Флорис. «Красавица из Луизианы» - Жаклин Монсиньи

— Aho shocking, my god![12] — воскликнули другие военные, явно пришедшие в ужас от дерзости Батистины. Но молодой офицер, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания, будто не ему она надерзила. Он сделал несколько шагов по направлению к странной парочке и обошел вокруг девушки с обезьянкой на руках, оглядывая их с ног до головы.

— Что все это значит, мадемуазель? Вы что же, имеете основания жаловаться на дурное обращение? — насмешливо спросил офицер.

— Ну разумеется! У меня есть все основания жаловаться! Этот увалень накинулся на меня в ту минуту, когда я тихо-мирно прогуливалась по берегу реки! Мои друзья, наверное, уже ищут меня повсюду и сходят с ума от беспокойства. Я даже не знаю, где нахожусь и почему меня похитили. И вы еще хотите, чтобы я была всем довольна и ни на что не жаловалась?! — выпалила не переводя дыхания Батистина.

Жорж-Альбер оскалил зубы, будто пришел в восторг от ораторского искусства своей юной хозяйки и хотел сказать:

«Ну и влепила же она ему, этому напомаженному щеголю!»

— Так знайте же, юная леди, вы находитесь в лагере его светлости герцога Камберленда и всего в четверти лье от французского лагеря.

— Отлично! А вы узнайте, в свой черед, что я не могу поздравить вашего герцога с поведением его офицеров! Оно просто отвратительно, возмутительно и… Поверьте, когда он узнает, как вы со мной обращались, дружок, он сорвет с вас эполеты! — не полезла за словом в карман Батистина.

Офицер-блондин поднял кверху бровь, что придало его лицу комическое выражение.

— Слышите, господа? Эта болтушка готова кусаться так же, как и ее спутник! Клянусь Святым Георгием, славный военный трофей!

— Да, славный военный трофей! Нечего сказать! Действительно, достойная победа! Послать это чудовище и приказать ему похитить меня! — издевалась Батистина, твердо решившая не дать этому желторотому юнцу запугать себя.

— Aho! No! No! Mylord, she’s a dewill![13] — завопили хором шокированные ее поведением офицеры.

— Оставьте! Оставьте, господа! Нет, мадемуазель, вам не удастся проглотить меня живьем! Итак, вы сказали, что гуляли по берегу реки. Вы, разумеется, знаете, что речь идет о Шельде. Неужели вам не кажется странным, что молодая девушка прогуливается по берегу одна, в сумерках? Хотелось бы мне услышать, что вы придумаете в ответ. А ответ может быть только один: чтобы шпионить за противником! — загремел вдруг молодой офицер, решивший, видимо, нагнать на Батистину страху.

Но не тут-то было! Девушка яростно топнула ножкой:

— Ну уж это слишком! В таком случае противнику нечего здесь делать! Сидели бы у себя дома!

Это восклицание обладало такой чисто женской логикой, что мужчины поразевали рты от изумления.

Батистина воспользовалась своим преимуществом и продолжала атаковать:

— Так знайте же, господа, я направляюсь навестить моего большого друга маршала Мориса Саксонского! Он будет очень недоволен, когда ему сообщат, что меня похитили англичане. Король Франции и вовсе придет в ярость, когда узнает, как грубо со мной обошлись. И, хотя наши страны находятся в состоянии войны, он не замедлит пожаловаться королю Англии!

— Нет, вы только послушайте! — рассмеялся офицер-блондин.

— Ну и кроме того, мой друг, маршал, даст хорошего пинка под зад вашему герцогу Камберленду! — презрительно сморщив носик, добавила Батистина.

Жорж-Альбер беспокойно заворочался и заскулил, будто хотел сказать:

«Ох! Она слишком далеко зашла!»

— Ах вот как? А что заставляет вас так думать, мадемуазель? — вкрадчиво спросил офицер. При этом он легонько похлопывал себя по ладони тросточкой.

— О-ля-ля! Да я в этом уверена! Неужели вы думаете, что у вашего обожаемого герцога есть время думать о войне, если он так занят всякими пустяками?

— Какими же?

— Да пьет свой чай и пиво! И еще без конца принимает холодные ванны!

— Чай и пиво? — изумленно спросил офицер.

— Ну да! Об этом все знают! В любом случае, мой друг Морис приготовил ему маленький сюрприз. И вы можете передать ему от меня…

Батистина застыла с открытым ртом. Она вдруг заметила, как странно переглянулись офицеры. Ее охватило предчувствие беды. Она посмотрела на Жоржа-Альбера, а тот закрыл глаза в знак того, что она чуть было не проговорилась.

— Ну же, мадемуазель, продолжайте! Клянусь Святым Георгием, все это чрезвычайно интересно! Мы ловим каждое ваше слово! — мило и любезно улыбался молодой офицер.

— Мне нечего больше сказать, — ответила Батистина, осознав ошибку и сожалея о своей болтливости.

— Однако, мадемуазель, вы выражаетесь довольно ясно и бойки на язык! Вы доставили мне истинное удовольствие! — иронизировал офицер.

— Нет, сударь, я сказала не то, что хотела! Я только прошу дать карету и отвезти меня в лагерь Мориса Саксонского, — промолвила Батистина.

— Ого! Вам не откажешь в смелости! Да и в дерзости тоже! Не окажете ли вы мне честь сообщить ваше имя, мадемуазель!

— Окажу! Меня зовут Батистина де Вильнев-Карамей, — гордо заявила девушка, и в ее устах это прозвучало не хуже, чем «Я — королева!» или «Я — императрица!»

В глазах молодого блондина зажглись веселые огоньки. Он повернулся к остальным офицерам, а те все раскраснелись от возбуждения и подавали ему какие-то знаки, размахивали руками и подмигивали.

— She Knows somthing, Mylord.

— We must find out there those damned french have hidden there canons!

— We shall make her talk, Milord.

— We’ll beat it out of her!

— Peuh! Golonel Bumberton, with a littlie charm one can jbtain anything one wants from a lovely lass. I shall take care of this myself.

— I wish Mylord good luck and I hope to hell he succeds[14].

Батистина напрягла слух, чтобы уловить хотя бы какой-то смысл, но английские слова сливались в один сплошной звук «А-а-а-а».

— Чистосердечно признаюсь вам, мадемуазель де Вильнев, я очень огорчен тем, что наше гостеприимство пришлось вам не по вкусу, но я считаю своим долгом задержать вас на несколько дней. Мне нужно посоветоваться у герцогом Камберлендом. Но хотя мы с вами и враги, мадемуазель, с вами будут обращаться со всем уважением, на какое только способны британские джентльмены, — сказал молодой блондин по-французски.

Он улыбнулся и обнажил в улыбке ослепительно белые зубы. Он смотрел на девушку своими большими серыми глазами как истинный ценитель женской красоты и как человек, который знает силу своего собственного очарования. Батистина не смогла удержаться и не улыбнуться в ответ. Она вздрогнула от удовольствия, ощутив на себе этот откровенно восхищенный взгляд.

Жорж-Альбер отчаянно заверещал, будто сердился на нее за то, что она начала строить глазки англичанину и обмениваться с ним любезностями. Жорж-Альбер явно выказывал признаки ревности.