Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Жестяные игрушки - Энсон Кэмерон

Жестяные игрушки - Энсон Кэмерон

Читать онлайн Жестяные игрушки - Энсон Кэмерон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 78
Перейти на страницу:

— А она тоже смотрела на людей вот так? Как эти, в поселке?

— На меня — нет. Мы с ней… Ну, понимаешь… — Он поднимает левую руку, скрестив указательный и средний пальцы.

— Нет, когда вы в первый раз встретились? Здесь, на мосту? Тогда она смотрела на тебя так?

— Нет, нет. Не смотрела. Мне кажется, ее спутник раздражал ее больше, чем какой-то белый незнакомец. Что много говорит о том, каким был этот хрен. Если она его, черного, ненавидела сильнее, чем меня, незнакомого белого.

— Скажи, пап, а на меня она смотрела бы так? Если бы жила здесь, а я проезжал мимо? Как думаешь?

— То, как эти люди смотрят на других, вовсе не означает, что они так к ним относятся. Когда они смотрят на нас так, они смотрят вовсе не на нас. Они смотрят на что-то более крупное. Гораздо более крупное. Скажем, на Австралийское Содружество. На прошлое. На то, как обстоят дела. На настоящее. Они смотрят на нас… как на соучастников. Не как на Хантера Карлиона и Чарли Карлиона. — Он выдвигает из-под приборной панели пепельницу, сует окурок вглубь, в месиво почерневших бычков, и задвигает пепельницу. Из щели поднимается, огибает кнопку прикуривателя и разбивается о ветровое стекло тоненькая струйка дыма. Пара каштановых чирков проносится над водой и устраивается где-то под корнями деревьев, оживленно щебеча.

— Если хочешь, можем вернуться, остановиться там, и я скажу им, кто ты. Они примут тебя как… как давно пропавшего родственника. Что скажешь? Хочешь этого? У нее там осталось полно родни. Твоей родни. Они все в тебе души чаять не будут. Никакой ненависти. Сейчас-то они не знали, кто мы. Они решили, что мы просто праздные зеваки из свободного, лишенного боли мира.

Ограниченный. Ограниченный. Ограниченный. А тебе-то это не опасно? Если они узнают, кто ты? Ты ведь застрелил того?

— Не бери в голову. Он застрелился сам. Не нарочно, в драке, но застрелился. Так что, хочешь? Вернуться? Познакомиться с ними? Они могут очень много рассказать тебе о ней. Мне кажется, тебе стоит вернуться туда.

Но я боюсь этих людей. Боюсь их самих. И боюсь того, кто я для них. Боюсь, что при виде меня они снова окаменеют от ненависти. Что будут ненавидеть меня еще сильнее, когда узнают, кто я.

— В жопу их, — говорю я. — В жопу ее.

Он не дерет меня за ухо в наказание за две «жопы», хотя я съежился в ожидании этого. Он только вздыхает, и наклоняется вперед, и поворачивает ключ зажигания, и трогает машину с места, и чирки срываются из-под корней, и, бешено молотя крыльями, карабкаются ввысь сквозь деревья, и выравнивают полет, и закладывают вираж на север.

— Не стоит тебе так, — говорит он, когда дощатый настил за нами снова приподнимается и хлопается на место, скрипя и лязгая расшатанными болтами. — Твои неприятности только еще начинаются, Хант. Тебе не стоит так думать. — И он врубает вторую передачу, а когда машина съезжает с моста и скрип и лязг стихают, добавляет совсем тихо: «Скоро ты станешь одним из них».

Но я не понимаю, что он хочет этим сказать. Как я могу стать одним из них? Они же совсем другие. Другой биологический вид. Их ум так забит нелегкими мыслями, что они сгибаются под их весом. Свинцовым весом. И они рехнулись от ненависти. Весь их мир съежился до размеров этой речной излучины. До пятачка земли, где гнет гравитации нелегких мыслей в несколько раз сильнее, чем где-либо еще. Где их головы пухнут от все той же невероятной истины. Что может сделать меня таким, как они?

Значит, буду одним из них? Нет, папа, правда? Как? Чьи рты нагрузят меня знаниями так, что голова вспухнет, а спина сгорбится под их весом? Чья рука нажмет на кнопку, усиливающую для меня гравитацию? Меня ведь окружают одни друзья. Какая сила искалечит меня так? Сделает меня черным?

Ограниченный. Ограниченный. Ограниченный. Всю дорогу обратно в Джефферсон я перечитываю слово, которое написал жидким расплавом демон и которое застыло серебряной завитушкой на крышке бардачка, и вижу в этой серебряной завитушке отражение своего лица. Если такая сила и найдется, я не хочу ее знать.

* * *

Но она находится. Как он и предупреждал. И называется она взрослением. Созреванием. Боль начинается, как это часто бывает, у меня в паху. Там вдруг вырастают несколько длинных волосков. Извивающихся, и завивающихся, и, насколько я могу разглядеть, восьмиугольных в сечении. Их становится у меня в паху все больше. Они темнеют и густеют. Потом на верхней губе у меня прорезается полоска усов, и я созерцаю ее в зеркале со смешанным чувством гордости и досады. Я становлюсь мужчиной.

