Тайны смутных эпох - Рудольф Баландин

«И в такую минуту истории, – продолжал он, – мы «делаем» выборы и проводим в Государственную думу (так у него. – Авт.) подобранными голосами губернатора и иных правительственных кандидатов, мы занимаемся политической буффонадой, отцеживаем всякого проходящего в думу прогрессиста, а в международной политике играем жалкую роль…

Торжествующее хамство несовместимо с всемирно-историческими задачами, атмосфера сервилизма (угодничества, приспособленчества. – Авт.) не вырабатывает граждан, а только рабов или же революционных бандитов, и нигилизм под националистическим соусом не родит настоящей любви к своей родине и своему народу».

Духовная пагуба коснулась в то время и художественной литературы, которая традиционно играла важную роль в русской общественной жизни. Но вместо писателей и поэтов мыслителей взошла густая поросль пишущих на потребу публике, производителей, как теперь говорят, «чернухи и порнухи» (хотя и более высокого качества, чем нынешние такого рода сочинения), мистицизма (низкого пошиба) и абсурдизма. Модный тогда К.Д. Бальмонт писал:

Я ненавижу человечество,Я от него бегу, спеша,Мое единое отечество —Моя пустынная душа.

Понятно, это была поза, но – модная и востребованная. Как тут не вспомнить песенку периода смуты конца ХX века:

Маленькая страна, маленькая страна,Там ждет меня красивый мальчик,Там буду счастлива я…

Что пробуждают в душах пошлейшие песенки и прочие «развлекалочки», которыми ныне заполняют эфир и души?

И вот в довоенные годы была популярна совершенно другая песня:

Широка страна моя родная!

Песни, стихи, кинофильмы, театральные постановки, книги, воспевающие родину, помогли советскому народу выстоять в жесточайших испытаниях Великой Отечественной войны, победить врага, а затем возродить страну.

Очень показательно и то, что в новейшей политической жизни практикуется все тот же принцип «подбирания» голосов избирателей, сколачивания беспринципных проправительственных блоков, что и в 1912 году, о чем писал С. Булгаков. Торжествующее хамство в избытке, а все, что относится к всемирно-историческим задачам, не упоминается даже руководителями государства и их идеологическими подпевалами. «Маленькая моя страна…» Не означает ли это, что с великой Россией уже покончено навсегда?

Кстати, о партиях. У С. Булгакова есть высказывание, относящееся к 1906 году: «Вот первая классификация политических партий или различных форм отношения к политике: отношение эгоистическое, определяемое классовым или групповым интересом, и идейное или религиозное, приводящее политическую деятельность в связи с высшими духовными ценностями».

Можно сокращенно и упрощенно сказать: одни партии бьются за власть, другие – за идеалы.

У партий, отражающих интересы различных групп, классов, главнейшая задача – добиться привилегий «для своих», а это возможно при активном участии в управлении государством, распределении финансовых потоков, получении доступа к государственной казне и вообще возможности регулировать общественную жизнь по своему усмотрению. При этом вовсе не обязательно предлагать высокие общественные идеалы, более важно улавливать настроение толпы, играть на чувствах и чаяниях избирателей.

В современной России правящие группы делают все возможное, чтобы сколотить в Государственной Думе «партию власти», большинство, которое полностью поддерживает все предложения и начинания правительства и президента. Вообще-то, такое единство всех ветвей власти было бы необходимо и полезно, но только в тех случаях, когда четко и ясно обозначены идеалы, к которым следует стремиться, ближние и дальние цели общественного развития. Наиболее просто и определенно это проявляется во время войны. Однако в периоды смут и разброда борьба за власть ради власти и ее привилегий – не более того! – грозит обществу деградацией и развалом, духовным обнищанием… или революционными потрясениями.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ

Смутным временем принято у нас называть период бунтов, междоусобиц, восстаний, социальных катастроф. Но чтобы понять особенности такого периода, совершенно недостаточно ограничиваться только им. Лишь умозрительный теоретик, далекий от реальной жизни, может предполагать, что революции происходят из-за усиления солнечной активности или по воле и желанию одной личности или партии.

