске, Нечаев хорошо играл роль своего парня. А сейчас проявилось его настоящее лицо: надменной звезды, которая перегрызет глотку любому, кто встанет на его пути.

— У вас больше вопросов нет?

— Нет, — ответила Анна.

— Тогда всего хорошего! — И Нечаев быстрым шагом зашагал по бульвару…

Не успела Анна переступить порог кабинета, как на нее обрушился Баринов.

— Где ты ходишь? Почему меня не предупредила? Мы наш разговор не закончили.

— Не успела. Я связалась с Нечаевым и сразу выехала к нему на встречу.

— Кстати, о Нечаеве. Есть указание сверху — прекратить расследование.

— Как?

— Так. Ты же сама говорила, что майор Васильчук копает под местных братков. Повернул следствие в эту сторону.

— И что? Это ни о чем не говорит.

— Говорит. Есть приказ. — Баринов поднял вверх указательный палец. — Оттуда.

— Вы это серьезно?

— Серьезней некуда. Разве я похож на шутника?

— Нет. Но…

— Анна! Какие тут могут быть «но». Нам сказали — мы приняли к сведению. И никаких возражений.

— Теперь я поняла, почему Нечаев так высокомерно держался. Он уже позвонил кому надо и заручился поддержкой. Теперь все понятно. Понятна и реакция майора Васильчука. Он теперь окончательно повесит это убийство на местную мафию. Это очень удобно. Не случайно, когда я попросила его ознакомиться с материалами, он сразу свернул тему. Дело еще, типа, сырое. Незаконченное. Вот приведем в порядок, и берите его. Теперь мне абсолютно все ясно. На него тоже сверху надавили. Цепная реакция.

— Анна. Ты не сегодня на свет родилась. Главное — прекратить самодеятельность. А то нам с тобой влетит под первое число. Нам это надо?

— Ну хорошо. Предположим, убийство Егиазаровой спишут на смоленских братков. А убийство Дмитрия Желткова?

— Где этот Нечаев фигурирует? Нигде. Он сделал звонок тебе. И все. Этот факт можно опустить.

— Убрать, опустить…

— Что ты хочешь сказать? — Баринов сдвинул брови. — У нас же нет доказательств прямой причастности Нечаева к этим убийствам?

— Нет.

— Тогда в чем же дело?

— А в том, что этот сукин сын выходит сухим из воды. А он замешан в этих делах.

— Ты что, сегодня на свет родилась? Такие люди всегда вывернутся. Они что, зря обрастают всякими связями? Просто так тусуются там, наверху? Контачат с разными депутатами и политиками? У них на все случаи есть нужные люди. По-другому они не умеют. Это — закон их жизни.

— Вы правы!

— Абсолютно. Но себя ты ни в чем не вини. Все, что могла, ты сделала.

— Получается, он использовал меня как прикрытие?

— Можно сказать и так. Тебе от этого легче?

— Легче. Я назвала вещи своими именами.

— Тогда живи и радуйся. Принципиальная ты моя. Назвала вещи своими именами — и облегчилась.

— Напрасно вы иронизируете.

— Я просто стараюсь снять твое напряжение. И обиду.

— Напрасно стараетесь.

— Проглоти и живи.