Вторые - Влад Лей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько секунд он мог лицезреть длинные гибкие тела, кружащие вокруг, а затем пришла тьма, поглотившая его…
***
Он очнулся, и был несказанно удивлен, обрадован тем фактом, что остался жив.
Однако…стоило только оглядеться, точнее, попытаться это сделать, как осознание, в какой ад он попал, все расставило по местам.
Сергеич был на стене. Поначалу он решил, что его «замотали» в нечто вроде кокона, но затем, прислушавшись к своим ощущениям, он понял, как страшно ошибся и насколько все ужасно.
Он находился в каком-то коридоре, пол, стены и потолок которого были покрыты странными, крайне необычными и отвратительными на вид наростами.
Его взгляд упал на стену напротив, где во всей этой биомассе он разглядел чье-то лицо, а затем и тело, точнее его останки.
Бедолагу прямо-таки разорвали, растянули по стене, будто охотники шкуру дикого зверя, которого только что освежевали.
Вон там, метрах в трех, была его нога, вон там, на полу, на наростах, похожих на грибы, видны пальцы.
Попытавшись пошевелить руками и ногами, повернуть тело, он вдруг понял, что с ним сделали то же самое.
Он таки смог повернуть голову, и увидел в паре метров от себя очередной нарост, словно бы свисающий с потолка. Но не он сам привлек внимание Сергеича: будто загипнотизированный, он пялился на рисунок, отчетливо виднеющийся на этом самом наросте. Точно такой же был на левом плече самого Сергеича.
Стоило ему только немного отвести взгляд, как он увидел чью-то руку, пальцы. До нее было метра три, она фактически была на противоположной стене, и к своему ужасу, Сергеич понял, что это его же собственная рука.
А самое ужасное, что он инстинктивно попытался ею пошевелить, и ему это удалось: пальцы дрогнули. Конечно, управлять рукой полноценно не получалось, но…
Господи, боже мой! Эти твари все его тело словно бы растянули по коридору…
Внезапно он ощутил пальцы своей правой руки. Они все еще что-то сжимали.
Граната!
Сердце учащенно застучало, эхом отдавая в виски.
Сергеич был неимоверно рад, прямо-таки счастлив.
Ну, почти. А сможет ли он включить гранату? Он ведь ее даже не видит. Где она? Кажется, внутри одного из наростов.
Включить гранату он не смог: палец не слушался его, но Сергеич не сдавался. Он пытался раз за разом, и с каждой минутой ему казалось, что еще немного, и получится, он сможет.
И он продолжал свои попытки.
Сколько прошло минут, часов, дней — он не знал. Все его внимание, весь его разум заполнила одна лишь мысль — щелкнуть переключателем.
Нужно лишь щелкнуть, и все закончится.
Он настолько сосредоточился на своих попытках, что когда, наконец, отвлекся, обнаружил неподалеку двух человек.
Это точно были люди — он не мог их разглядеть, видел лишь размытые контуры, но это точно были люди.
— Твое оружие тебе не поможет. Убери его, и я попрошу Великую мать…
Сергеич узнал этот голос: тот псих, Айзек!
А кто второй? Тот, что, судя по звуку и последующему падению говорившего, вмазал ему от души.
На секунду зрение прояснилось, и Сергеич узнал Честера.
Выжил-таки! И отомстил за них троих!
Черт! Честер ‒ молодец! Молодец!!! Сергеич искренне желал ему удачи и по-доброму завидовал. Выжил…выжил, и остался человеком…
Внимание Сергеича привлек новый звук, который он легко опознал.
Такой звук издает чертова сороконожка, и она уже явно близко.
Тут же послышалось шипение игольника — наверняка Честер начал стрелять.
Но Сергеич знал, что парень ничего не сможет сделать этой твари. Уж кто-кто, а сам Сергеич в этом убедился.
Черт…как же жаль…Честер ведь смог достать этого Айзека, смог выжить. Очень может быть, что смог спасти Майю. А они трое…
Нужно помочь Честеру! Во что бы то ни стало!
Когда Сергеич, прямо-таки превратившись в слух, стараясь точно определить, где находится тварь, дождался, чтобы она была рядом, он с легкостью вдавил пальцем кнопку на переключателе, а затем чуть ли не с улыбкой выдохнул:
— Сдохни, мерзость…
Нестерпимый жар охватил его, боль, прямо-таки нестерпимая боль захватила каждую клеточку его тела. Но Сергеич ни на секунду не переставал улыбаться, так как во время всех этих адских мгновений он слышал визг твари, сгоравшей вместе с ним.
Последней мыслью в его измученном, усталом разуме было пожелание, чтобы его уход хоть чем-то помог Честеру.
Глава 24. Маски долой
Жаром меня обдало так, что даже скаф не спас. Ощущения были такие, что я решил, будто скафа на спине у меня и не осталось. Кожа прямо-таки ныла. Представляю, как досталось этому уроду, Айзеку, или как там его?
Я, едва только понял, что должно случиться, даже скорее просто пытаясь спастись от приближавшейся к нам твари, тащил его за шиворот к дверям. Ну а когда волна жара ударила по нам, продолжил начатое.
Так вот, моему пленнику здорово досталось — на его лице не осталось волос, кожа была красной, кое-где даже волдырями покрылась.
Вот только это его как будто совершенно не беспокоило. Он не сопротивлялся, не пытался отбиться или вырваться из моей хватки, а просто оторопело глядел куда-то назад, мне за спину, туда, где во внезапно вспыхнувшем взрыве (или что это было) сгинула тварь. Он глядел и постоянно повторял, как заведенный:
— О, нет, она погибла, погибла… О, Великая мать, прости этих глупцов, ведь они не понимают, что делают… Глаз Пустоты, смилуйся, и яви им мудрость…
— Заткнись! — я не выдержал всего этого и, остановившись, врезал ему кулаком в лицо.
Видимо, несколько не рассчитал силы, так как удар его моментально вырубил. Я же, сделав глубокий вдох, стараясь успокоиться, оглянулся.
М-да…что бы там ни случилось, но мне это было на руку. В «точке взрыва» не осталось ничего — ни твари, ползшей к нам, ни странных наростов (которые были ничем иным, как гнездом или инкубаторами, кладовыми с пищей для подрастающих где-то тут, неподалеку, личинок).
Но что же это было?
Мне показалось, или я видел Сергеича? Неужели они погибли?
Я продолжил путь, дошел-таки до двери, таща за собой психа, не без труда открыл дверь и вышел в коридор.
Только там, когда дверь за нами закрылась, я облегченно выдохнул.
Вот теперь вроде как в безопасности…
Скользнув равнодушным взглядом по пленнику, все еще находившемуся в отключке, я уставился на бирку, где были инициалы и фамилия: А. Берк.
Теперь я уже знал, что этого урода зовут иначе, но откуда
