Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

Ренар невольно вспомнил, как Вивьен рассказывал ему о собственном заточении в келье перед казнью Рени, однако мысли эти быстро ушли прочь: в конце концов, сейчас он мог упасть и уснуть, где угодно.

– Разумеется, – вздохнул он.

– Тогда позволь тебя сопроводить, сын мой.

Возражать у Ренара не было никакого резона. Архиепископ в молчании довел его до нужной кельи и выставил у двери караульного. Молодой инквизитор почтительно кивнул де Борду на прощание и почти сразу же забылся сном на жесткой койке.

Поутру к нему снова явился архиепископ в сопровождении троих солдат. Двое из них состояли в его личном эскорте, третий служил при резиденции Лорана, Ренар помнил его – не раз встречал.

– Пора, – возвестил де Борд.

Ренар с готовностью кивнул и проследовал за архиепископом к собственному дому. Похоже, де Борд не терял времени даром этим утром, потому что, как выяснилось, дорогу до жилища Ренара он разузнать успел и, надо думать, как следует расспросил об образе жизни молодого инквизитора всех, кто мог видеть его в последнее время. Должно быть, именно этим объяснялось то, что явился де Борд в келью не с самым рассветом, а великодушно позволил своему недавнему спасителю как следует выспаться.

Оказавшись в своем доме, Ренар без слов понял, что присутствует при обыске не в качестве инквизитора, но в качестве подозреваемого. Рядом с ним молчаливой тенью стоял знакомый стражник и провожал взглядом каждое его движение. Вопреки предположениям Ренара, обыск длился необычайно долго. Де Борд участвовал в нем лично, приказывая своим людям перевернуть в доме молодого инквизитора все вверх дном, осмотреть едва ли не каждую щель в половицах. Одна из половых досок показалась архиепископу подозрительной, и он тут же приказал выломать ее.

Ренар стоял молча, не выказывая никаких переживаний. Единственным, что он испытывал, была неприязнь оттого, что кто-то позволяет себе так бесцеремонно и жестоко вторгаться в его жилище. Он не представлял себе, сколько часов де Борд методично проверял уголок за уголком в небольшом доме. Ренар порадовался тому, что не живет в большом особняке, иначе этот неустанный обыск мог бы растянуться на месяцы.

Наконец, когда осенний день полностью вступил в свои права, де Борд завершил осмотр дома. Все это время он походил на охотничьего пса из своры какого-нибудь богатого дворянина. Лишь когда его подозрительность потерпела полное поражение, он позволил себе слегка улыбнуться и повернуться к Ренару с выражением благодушия на лице. Он приблизился к нему, небрежно махнул стражнику и положил руку на плечо молодому инквизитору.

– Я рад, что самые страшные мои подозрения не оправдались, – произнес он. – Ты весьма толковый молодой человек, Ренар, твои навыки очень полезны в нашем общем деле. Я рад, что теперь с уверенностью могу обрести в тебе союзника.

Как инквизитор, Ренар не был с этим согласен. Безуспешный обыск еще ничего не значил. Несмотря на отсутствие тревожных улик, могла возникнуть масса ситуаций, вызывающих подозрение. Однако, как человек, Ренар предпочел придержать эти мысли. Видит Бог, это не то, что стоило бы говорить папскому легату.

– Я обрадовался бы еще больше, если б Ваше Высокопреосвященство позволило мне провести день за уборкой после этого досмотра, – усмехнулся Ренар. На деле он не лукавил: он с радостью остался бы сейчас в одиночестве, общество де Борда утомило его.

Прелат рассмеялся в ответ на его замечание и кивнул. Стоило ему убрать руку с плеча молодого инквизитора, как в желудке последнего послышалось настойчивое громкое урчание.

– А ведь и впрямь, пообедать было бы делом нелишним, верно? – хмыкнул де Борд.

– Уверен, Его Преосвященство будет рад, если вы разделите с ним трапезу, – учтиво кивнул Ренар.

– Несомненно, – небрежно бросил де Борд. – Но куда важнее мне было бы пообедать в твоей компании, мой друг, – произнес он, и отчего-то Ренар напрягся, услышав такое обращение.

«Это, конечно, лестно, но с чего он, черт возьми, взял, что я его друг?» – нахмурился он про себя.

– В таком случае, боюсь, ваша трапеза будет куда скромнее, – отметил он вслух. Де Борд махнул рукой.

– Предлагаю тебе выбрать любое место в городе, куда бы ты хотел отправиться на обед. Я составлю тебе компанию и угощу тебя. Согласен?

Ренар понимал, что отказаться не имеет права, хотя был бы рад это сделать. Поесть за счет архиепископа – это возможность хорошенько набить живот, однако высокая плата за это может последовать позже. Ренару вовсе не хотелось быть обязанным де Борду чем бы то ни было, а тот, похоже, жаждал именно такого расклада – непонятно зачем. То, что прелат увидел в нем друга, казалось Ренару, скорее, недобрым знаком, чем удачей. Он надеялся, что архиепископ как можно быстрее потеряет интерес к его персоне.

– Так как? – подтолкнул де Борд, и в его благодушном голосе послышалось давление.

– Как я смею отказать Вашему Высокопреосвященству, – заставил себя улыбнуться Ренар.

– Чудно, – кивнул де Борд и указал всем на выход.

***

Отвязав лошадь и спешно покинув дом Эвет, Вивьен первое время не знал, куда податься. Ясно было одно: он не готов возвращаться в Руан под неусыпное покровительство епископа Лорана. В такой обстановке он не смог бы как следует погрузиться в свои мысли, а подумать ему сейчас было жизненно необходимо. Эвет поставила его перед жестоким, но справедливым выбором. И теперь предстояло решить, как быть. Определить свой путь. Найти ответы.

Первое время Вивьен ехал, не следя за дорогой, но вскоре начал узнавать местность и понял, что направляется в сторону Кантелё. Так странно. Никогда прежде его не тянуло побывать там, хотя два дорогих его сердцу человека были накрепко связаны с этим местом…

Он почти не заметил времени в дороге и вскоре спешился на небольшом холме, ступив на земли бывших владений катарской семьи де Кантелё, воспитанников Анселя. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы окинуть взглядом это место, и сердце его невольно сжалось от сожаления: как он и ожидал, прежние владения семьи де Кантелё ныне пребывали в запустении.

Взгляд Вивьена невольно заострился на покошенной мельнице, которую так и не успели достроить при юном графе. Две другие заметно обветшали без ухода после свирепствовавших влажных зим. Там, где прежде раскидывались широкие поля, теперь виднелся лишь небольшой клочок несущей последний урожай земли. Остальная же часть поросла сорной травой, уже начавшей желтеть с приближением конца осени. Многие дома, разбросанные поодаль от особняка, ныне выглядели одинокими и заброшенными, как в Монмене, хотя в других явно еще теплилась жизнь. Часть домов разобрали