Ex ungue leonem: по когтю льва - Ирина Якимова

— Ульрик! — всхлипнула она и протянула к мужчине руки. Он, казалось, не услышал. Снова отпил из фляжки и бездумно уставился на пламя костра.

— Да, вы похожи. Но знаете, как я понял, что вы — не она? У той были сильные, красивые руки. А вы — худенькая.

Лира на всякий случай спрятала исхудавшие после болезни руки за спину.

— Вы до сих пор любите её? — прошептала она. Усмешка некрасиво искривила лицо мужчины:

— Я не могу её забыть!

— А вы… вы простите её… когда-нибудь? — тихим шёпотом, но он услышал. И он, похоже, прозрел: узнал её, увидел её… «Лира!»

Девушка бросилась прочь, не разбирая дороги. Мирта встретила её радостным ржанием, но Лира быстро вскочила на лошадь и сквозь слезы приказала:

— Пошла!

Скоро остался позади лес.

«Быстрее, Хиам. Быстрее!»

Мирта летела, как птица.

«Ещё быстрей!»

Ветер уносил холодные капельки слёз. Исчез вдали маячок костра, исчез случайный и предсказанный собеседник. Но последнее слово, сказанное им, никуда не исчезло. Оно молотом било в голове, оно болью отдавалось в каждом ударе сердца. Самое страшное слово на земле…

— Вы простите её… когда-нибудь?

— Никогда.

Глава 16 Серебряный ошейник

Голос Давида звучал глухо, то пропадал, то вновь появлялся. Шум его заглушал — шум деревьев, свист ветра, гуляющего по просторам, разделяющим хозяйку и её куклу, с которой общался охотник.

— Габриель… — слово «говорит» проглотил ветер, — …Дар слабеет. Она уже не пользуется им… (чтобы)…смотреть вампирскую карту Карды. Все (силы) Избранной уходят на то, чтобы удерживать Дар (у себя)…

— Что ж, придётся поторопиться, — Мира вздохнула, но не позволила вздохнуть кукле, говорящей с Давидом. — Как идут приготовления?

— Мы заканчиваем. Я направил… (к сожалению, цифра потерялась в пути)… отрядов к истоку Стигия. Эрик рассчитал, сколько потребуется состава, чтобы сделать нужную (…концентрацию?). За нами сейчас Корона и все земли к востоку и северо-востоку. Запад пока за… (Дэви).

— Ополчение?

— Об ополчении говорит нельзя, чары вампиров всё ещё работают…(опять слово потерялось, видимо, обращение: «Мира»)…что говорит Король?

— Он говорит, что дал все необходимые указания главе Карды. А чары carere morte — это по нашей части. Давид…

— Да?

Мира опять вздохнула, и теперь позволила вздохнуть и кукле:

— Думаю, Асседи всё ещё сомневается в нас. И на случай нашего поражения не хочет окончательно портить отношения с Владыкой вампиров.

Расстояние не смогло скрыть грусть в голосе охотника:

— Этого следовало ожидать. Так или иначе, на нашей стороне сейчас около… (да что такое, опять потерялась цифра!)… тысяч человек.

Вампирша нахмурилась:

— Сколько тысяч, Гесси?

— Что? — теперь переспросил, не расслышав, он. После пары перекликиваний, охотник наконец сообщил:

— Три. Три тысячи.

— Ох!

— Мало? Да, пожалуй. Но Винсент отправил послание… («Гроздьям», кому же ещё?). С этими ребятами будет три с половиной, может, четыре тысячи. Будет уже к завтрашнему утру.

— Напрасно он это сделал, — тускло сказала Мира.

— Когда ты приедешь?

— Завтра. Нет, послезавтра, вечерним поездом.

— Я отправлю кого-нибудь встретить тебя.

— Только не моего племянника!

— А что так… Мира? — но та уже не слушала. Она поспешно оставила далёкую куклу, перевела эту марионетку на самый задний план: боялась, что лицо раба отразит разочарование хозяйки и, главное, — не хотела отвечать Гесси.

Разумеется, хозяйка продолжала эксперименты с марионетками! Она ни разу не вспомнила о клятве племяннику. Замок Дэви не взять, если не запустить в «Тень Стража» пару тел-болванок заранее. Подрыв цитадели вампиров должен быть произведён изнутри, иначе будет слишком много жертв. Иначе всё её войско ляжет под стенами цитадели вампиров — ведь Дэви способен на многое, очень на многое! Этот старейший вампир великолепно управляет своей частицей Бездны, его мощная нить искусно вплетена в сеть, издавна накрывающую Карду. На своей земле он непобедим! — шептались всегда и в Карде и в Доне. Взять его логово можно только хитростью.

Сегодня Мира пришла к Источнику. Пришла впервые с той поры, как он снова открылся для её Отряда. Вампирша сидела на камне у белой чаши с «чудесной» водой, неподалеку Родерик Бовенс и Адора Рете ждали окончания её беседы с Давидом. Мира порой бросала на них короткий взгляд, и её губы кривила усмешка. Старики! Собрались трое стариков обсудить судьбу Земли Страха: преждевременно состарившийся Родерик, Адора, разменявшая девятый десяток, и Мира, ухитрившаяся превратиться в старушку, проскочив сразу несколько переходных возрастов… Она была сегодня в просторном платье, купленном в магазине готовой одежды. Этот фасон предназначался для беременных дам, и продавец странно смотрел на покупательницу, годящуюся в бабушки, а не в молодые матери. Но что вампирше-хозяйке было делать? Выпятившийся животик не помещался в прежние платья, а от корсетов Мира давно отказалась.

— Избранная теряет Дар? — спросил Бовенс, как только Мира повернулась к ним.

— Она теряет его последние пять месяцев, — вампирша постаралась улыбнуться, улыбка продержалась на её губах недолго. — Но сейчас, похоже, Габриель и правда близка к тому, чтобы отпустить его.

— Нужно торопиться, — сказал Родерик.

— Да, я уеду, скоро.

— Девочка, поторопись! — вмешалась и Адора. Герцогиня Рете всё ещё видела в ней «девочку», которую успокаивала на второй день после обращения Винсента… Вампирша кивнула:

— Мне нужно оставить здесь последние распоряжения, и я отбуду в Карду.

Она отвернулась к чаше Источника, посмотрела в глаза своему отражению в тёмной, но прозрачной воде. Почему-то вампирше невыносимо хотелось коснуться этого гладкого зеркала. Тяга, появившаяся в последние месяцы, такая же необъяснимая, как тяга выйти на солнце… Или ей просто хотелось поскорее закончить своё бессмысленное существование?

— Ты же писала Корвусу. Что он ответил тебе? — спросил Бовенс.

Мира опустила руку в чашу, почти коснувшись водной глади пальцами.

— Он не ответил. Как я и ожидала, впрочем. Ульрик… просто он помнит, что я carere morte!

— Он и кардинский Палач, похоже, — одно лицо.

— Да, Солен мне говорила.

— У меня сейчас открылась возможность его остановить…

Мира отдёрнула руку от воды. Вампирша хмурилась:

— Не надо!

Она сама не могла бы объяснить, почему вступилась за Палача. Может быть, потому, что его так выделяла Лита, Избранная? Его имя было последним произнесённым ею словом: совпадение или пророчество?