Биография нечисти (СИ) - Грегор Павел

— Дурно становится, когда вспомню, — влез Сеня Галич.

Зиберт сел напротив Сержанта и выдавил кривую улыбку.

— Это была ошибка, за которую вы получили достойную компенсацию, — сказал он. — Вероятно, в центре просто перепутали код на маркировке…

— Только один из моих парней так и не вышел из «резервата», — процедил Паха. — Задохнулся и остался там вместе с «ворчунами».

— Этот просчёт сугубо на его совести, — невозмутимо отпарировал Зиберт. — Во-первых твой человек оторвался от группы и заблудился. Во-вторых ему не хватило ума отыскать склад с запасными баллонами. И наконец он просто запаниковал, что в его ситуации было равносильно смертельному исходу.

Сержант ничего не ответил, только пожал плечами.

— В этот раз никаких накладок быть не должно, — добавил немец. — Контролировать ситуацию буду я.

— Пойдёшь с нами?! — удивился Паха. — Уверен, что справишься? Сколько раз ты туда спускался?

— Один раз! Когда производил фотосъёмку для отчёта.

Сержант переглянулся с Зотовым, потом посмотрел на Готлиба.

— А в чём дело-то? Вас всего четверо! — воскликнул Зиберт. — Не забывай, что работать придётся в защите, а это существенно усложняет задачу по контролю внешней угрозы…

— В защите! — вмешался наконец Воробьёв.

— Ты что? Не сказал парню про условия внизу?

— О чём не рассказал? — Макс покосился на Паху.

— О некоторых деталях, — Сержант повернулся к Максу и хлопнул приятеля по плечу. — Работать придётся в среде с низким содержанием кислорода. Нам выдадут скафандры с системой жизнеобеспечения. Иными словами сталкером некоторое время придётся побыть.

Всё так же поглядывая на журналиста, Паха умолк.

— Не вижу никаких проблем, — изрёк Макс. — Доводилось и в противогазе бегать.

3

Зиберт настаивал, чтобы операцию провели в ближайшие часы, но Паха категорически отказался. В итоге договорились взять пятичасовой перерыв. По мнению Сержанта этого времени должно было хватить для основательного отдыха, который требовался бойцам группы.

Провалявшись несколько часов на койке и так не сумев заснуть, Макс вышел из кубрика и некоторое время бесцельно слонялся по помещениям, в которые был открыт доступ. Посидел немного в столовой, изучил схему эвакуации, прошёлся до поста охраны и познакомился с двумя угрюмыми парнями. Завязать с ними разговор ему не удалось, они буквально игнорировали его вопросы и продолжали непринуждённо заниматься своими делами.

«С такими не потолкуешь, — подумал он. — Тот ещё контингент».

Максу уже было понятно, что стоявшая перед отрядом задача сводилась к простой последовательности действий. Надо было спуститься в лабораторию, отыскать биологический объект и доставить его на поверхность.

«Всё достаточно просто, — подумал он. — Правда, предшествующий опыт показывает, что подобная простота чревата крупными неприятностями. Ведь о том какой именно объект они хотят оттуда вытащить ответа пока нет?».

Его так и подмывало выяснить это у Пахи, но после разговора в конференц-зале тот ушёл куда-то вместе с немцами, а Зотов и Галич готовы были разговаривать о чём угодно, но только не про интересующую Воробьёва тему.

— Можешь считать это суеверием, но в нашей группе не принято откровенничать с новичками. Прости! — сказал Зотов. — А если уж совсем невмоготу, обратись к Сержанту, тот ни во что не верит.

Торчать в кубрике, который им выделил Готлиб было невыносимо. То ли разыгралось воображение, то ли включилось шестое чувство, но его ни на минуту не покидало ощущение тревожности. Объяснить это чувство он не мог. Чтобы развеяться Макс решил выйти на улицу, но сделать это получилось не сразу. Дверь оказалась заперта, а для того чтобы её отпереть требовался электронный ключ. Он постоял немного перед дверью, потом осмотрелся. Прямо над головой висела работающая камера. Макс помахал рукой, и тут же услышал из висевшего рядом с камерой динамика голос охранника.

— Сейчас отопру, — предупредил он.

Щёлкнул замок. В приоткрывшийся проём проникла уличная прохлада.

