Пять судеб. Каменный принц - Вероника Николаевна Дюрягина

отвечать полицейский. – Они красные, как у альбиносов. Да и брови явно крашенные, они светлее это точно. Меня в детстве очень интересовал этот генетический феномен. Я находил в этом свою эстетику.

– Вот как… – с интересом протянул Файерфокс, смотря на собеседника другими глазами.

Между ними снова воцарилась тишина, но в этот раз в красном взоре Дэвида мелькало любопытство. Он смотрел в тёмно-карие, почти чёрные, глаза. Смотрел и видел такой же интерес. Парень с жаждой ожидал, что же ещё тот скажет.

– Зачем перекрасился? – снова нарушил тишину Роберт, задавая очередной удивительный вопрос.

– Это самодельная краска, которая смывается при первом же походе в душ. – растягивал гласные парень, оглядывая стоящего напротив мужчину. – Хочу ещё синий попробовать.

– Ты не ответил на вопрос, Дэвид. – упрямо напомнил Роберт, явно чувствуя, что тот не хочет распространяться о причине.

Файерфокс и не думал сначала говорить. Он об этом рассказывал только Армэлю. Однако, то ли так сошлись звёзды, то ли так судьба предрекла или же вовсе хотелось проверить таким образом нарисовавшегося кавалера. В итоге тот решил довериться. С губ альбиноса сорвалось якобы недовольное цоканье и глубокий вздох, заставляя тем самым навострить уши полицейского.

– Надомной издевались из-за необычного цвета волос в школе. – начал издалека Дэвид. – Я в семье средний сын и единственный с генным отклонением. Меня унижали даже в семье из-за этого. Братья по ночам красили меня строительной краской, а родители на это ничего им не говорили, подовая мне банку ацетона и отправляя в ванну. Тем более я ещё тогда понял, что играю за голубую сборную. Это-то и усугубляло наши отношения.

– И ты им никак не отвечал? – удивился Роберт, хмуря брови.

– Я хотел жить, а родители могли запросто лишить меня жизни, если я хоть пальцем коснусь одного из братьев. – всё так же спокойно отвечал парень, словно его это никак не касалось, а кого-то другого. Его больше интересовало обеспокоенное лицо мужчины напротив.

– Получается ты терпел издевательства до своего совершеннолетия или даже больше? – вздохнул сочувственно Роберт, представляя себя на его месте.

– Нет… – ответил коротко Дэвид, но увидев непонимающее выражение лица, пояснил. – Я сбежал из дома, когда мне было тринадцать. Перебрался в город подальше от них и начал зарабатывать себе на жизнь. Нелегальная рабочая сила была нужна почти везде, что сыграло на руку, до моего совершеннолетия.

– Хах, значит бывший уличный хулиган. – усмехнулся мужчина, хитро сужая глаза и подходя ближе.

Дэвид в тон его шагов отдалялся дальше, до тех пор пока не наткнулся на холодную стену. Хитро прищуренные карие глаза становились всё ближе, пока не прикрыли весь обзор для парня. Такого поворота точно никто из этих двоих не ожидал. Дэвид явно думал, что тот бросит эту затею и они разойдутся прямо здесь. Роберт же не узнавал сам себя и в очередной раз пошёл на поводу эмоций.

Одной рукой полицейский оперся о стену, нависая над парнем. Они стояли настолько близко, что их носы невольно касались друг друга. Горячее дыхание опаляло лицо Дэвида, от чего тот покраснел до кончиков ушей, вжимаясь в стену. Он уж точно не думал, что всё обернётся так! Ещё не один бывший ничего подобного себе не позволял!

– Теперь я буду следить, чтобы ты не переступал черту закона, лисёнок. – прошептал в самые губы парня Роберт, после со смешком отстраняясь. – Пошли возьмём перекусить, а то мы же не ели ничего весь день!

С этими словами Де Карлеоне отстранился от смущённого до красных ушей парня и довольно направился в сторону кулинарии. Запах выпечки и яблочный привкус от зелёных волос Дэвида разбудили в нём зверский аппетит. Как и желудочный, так и сексуальный. Однако эмоции эмоциями, но отношения стоит строить постепенно. Иначе получиться какая-то хрень, а не любовь. Обряд притирки друг к другу никто не отменял, как и конфетно-букетный период.

Дэвид же проводил широкие плечи мужчины шокированным взглядом, тихо оседая на землю. Задница встретилась с холодным асфальтом, но юноша даже не поморщился. Глаза часто моргали. Лёгкие требовали воздуха.  А сердце участило свои удары, разгоняя кровь быстрее, от чего лицо так и пылало огнём. Справиться со всем этим удалось лишь спустя минут пять, которые растянулись для парня на все пол часа.

– Чёртов придурок! Если ты меня обманешь, я тебя убью… – тихо прошептал Дэвид, подрываясь с места и спеша в след за Робертом с криком.– Я предпочитаю выпечку с шоколадом! Запомни!

Глава 21

«Записка от Каменного Принца»

«И в законе есть место беззаконью…»

На улице зима напоминала о себе всё сильнее с каждым часом. Ближе к вечеру ветер становился всё более невыносимым, проникая в каждую щель и гуляя под тёплыми одеждами. Он проникал насквозь, заставляя зубы стучать, а мозг отдавать приказы по возвращению домой. Холод был зверский!

Даже Армэль, стойкий к зимним капризам парень, застегнул кожанку наглухо и туже затянул шарф, связанный на днях Лилией Аркадьевной. Женщина очень переживала, глядя на щеголяющего по улицам Локонте разодетого не по погоде. Никакие его убеждения, что он не мёрзнет, не помогли и уже за пол дня Лилия связала отличный шарф. Тогда парень негодовал, но сейчас был очень даже благодарен. Никто не ожидал, что погода так сильно ухудшится!

Локонте даже натянул шлем, прячась от не щадящего ветра. Однако, не смотря на все эти капризы природы, внимание парня всё равно блуждало где-то внутри него. Он думал о том, какую ошибку допустил. Почему не рассказал обо всех находках сразу, как и обещал? Что им двигало всё это время?

Эти вопросы до сих пор оставались без ответа. Посторонний бы человек заявил, что богатенький парень возомнил себя богом и решалой всех проблем. Близкий, что он просто совершил глупость по молодости, захотел драйва и приключений. Он всегда был зажигалкой в компании и искал этого самого драйва. Так было с того момента, когда отец уволил его любимый коллектив. Однако, что же скажет он о себе сам?

Армэль думал об этом. От этих мыслей голова болела всё сильнее, харлей прибавлял скорости, а окружение перед глазами всё больше размывалось, доверяя автоматическим рефлексам тела. В мыслях был образ Никиты, просящей о помощи. Она плакала и громко звала его. Шептала, как ненавидит его и ругалась. Картина была по настоящему живой…

Локонте скрипнул зубами. Он никогда не простит себя, если Никита погибнет из-за него. Эта девчонка слишком быстро стала самым лучшим другом. Всегда видящая его насквозь, с острым языком и не лезущая в карман за словом Никита. Она ворвалась в его жизнь, сверкнув серебром пирсинга и ослепив блеском синих волос. Эта короткая стрижка и весь неформальный образ сначала вызвал любопытство, а