Не русские идут - Василий Головачев

– Молчит?

– Вторые сутки, – сказал Белогор.

– Пошли кого-нибудь из обережников.

– Твои все заняты?

– Тарасов тоже замолчал и молчит вторые сутки. Гордей Миронович приступил к работе, я не стал бы его отвлекать.

– Нужен хороший чрезвычайник.

– Понял, подумаю.

– В двенадцать будь у меня.

– Хорошо, буду.

В кабинет вошёл худощавый, хорошо сложенный парень с открытым, но твёрдым лицом. У него были тёмно-синие глаза и светлые, почти соломенного цвета волосы. Это был Ратибор, сын Всеслава Антоновича, заканчивающий в настоящее время Академию Генштаба.

– Что случилось?

– Проблемы.

– Секретные?

Князь помял лицо ладонями, вздохнул.

– Нужен опер на Чукотку.

– Могу слетать, до конца июля я свободен.

– Твоя кандидатура пока не одобрена Сходом.

– Но ты же знаешь, что я готов.

– Знаю. – Родарев побарабанил пальцами по столу. – Собирайся, поедем к ВВ.

Ратибор молча вышел. Он редко высказывал недовольство решениями отца, а если и высказывал, то в крайне деликатной форме. Всеслав Антонович мог быть доволен сыном, избравшим путь заботника Рода и практически готовым к посвящению в обережники. Сработала система воспитания, заложенная в основы школ славянских общин, и атмосфера, царившая в семье Родаревых, при которой любое возмущение или повышение голоса указывало на неправоту говорившего, на его слабость.

Князь безумно любил свою жену Нину, посвятившую себя восстановлению истинной истории праславянства, но Ратибора воспитывал сам, доверяя жене лишь общие для семьи этические проблемы. Не помешали этому процессу ни сдвиги в служебном положении, ни кризисные ситуации, ни проблемы РуНО, где он возглавил наиболее активные структуры СОС и ППП, ответственные не только за выживание Ордена в условиях тотальной психологической войны, которую вели с ним агенты влияния, внедрённые Синедрионом во все общественные организации и властные институты, но и за выживание русского Рода, и за развитие государства в целом. Сын вырос таким, каким хотел воспитать его отец, ставший первым князем Русского национального ордена: убеждённым сторонником сохранения и возрождения традиций Рода, умным политиком, умелым бойцом и деликатно-интеллигентным человеком, чуравшимся любого матерного слова.

Летом Ратибор, как правило, жил на базе, где с увлечением занимался рукопашным боем под руководством витязя Лихаря или воеводы Корнейчука. Мать же почти всё время проводила в Москве, где у неё было множество учеников и соратников, с которыми она вела историко-изыскательскую работу, нередко отправляясь в командировки в глубинку России, на Дальний Восток или на Крайний Север. Вместе семья Родаревых собиралась только в те моменты, когда Всеславу Антоновичу становилось невмоготу и он объявлял «общий сбор».

Нынешний вызов пресветлого оказался как нельзя более кстати, пора было встречаться и пользоваться той роскошью, которую даёт только семейное общение. Поэтому Всеслав Антонович позвонил жене и предупредил, что они с сыном будут к обеду.

– Ой, как здорово! – только и успела выговорить удивлённая и обрадованная Нина Анатольевна.

В двенадцать Родаревы вошли в кабинет главы корпорации связи «Ком-С»; этот пост Белогор занимал уже несколько лет и не собирался пока оставлять, так как должность президента давала ему ряд преимуществ, главным из которых была независимость большинства структур РуНО от финансовых потрясений любого уровня.

К удивлению Всеслава Антоновича, он застал князя в компании с Гостомыслом. Остановился на пороге.

– Проходите, гости дорогие, – повёл рукой волхв, – не помешаете.

– Может, я лучше подожду в приёмной? – замялся Ратибор.

– Нет-нет, наши секреты тебе известны, – сказал Белогор, выходя из-за стола и пожимая руки вошедшим. – Садитесь, поговорим.

Гостомысл, блеснув живыми умными глазами, обнял по очереди отца и сына, и оба сели напротив, ожидая, пока Владимир Владимирович закажет напитки.

– Не ждали увидеть? – улыбнулся Белый волхв. – Я тут случайно, заскочил на минутку.

– Я знаю, что такое случайность, – ответно улыбнулся Родарев. – Даруется она тем, кто нуждается в каком-либо напоминании. Что я не сделал вовремя?

– Приятно иметь с тобой дело, князь, – огладил бороду рукой Гостомысл. – Впрочем, иного быть не могло. Но сначала ответь на пару вопросов.

– Весь внимание.

– Насколько нам известно, наш противник продолжает уничтожать Опухоли, в основном – с помощью крылатых ракет с территории Польши. Зачем он это делает?

