Девочка олигарха - Амира Ангелос

голову пришел невольный вопрос: если меня освободили, значит наш с олигархом договор позади? Но тогда мне нет никакого смысла ехать с Огневым на Лазурное побережье. Или он видит в этом некий бонус? Для него или для меня? Может считает, раз сдержал обещание, то я должна отблагодарить его?

Хотя в глубине души понимаю, что хочу поехать с ним. Наш договор закончился так неожиданно. Я оказалась к этому не готовой. Не готова вернуться к прежней жизни. Возможно, короткий отпуск пойдёт мне на пользу.

Все это чушь собачья и оправдание, ты просто влюбилась в него и не хочешь расставаться.

Как же это жалко. Пользоваться похотью мужчины, чтобы хоть немного продлить общение.

Приказываю себе отбросить эти мысли. Нет, я не влюблена. И если есть какие-то эмоции, это скорее Стокгольмский синдром, от которого я легко избавлюсь. Для моей гордости мучительно соглашаться на подобное предложение. Тем более, которое впервые за долгое общение с Огневым могу отклонить. Как отклонила раньше. Однажды я ему сказала, что лучше пойду в тюрьму, нежели к нему домой и стану его подстилкой.

Почему сейчас, когда страх тюрьмы позади, не могу сделать то же самое?

Впрочем, олигарх не спрашивает моего согласия. Он просто отдает приказы:

Возьми паспорт, вещи не нужны, все что понадобится приобретем прямо там.

Похоже, я действительно стала любовницей олигарха. Ериханов во мне не ошибся, — думаю про себя с горечью. А потом решаю, что плевать. Какая разница как это выглядит со стороны, если все происходит так, как мне хочется. Я хочу поехать с Огневым и не перед кем не собираюсь отчитываться за эти свои желания.

— Значит, я больше не уголовница? И не твоя пленница? — наконец произношу это вслух.

— Больше нет, — спокойно отвечает Влад. Он не может не догадываться, что у меня на уме. И судя по его равнодушию… ему все равно.

— Нет? — переспрашиваю зачем-то. — То есть, наш срок истек. Я могу уйти?

— Нет, не можешь. Я везу тебя в отпуск.

— То есть, ты меня обманул? — восклицаю разочарованно.

— Слушай, нам обоим не помешает немного встряхнуться. Погреться на солнышке.

— Там вряд ли сильно тепло… Начало марта…

— Ну уж куда лучше, чем здесь.

Его спокойствие и равнодушие прорывает плотину внутри меня. Я киплю от ярости!

— Ты вообще понимаешь, что мои мать и брат сходили все это время с ума? Только и делали, что искали чем помочь, общались с юристами… А теперь ты хочешь меня увезти… Они, думаешь, поймут? Или мне не сообщать им, что я вышла? Подождут, подумаешь! Ты правда так считаешь? Или я должна сказать им правду? Что меня взял в рабство олигарх, невесту которого я убила? Что я сплю с ним? Деньги решают абсолютно все, да? Независимо от морали…

— Да. Невозможного нет. Это плохо? Хочешь укорить меня в богатстве? Я лишь хочу, чтобы ты немного отдохнула. Я понял твои чувства. Давай заедем к твоим родителям, время есть, — спокойно добавляет, лишая меня своими словами дара речи.

— Ты… — сглатываю ком в голе. — Ты правда отвезешь меня к маме?

— Если хочешь, да. Если тебе так невыносима мысль о Франции, я не буду настаивать.

— Наш контракт окончен, и я больше не хочу быть игрушкой.

— Ериханов наводит о тебе справки. Активно. Для тебя будет лучше, чтобы он выяснил, что ты со мной.

— В этом причина? Теперь будешь защищать меня от Ериханова? — спрашиваю с горечью. Потому что хочу услышать совсем другие слова. Что нужна ему… Что он хочет быть со мной. Боже… как же это наивно и глупо!

— Что будет потом, когда я надоем тебе? Мне все равно придется столкнуться с Ерихановым!

Понимаю, что все мои вопросы — лишь желание услышать определенный ответ. Что дело не только в развлечении. Что он хочет побыть со мной как с человеком. Не как с игрушкой. Что нравлюсь ему.

Но это глупые ожидания. Огнев останавливает машину у дома мамы.

— У тебя есть час. Я буду ждать внизу.

Ну чтож, и на этом спасибо. Дал мне выбор, хотя условия, в которые поставил, вряд ли подразумевают свободу воли. Может и хорошо, что не стал притворяться, давить на чувства. Зато все предельно честно. Ненавижу мужчин, которые готовы патоки в уши налить, а потом все оказывается ложью.

Я поеду с ним. Только потому что мне нужно немного отдохнуть и подумать. Что делать дальше со своей жизнью. Как быть с Женей. Набраться смелости объясниться с ним, расстаться…

* * *

— Я не понимаю, дочка. Тебя только выпустили, и ты сразу улетаешь во Францию? Почему? Что за срочность такая? Разве тебе сейчас до работы? — забрасывает меня вопросами мама, после того как обнимала, буквально душила в объятиях минут пятнадцать. Потом сразу на кухне хлопотать начала. Пришлось сразу сказать, что я ненадолго и лечу за границу.

— Мам, от хороших предложений не отказываются, — отвечаю торопливо. Лицо у меня зареванное, неизбежные эмоции охватили на пороге, и мы хорошенько порыдали. Мама не могла поверить, что я вот так запросто оказалась перед ней.

— Да, наверное… С деньгами сейчас туго, столько на адвокатов ушло. Но дочка… Ты, наверное, морально просто убита. Просидеть в одиночке все это время…

— В одиночке лучше, мам, — вспоминаю свой день в тюрьме, мерзкую Тамару, и меня передергивает от отвращения.

— Возможно… И выглядишь ты чудесно. Словно на курорте отдыхала. Только похудела немного, — качает головой мама. — Ладно. И правда, наверное, не стоит от поездки отказываться. Развеешься. Забудешь ужасы, которые здесь происходили. Да, кстати, Саша что-то раскопал серьезное по аварии. Очень хотел с тобой поделиться. Продолжает работать с частным детективом. Весь сосредоточен на этом. Я даже волнуюсь немного, Может теперь, когда ты вышла он успокоится.

— Да, скажи, что не надо больше. Пусть лучше к операции готовится. Не надо больше лезть в это дело.

— Но как же… суд ведь все равно будет.

— Нет. Мне обещали, что все решим полюбовно.

— Кто обещал, Стася? О чем ты?

— Огнев… Он уговорит мать потерпевшей забрать заявление.

— Это… жених погибшей? Но как ты с ним пересеклась, дочка? Я ничего не понимаю…

— Долго объяснять.

— Нельзя вот так просто взять и поверить, Стася. Не будь