Скандальный развод - Арина Вильде

- Обязательно.

И вот я остаюсь одна. С пятью слепыми щенятами и Леей, которая ревностно охраняет их сон. Замираю перед зеркалом в спальне, рассматриваю себя и становится досадно, что этот вечер закончился совсем не так, как я планировала.

Но душу греет тот факт что Вадим по-настоящему увлечен мной. Это не игра, не просто секс, это что-то на грани безумного желания, притяжения между женщиной и мужчиной, и, возможно, любви.

Поскорее бы решить все с Кириллом, чтобы можно было в полной мере насладится этим временем.

Я падаю на кровать прямо в платье. Мечтательно пялюсь в потолок, прижимая к груди телефон в ожидании сообщения от Вадима. Но, к своему стыду, проваливаюсь в сон еще до того, как он мне пишет.

Утром просыпаюсь от мелодии телефонного звонка. С трудом разлепляю веки и фокусирую взгляд.

Вадим.

- Алло-о-, - мурльчу в телефон, потягиваясь,

- Марьяна, ты дома? - в голосе Титова ни одной романтичной нотки. Я сразу же напрягаюсь

- Да, только проснулась.

- Хорошо. Не выходи из дома и отключи телефон. Помнишь Дениса, который

охранял тебя в прошлый раз?

- Д.да, - напрягаюсь еще больше.

- Никому не открывай дверь, кроме него. Он привезет тебя новую сим-карту.

- Что случилось, Вадим? Это Кирилл? Нам грозит опасность?

- Успокойся, Марьяна. Успокойся и дыши. Никакой опасности.

- Но к чему тогда такие меры?

По ту сторону слышится тяжей вздох, Вадим явно не хочет меня ни во что посвящать.

- Скажи мне.

- Прости, Марьяна, это моя вина. Нужно было быть более осторожным, учитывая в какой ситуации мы оба находимся. Кто-то заснял нас в кладовке и выложил в сеть.

Кроме этого есть еще несколько других фото, где мы, так сказать, немного увлеклись. Телефон в моем офисе разрывается, скоро репортеры и до тебя доберутся. Заголовки в желтой прессе и комментарии под видео тебе лучше не видеть. Их скоро уберут, но недельку-вторую тебе лучше нигде не отсвечивать.

- Какое видео из кладовки? - все внутри меня холодеет. Не может же быть, что кто-то выставил на всеобщее обозрение наш с Вадимом секс.

- Только не волнуйся, Марьяна, хорошо? Я все улажу, а ты займись щенками, йогой там, не знаю, - по голосу Вадима понятно, что и он сам нервничает из-за этой ситуации. Личная жизнь - совершенно не то, что хотелось бы сделать достоянием общественности. - Я приеду к тебе вечером.

- Ладно, хорошо. Это ведь Кирилл сделал? Он?

- Больше некому, - последнее что говорит Вадим и отключается.

глава 34. Вадим

Плановые роды собаке я ещё готов простить. Всё же терпение — добродетель. Но постоянные вмешательства в нашу с Марьяной личную жизнь её бывшего — это уже перебор. Больше всего я сейчас, наверное, хочу разделаться с ним раз и навсегда.

Разнесенный по желтой прессе «скандал» о нашей с Марьяной связи — мелкая месть мне за то, что поморочил голову, но на его щедрое предложение не согласился.

Таким поведением Кирилл в очередной раз подтверждает, что он — импульсивный, эмоционально нестабильный, опасный, но вполне предсказуемый негодяй. Я с такими встречался в своей карьере множество раз.

Но наша с ним ближайшая встреча произойдет опять в процессе, а на сегодня планы у меня другие. Хотелось бы, конечно, провести день с Марьяной, но вместо этого я захожу в приватный чат футбольной коммуны и проверяю, кто планирует побывать на поле сегодня.

Милославский. Отлично. Ты-то мне и нужен, друг.

Еду загород, один за другим сбивая звонки с неизвестных номеров. Я так понимаю, все они принадлежат ушлым журналистам, которые хотят получить мой комментарий.

Ну. Пусть хотят.

В раздевалке тоже слышу шуточки в свой адрес. Они колкие, едкие, но совершенно не ранят. Да и грань переходить в общении друг с другом никому из нас не выгодно.

Мы не просто фанаты футбола. Мы ещё и любители полезных контактов.

Завязываю шнуровку на кроссовках, когда вижу, что в раздевалку заходит Давид Арсеньевич Милославский — владелец целой сетки медиа-ресурсов. Когда-то я помог ему деликатно решить довольно щекотливый вопрос, связанный с шантажом видеозаписями интимного характера. Уверен, он будет рад отплатить мне той же монетой.

Направляюсь к нему.

— Давид, приветствую.

— 0, Вадим! Давно тебя здесь не видели.

По тому, как он протягивает последние слова и расплывается в улыбке, понимаю, что он уже в курсе. Не смущаюсь. Это даже хорошо — быстрее разберемся.

— Хотя это и понятно. Занят другим.

— Да. Очень занят Работы — непочатый край.

— Главное, что развод ты, кажется, уже пережил.

Давид когда-то тоже начинал обычным журналистом. Страсть к поиску сенсаций даже в бытовых разговорах в нем сохранилась.

Я прислушиваюсь к себе, думаю, усмехаюсь.

Отвечаю честно:

— Пережил. Но за помощь в одном деле был бы благодарен.

— Валяй

С Давидом мы договариваемся быстро. Он при мне же звонит своей правой руке и просит повлиять на новостные порталы и паблики через свои каналы. Пусть подотрут «сенсацию». Ну и не лезут с камерами к Марьяне.

Я благодарю, мы с ним равняем счет взаимовыручки и расходимся до возникновения у кого-то из нас следующей проблемы.

На поле оказываемся в разных командах.

Я выкладываюсь на все сто, но мы всё равно продуваем.

Обидно, конечно, но не смертельно.

Тем более, что иначе и быть не могло. В команде противников сегодня на позиции нападающего — Молотов.

Это человек с темным прошлым, непробиваемым упрямством, огромным финансовым талантом и абсолютным неумением идти на уступки.

Когда в списках игроков он, победишь ты или нет, чаще решает жеребьевка, чем твоя выкладка в игре.

За себя мне, как обычно, не стыдно. Но по итогу я чувствую себя вымотанным и чуточку злым. Еще сильнее хочется забить на все дела и рвануть к Марьяне. Спорт не помогает снять стресс. Я хочу её.

После финального свистка и пожатия рук более чем достойным соперникам иду в сторону трибун, кода слышу неожиданный оклик всё того же Молотова.

Замедляюсь, следя за его приближением.

В силу профессии я в разное время имел дело с самыми разными людьми. В частности, я знаком и с преступниками. Бывшими и не очень.

Никита Молотов — человек, отбывавший когда-то совершенно реальный срок. Я никогда не интересовался подробностями того дела, но слухи ходят разные. Да и с учетом высот, до которых он поднялся, в идеальную чистоту его