– Опухоли вскрыли местонахождение шахт, уходящих в систему тоннелей.

– Не мала ли причина?

Родарев помолчал.

– Возможно, эти шахты заканчиваются…

– Так-так?

– Какими-то тайными складами гиперборейцев либо терминалами с уцелевшими транспортными средствами.

Белогор поставил принесённый поднос на столик.

– Владыко, Всеслав Антонович знает столько же, сколько и я.

– Наши оценки совпадают, хотя и не во всём. Как вы думаете, Тивел знает, что Данилин нашёл Ключ?

Белогор и Родарев переглянулись.

– Если бы знал, послал бы проверщиков на Чукотку, – осторожно сказал Всеслав Антонович.

– А может быть, уже послал? Оттого Данилин и не отвечает?

Родарев не посылал Данилина на Чукотку, но ответить предлагалось ему, и он сказал:

– Андрей не просто опытный воин, он – витязь и должен был оценить степень опасности, чтобы вовремя предупредить нас.

– И всё же он не позвонил. Почему? Ошибся?

– В чём сомневается Владыко? – поднял бровь Белогор. – В способностях Данилина или в нашей компетентности?

– Чукотку надо было закрыть наглухо! – Гостомысл снова огладил бороду пальцами. – Я рассчитывал, что мы справимся малыми силами, но ошибся. Отправляйте туда группу. Немедленно!

Родарев искоса глянул на сына.

– Я готов послать Ратибора.

– Это я уже понял. – Гостомысл пристально посмотрел на молодого человека. – Справишься, сынок?

Ратибор встал, щёки его порозовели.

– Справлюсь, Владыко.

– Учти, Синедрион пошлёт на проверку сильный отряд, и разбираться с ним придётся по-серьёзному.

– Разберёмся, – проворчал Белогор. – Я надеюсь, что сработает наша программа ложного навета, и Тивел займётся сначала Кольским полуостровом и Вилюем. Если у Тарасова команда, то один Буй-Тур может не справиться.

– С ним Гамаюн, – сказал Белый волхв кротко. – Должны управиться. Они уже нашумели, создали атмосферу заинтересованности к выходу Опухолей, и это хорошо. Посланцам Акума и Тивела придётся делить свою команду, а работать в России – не так сладко, как им кажется. Хотя драться за Ключ они будут зверино. Теперь хочу сказать вам обоим то, что собирался сказать. Если Тивелу удастся заполучить Ключ…

– Не удастся! – стиснул зубы Родарев. – Прошу прощения, Владыко.

– Если жрецам удастся завладеть Ключом Храма, мир ждёт катастрофа! Поэтому сделайте всё, чтобы этого не случилось. Нужна будет моя помощь – позовите, появится нужда в общих действиях – созовём Сход.

– Мы понимаем, Владыко, – проговорил Белогор твёрдо.

– И последнее, что я хотел бы услышать от вас. Вашими планами предусмотрено уничтожение американской базы ПРО в Польше.

– Есть три варианта…

– Я о другом. Стоит ли тратить на это время, ресурсы и рисковать людьми?

– Но американцы запустили уже четыре ракеты! – напомнил Родарев.

– Ракетчики – лишь исполнители приказа владык Синедриона и Геократора.

– Стоит, Владыко! Эти твари понимают только язык силы и не задумываются о последствиях. Надо, чтобы задумывались.

– Так попробуйте найти другой язык, не менее убедительный, чтобы они понимали всю пагубность замыслов хозяев. Конфликт раздуть легко, погасить трудно. Американские военные легко прикроются Директивой две тысячи четвёртого года, разрешающей им атаковать террористов на территории любой страны.

– Но мы-то не террористы!

– А кто на Западе в это поверит?

– Уже начинают верить.

– Пока что мы не создали мощной пропагандистской системы наподобие жреческой, отстаивающей наши интересы во всём мире.

– Рано или поздно она будет создана.

– Вот когда будет, тогда и вернёмся к этому разговору.

Гостомысл аккуратными глотками допил горячий чай, поднялся, поклонился всем, сделал к двери шаг, другой и исчез.

Руководители РуНО смотрели на то место, где он только что стоял, и молчали. Поглядели друг на друга.

– Я не вижу другого пути, – сказал Родарев озадаченно. – Мы не воюем ради войны, мы всего лишь защищаемся.

– Давай думать, Всеслав Антонович, – сказал Белогор со вздохом. – Владыко ничего не говорит зря. Чего-то мы не понимаем.

– Чего? Жрецов надо уничтожить как класс! Это моё глубокое убеждение! Именно с их подачи творятся на Земле все безобразия.

– Так-то так, однако мы, возможно, излишне формализованы, а надо быть гибче, он прав.