И черным. И рты людей, которых я знал всю свою жизнь, подтверждают это мое неприятное открытие. Руки людей, которых я знал всю свою жизнь, начинают грузить меня свинцовыми чушками, усиливая гравитацию. Ребенком я был лишен цвета. Теперь я становлюсь черным мужчиной.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Рождество

Наконец мой сезонный урожай Санта-Клаусов расцвел пышным цветом, украсив покупательские маршруты центрального Мельбурна мириадами бородатых улыбок. Мои Санта-Клаусы дождались своего часа. Не зная устали, они чуть ехидно улыбаются с витрин из-под намалеванных строчек рождественских песен припозднившимся покупателям, вспотевшим в попытках отыскать последние кусочки замысловатой мозаики, изображающей… изображающей… грядущие успехи, наверное… радость, пожалуй… Рождество — это уж точно.

Некоторые из моих Санта-Клаусов имеют за спиной славную карьеру и долгую, в несколько месяцев, жизнь. И некоторые из них до сих пор свежи и нетронуты, как младенцы. Но в это утро все они стареют на целое поколение, все разом становятся безработными, разом превращаются в помеху. Восход солнца обрекает их на смерть, и они подлежат удалению с витрин, прежде чем этого потребуют местные власти. Наступает Рождество.

Я набираю номер на своем мобильнике. Где-то вдалеке слышатся долгие гудки.

— Магазин «Буин» — Мужской голос.

— Послушайте… добрый день. Я звоню вам из Мельбурна. Я уже несколько недель пытаюсь связаться с вами.

— Маркус Бей.

— Что?

— Маркус Бей мойзнать Мельбурн мойзнать регби. Звезда.

— Послушайте, я хочу спросить вас обо одном человеке. Не видели ли вы его? Женщину. Несколько недель назад. Японку. Не покупала ли в вашем магазине что-нибудь темноволосая, светлокожая женщина с бирюзовым рюкзаком? Несколько недель назад? Пару месяцев?

— Рюкзак бирюзовый что есть?

— Синий мешок. У нее был синий мешок. Возможно, красные шорты. Красные шорты… штаны. Это важно. Она к вам заходила? По дороге в шахту?

— Мой таких знать мало-мало.

— Что? Послушайте, постарайтесь вспомнить. Это важно. Красивая женщина. Это очень важно.

— …Синисумка и женщина и краснашорты она тут да.

— Заходила? Давно?

— Синисумка женщина ходить каждень. Красный шорты ходить.

— Заходит каждый день?

— Еда покупать. Каждень. Класть синисумка.

— Что она покупает?

— Бекон покупать.

— Что еще?

— Банана покупать. Кокос покупать. Тушенка покупать.

— Пиво она покупает?

— Синисумка женщина… она да.

— А керосин?

— Синисумка женщина… она да.

— А растворимый кофе?

— Синисумка женщина… она да.

— А крысиный яд?

— Синисумка женщина… она да.

— У нее на пальцах есть кольца, а на ногах — бубенцы?

— Синисумка женщина… она да.

Я вешаю трубку. И все-таки, знаете ли, стоило попробовать. Рождественское утро, как-никак. День Чудес, Рождения Надежды, а также День Всяко-Разно Других Гребаных Событий, Которые Никогда Не Случаются. И Тэ Дэ, И Тэ Пэ.

* * *

На Рождественский обед я еду в Джефферсон, потому что нас пригласила папина сестра Дженнифер. Тетя Дженнифер пригласила нас, потому что ее сын Адам уехал в Милдуру собирать виноград, а ее дочь Элизабет уехала на Рождественский обед к родственникам мужа в Марухидор, а ее вторая дочь Элли уехала на свидание к своему хахелю в тюрьму Порт-Филлип. Из чего мы можем предположить, что если бы эти отпрыски, их родные, близкие и их, родных и близких, отпрыски собрались на праздничные торжества под родным кровом, нам с папой пришлось бы обедать вдвоем.

Он подписал в полицейском участке Тукумуол гарантийное обязательство сроком на двадцать четыре часа, то есть обещание одни сутки вести себя пай-мальчиком, и те позвонили в Джефферсон и продиктовали по телефону кодовый номер его радиосигнала, а те вдолбили его в свой, связанный со спутником компьютер, чтобы спутник ровно на сутки перестал отслеживать местонахождение поднадзорного номер такой то, дабы он мог смотаться в Джефферсон и порадоваться празднику в кругу семьи. И он совсем было собрался порадоваться празднику в ускоренном режиме, а потом смыться вместе со мной на реку, прихватив пиво и сандвичи. Потому что нам с ним на фиг не нужно пышных обедов, зато мы оба хотим порыбачить старыми, добрыми, запрещенными законом методами, особенно в этот, единственный день в году, когда на реке наверняка не будет ни одного сотрудника Департамента Охраны Водоемов и Дикой Природы. И все эти планы пошли псу под хвост, из-за того что Тете Дженнифер в порыве родственных чувств не терпится угостить нас обедом.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 78
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Жестяные игрушки - Энсон Кэмерон торрент бесплатно.
Комментарии