Затонувшие сокровища - Жак-Ив

Сегодня все предметы предстают как бы в ином измерении. Время остановилось… Вокруг разбросаны куски дерева, призрачные якоря и пушки… Да, когда-то это был большой корабль! Но теперь он превратился в труп, который мы неумело вскрыли… Кораллы крепко держат его в своих тисках. Это самый прочный покров для мертвого корабля…

Шланг компрессора напоминает спящего морского змея. Реальность кажется сном. Здесь стираются грани между победой и поражением. И то и другое теряет свой смысл.

Дележ сокровищ

Упаковываем багаж. Утром по велению совести водолазы в последний раз обследуют подводную площадку, но безуспешно… Пополудни организую большую мизансцену на задней палубе. Мобилизован весь экипаж, фантастические декорации установлены против места погружения водолазов и на задней палубе «Калипсо». На сцене три пушки, двухтонная коралловая пагода, северный якорь, корзина с «оленьими рогами», бутылки, керамика, наша тачка в движении, Гастон со своим магнитомером, четверо разоблачившихся и одновременно снаряжающихся водолазов и т. д. Творится что-то невообразимое!

Во время третьей съемки распоряжаюсь поставить виолончель. Лабана перед гигантской пагодой в самом конце кормы. Мишель устроился в тачке, которую толкает перед собой Бернар, сопровождаемый Жеженом. Мишель, ни о чем не подозревая, продолжает съемку, как вдруг в его видоискатель попадает виолончель. У оператора перехватывает дыхание… Кстати, моральный дух экипажа великолепен, и это в тот момент, когда мы полностью осознаем свое поражение. Но у всех превосходное настроение. Ничего похожего на смех сквозь слезы. Ни малейшего намека на затаенную горечь.

Без всяких проволочек приступаем к «генеральной уборке». Археологические раскопки и киносъемки закончены. Убираем с рабочей площадки поплавки, кайла, буры, кирки. Обломки кораллов и корзины летят за борт «Калипсо». Компрессор возвращается в трюм. Задняя палуба промыта мошной струей воды. Поль пускает в ход брандспойт и щетки. «Калипсо» еще грязна, но ее уже нельзя узнать, так она помолодела, освободившись от обломков.

Вечером после обеда принимаемся за распределение сувениров из расчета три вещицы на человека. Все остальное перейдет к де Хенену. С общего согласия отбираем все, что представляет интерес для музеев.

Заседание проходит в дружественной, торжественной атмосфере, с легким налетом разочарования.

Море не слишком щедро одарило нас своими сокровищами. Но я на него не в обиде. Мне очень нравятся эти коллекции почерневшей керамики, полуразбитого стекла и раковины, сцементированные кораллами. Достаточно прикрепить их к подставкам — и абстрактные или сюрреалистические скульптуры готовы. Подобные произведения искусства приводят меня в восторг, и я предпочитаю их восьмиреаловикам.

Эпилог

Четверг, 5 сентября. Ранним утром поднимаем якоря, демонтируем землесос и затопляем «Джемс энд Мэри». Наконец мы покидаем узкий проход и бросаем якорь за пределами рифа. Наш «зодиак» направляется в обозначенный фарватер, чтобы снять светящиеся буи. К сожалению, он там напоролся на какую-то скалу и, чуть было, не затонул. Наконец в 12 часов 30 минут «Калипсо» покидает риф Силвер-Банк, где мы провели первоначально семь суток, потом одиннадцать и, наконец, двадцать шесть суток. В целом набегает сорок четыре, а если к этому добавить переходы в Сан-Хуан и пребывание и этом городе, то на всю экспедицию затрачено примерно два месяца. «Ландшафт не отличался большим разнообразием!» — лаконично констатировал Гастон при отплытии…

Пятница, 6 сентября. Прибываем в Сан-Хуан на час раньше, чем предполагали. Великолепная погода. Что касается метеорологических условий, то нам исключительно повезло на рифе Силвер-Банк: в этом году циклоны придут с опозданием против обычных сроков.

Рассылаю телеграммы, утверждаю порядок смен на вахте, привожу в порядок документы и проекты. Пора приниматься за организацию экспедиции на озеро Титикака.

Среди корреспонденции, полученной в Сан-Хуане, нахожу заключение своих адвокатов по поводу французского законодательства о затонувших судах. Зачитываем в кают-компании основные положения этого законодательства, состоящего из ряда новейших постановлений. Поразительно! Из этих законов следует, что если француз найдет сокровища на рифе Силвер-Банк или даже на Кокосовых островах и заявит об этом, то в лучшем случае он имеет право на возмещение своих расходов. Все остальное поступает в государственную казну. Если же он утаит свою находку, ему грозит тюремное заключение за кражу и сокрытие!

Я нахожу это законодательство высоконравственным. Достойный эпилог к нашей авантюре!

Глава 12

Мораль для водолазов

Вечером в каюте размышляю о днях, которые мы провели в исступленном труде на рифе Силвер-Банк, и о неожиданном финале нашей охоты за сокровищами. Как это ни странно, но мы испытывали большое облегчение от того, что нам не удалось найти ни золота, ни серебра, ни жемчуга, ни изумрудов — ничего, кроме ржавого железа, разбитой посуды да медали с изображением святого Франциска.

Если бы мне удалось извлечь сокровища со дня моря, то это был бы первый случай моего обогащения за его счет. Что-то изменилось бы в наших отношениях. Не думаю, что я был бы в большом выигрыше вопреки широко распространенному мнению, что только богатство вознаграждает за усилия.

Подводная деятельность — исследования, которым посвятили себя мои товарищи, жена и я, — всегда была бескорыстной. Мы принесли в жертву морю почти все свое время, деньги, семейный уют, что обычно высоко ценится.

Капитан Немо брал золото с затонувших судов только для того, чтобы тратить его во имя справедливости. Есть моральный принцип, которого должны придерживаться все моряки и, пожалуй, в еще большей степени водолазы. Но, может быть, он живет только в романах?

Если бы нам по счастливой случайности все же удалось разбогатеть, я бы определенно об этом пожалел. Легко доставшиеся деньги испортили бы наше приключение.

Пока я размышляю над этим, «Калипсо» рассекает воды бурного свинцового моря, и волны, разбиваясь о ее корпус, смывают последние белые пятна, оставленные на борту коралловым известняком. Каторжная работа, когда за день мы пропускали тонны кораллов, дробя их ручными бурами, расцарапанные в кровь руки и онемевшая от усталости поясница — все это было лишь одним из эпизодов нашей повседневной жизни, одной главой из истории подводной археологии, которую пишет экипаж «Калипсо».