Очень важно обратить внимание на то, как «вызревала» революционная ситуация, на период «предсмуты», а также на то, чем она завершилась. Без того и другого невозможно оценить в полной мере характер произошедших перемен.

Множество умных и образованных свидетелей революции и Гражданской войны (из интеллигенции, служащих) было уверено, что такие «окаянные дни» (говоря словами Бунина) – это русский апокалипсис, крушение не просто тех или иных государственных структур, а уничтожение государственности вообще, крах России, погружение в бездну.

Примерно так считал П.И. Новгородцев, правовед и философ, один из основателей кадетской партии, демократ, участник Белого движения, эмигрировавший в Чехословакию (его друг и во многом единомышленник В.И. Вернадский, как известно, остался в России). Он писал в 1923 году: «Русскому человеку в грядущие годы потребуются героические подвижнические усилия для того, чтобы жить и действовать в разрушенной и откинутой на несколько веков назад стране. Ему придется жить не только среди величайших материальных опустошений своей родины, но и среди ужасного развала всех ее культурных, общественных и бытовых основ. Революция оставит за собой глубочайшие разрушения не только во внешних условиях, но и в человеческих душах. Среди этого всеобщего разрушения лишь с великим трудом будут пробиваться всходы новой жизни, не уничтоженные сокрушительным вихрем жестоких испытаний. Тлетворное дыхание большевизма всюду оставит следы разложения и распада… Придется действовать в условиях ужасных и первобытных…»

Так писал Новгородцев незадолго до своей смерти. Так позже продолжал писать его ученик и последователь И.А. Ильин. Ослепленный антикоммунизмом, Ильин ухитрился даже не заметить великие успехи России в социалистическом строительстве и, создавая лживый образ «империи зла», договорился до того, что Западу следовало бы напасть на ослабший после войны 1941-1945 годов СССР и усмирить его посредством американских атомных бомб.

Новгородцева, видевшего страну в период Гражданской войны и последующей разрухи, нетрудно понять и простить. Но И.А. Ильин, оторванный от родины (его в 1922 году выдворили из страны как идеологического врага), свою ненависть к большевикам невольно распространил на СССР и советский народ, словно забыв, что это и есть реальная Россия и реальный русский народ, а не иллюзорные искаженные представления о нем мятущихся интеллигентов.

Эти примеры приведены для того, чтобы показать, насколько важно учитывать «постсмутный» период для понимания сути самой смуты и революции. По этой причине следует с осторожностью и критически относиться к многочисленным свидетельствам тех, кто пережил ужасные годы Гражданской войны и последующей разрухи. Для них действительно все было трагично и безысходно.

П.И. Новгородцев считал, что в 1917 году произошла «диссолюция», то есть «разрыв связей, возмущение страстей против обязанностей и частей против целого, разложение государства и народа».

Мысль интересная, хотя и не бесспорная. Исходя из нее, он и прогнозировал безнадежное пребывание России в первобытном состоянии, в хаосе. По его словам, возобладали «грубые инстинкты», «буйные и слепые страсти масс. Так низверглась Русь в бездну» (далее он привел отрывок из стихотворения М. Волошина: «Поддалась лихому подговору…»).

Однако с Россией произошло нечто совершенно иное. Она не только быстро возродилась, но и обновилась радикально, окрепла не только в экономическом, но и в духовном отношении, что доказала победа в Великой Отечественной войне. Следовательно, смута и революция, которые пронеслись над страной, оказались в конечном счете не «диссолюцией», вестниками разложения и распада, а временной, хотя и очень тяжелой, мучительной болезнью – кризисом, ознаменовавшим переход на новый, более высокий уровень общественного бытия.

И все-таки надо отдать должное проницательности П.И. Новгородцева в другом аспекте. Незадолго до свержения самодержавия он начал писать (завершил уже в 1917 году) работу: «Об общественном идеале». Она была направлена против идей марксизма и анархизма. До этого он издал другое исследование: «Кризис современного правосознания», в котором попытался «изобразить кризис политических и общественных идей, совершающийся в наше время», и «крушение веры в совершенное правовое государство». Это он толковал как полный провал идеи земного рая, мечты о создании процветающего,благообильного справедливого для всех общества.