— Спасибо! — крикнул Макс. — Я на пару минут…

Он вышел на улицу и глубоко вдохнул. Всё-таки специфический запах, которым пропиталось здание лаборатории оставлял крайне неприятное послевкусие и ему нестерпимо захотелось сплюнуть.

«Словно химикатов наглотался, — подумал Макс. — И как они тут только живут?».

Он постоял немного на крыльце, полюбовался закатом. Было около семи вечера, но в овраге уже царила темень, по крайней мере в нижней его точке. Только на верхушках деревьев всё ещё сохранялось тусклое оранжево-розовое сияние заходящего солнца.

Туман стал гуще. Напоминая жиденькое молоко, он прятал окружающие предметы от глаз.

Макс спустился по ступеням, прошёлся по бетонной дорожке до угла.

— Воздухом решил подышать? — донёсся голос Марты.

Журналист вздрогнул и повернул голову. Женщина стояла у стены, перед железным ящиком, который напоминал обыкновенный электрощиток. В правой руке она держала пластиковый стаканчик с кофе. Как и Михаэль Зиберт женщина говорила с лёгким акцентом.

— Наверное вы любите здесь гулять? — из вежливости поинтересовался Макс.

— О, нет! Тут слишком холодно, — ответила немка. — Просто исполняю кое-какие служебные обязанности, за которые получаю зарплату.

Марта кивнула на щиток.

Воробьёв улыбнулся и медленно подошёл ближе.

— Что-то сложное и ответственное?

— Ничего сложного, — женщина глотнула из стаканчика и посмотрела на собеседника. — Это аппаратура для мониторинга лабораторного комплекса. Она фиксирует состав атмосферы в нижних ярусах и сообщает об изменении её содержания.

Макс заглянул в железный ящик и увидел экран, на котором в режиме реального времени отображались многочисленные цифровые показатели. Монитор был спрятан за голубоватым триплексом, что защищало его от механических повреждений.

— А как же электромагнитные аномалии? — поинтересовался Воробьёв. — Насколько мне известно они способны вывести из строя любую технику с электронной начинкой?

— Здесь их нет, — произнесла Марта. — Впрочем, иногда происходят сбои, но Готлиб оперативно всё устраняет.

Рядом с монитором, Макс заметил встроенный динамик и единственную кнопку под ним.

— А это что? — тут же спросил он.

— Звуковой анализатор для проверки внутреннего фона, — пояснила немка. — Слушаем, что происходит в «резервате».

Она допила кофе и отбросила стаканчик в сторону.

— Раньше работали камеры, но система видеонаблюдения вышла из строя. Чинить некому, потому что наш единственный специалист категорически отказывается туда лезть. Вот и полагаемся только на слух.

— Не понимаю зачем нужен такой контроль, — пожал плечами Воробьёв. — Неужели так опасно?

— Зависит от того, что понимать под этим словом, — равнодушно ответила Марта. — Степень опасности любого предмета зависит от того как его используют. Разве нет?

Они немного помолчали, потом Марта отошла от стены и сделала несколько шагов по лужайке. Чем дальше она отдалялась от здания, тем более размытым становился её силуэт. Туман сделал её похожей на привидение, и Максу, который не отрываясь смотрел как она бродит по траве, от явных ассоциаций стало не по себе.

— Ты веришь, что мёртвых можно оживить? — неожиданно спросила Марта.

Её голос гулко отразился от толстых стен здания и тут же заглох в тумане.

— Я не в том возрасте чтобы верить в сказки, — улыбнулся Макс. — Да и зачем их оживлять? Не думаю, что кому-то в здравом рассудке придёт такая дикая мысль.

— О, не скажи! Даже мертвецы могут приносить пользу. Нужно только понять как их использовать.

Макс зябко поёжился и отвернулся. В обществе этой женщины ему было неуютно, но уйти просто так, без повода, он не мог.

— Вы и в самом деле так считаете? — спросил он.

— Какая разница как я считаю, — немка приблизилась к Воробьёву и уставилась на него своими водянистыми глазами. — Когда я сюда приехала, я верила в человеческий разум и науку, а сейчас убеждена, что человеческий разум переполнен суевериями, а наука занимается поиском магических формул. Повсюду витают призраки, и я их слышу. Порою даже вижу, вот только потрогать не могу.