Убийство – дело житейское - Натали Рафф

мушкетеры заменили перегородку, которая является общей стенкой шкафов на их балконах. Вместо монолита из металла они поставили два пластиковых щита, один их которых двигается так же, как дверь в железнодорожном вагоне. Для этого в полу и на потолке сделаны соответствующие желобки. Они до сих пор видны невооруженным глазом… Я продолжаю, Ал! Наверняка, друзья дали Гаврилихе денег, предложив ей вместе с внучкой поехать в гости к дочери в Краснодар. Копию ключа от входной двери, полагаю, они сделали без ее ведома. А дальше, дело пустяковое. Что стоит под вечер незаметно зайти в соседний подъезд, подняться на четвертый этаж, дождаться ночи и в темноте перейти на балкон Поли. Если она дремала под действием транквилизатора, разбудить, сказать, будто вошли в дом, воспользовавшись ключом Миши и объявить, что пришли помирить ее с мужем. Выпили за счастливую жизнь, а дальше… Я, полагаю, ты можешь все представить лучше меня. Ты повидал столько, что все мои домыслы по сравнению с этим детский лепет… Скажи, а передние ножки у нижней полки не были подпилены? Сам понимаешь, как просто попросить подвыпившую хозяйку достать с верхней полки стеллажа альбом с фотографиями или поваренную книгу. Ну, а пока она роется там с поднятыми руками, выбить передние ножки… Скажи, а сколько полок было составлено в стеллаж?

– Как обычно, шесть. Три из них починили. Их ты и подвесила над письменным столом Валентины. Остальные стоят в шкафу на балконе. Их собрали по досточкам. Они были все в крови. Поэтому их убрали с глаз подальше. Раньше в том шкафу стояла кухонная тумба без ножек… Действительно, как все просто. Отодвигаешь щит, перелезаешь через тумбу, и все шито-крыто. Пазов в полу не видно, потолок тоже закрыт – прямо под ним полка с барахлом… Крышу дома мои ребята осмотрели очень тщательно, но никому не пришло в голову демонтировать стенной шкаф. А дело сделано чисто. Ну, прошли двое скромно одетых мужчин в соседний подъезд, ночью проникли через стенной шкаф в квартиру Поли, а потом ушли тем же путем. Фужеры за собой помыли, отпечатки стерли…

– Самое страшное, что все участники этого преступления убеждены в своей правоте: Ми-Ми спас друга от шлюхи-жены, претендующей на его квартиру. Борис отомстил за поруганное мужское достоинство. Фрося продемонстрировала мушкетерам силу всепоглощающей материнской любви. Полагаю, Миша тоже был убежден, что ребенку не нужна такая мать, как Поля.

– Так ты хочешь сказать, что мушкетеры все спланировали заранее от раздвижной стенки в шкафу до подпиленных ножек нижней полки стеллажа?

– Естественно. А ты подсобил им, когда они заметали следы. Разве не ты помог вдове Гордиенко обменять ее домик в Сергеевке на квартиру смежную с квартирой Миши? Ольга, что теперь там живет, рассказала, что Гавриловы – люди очень бедные, но отвалили ей за хату мешок денег! Откуда они его взяли?

– Да, вспоминаю. Именно Михаил попросил меня помочь бедной соседке с внучкой перебраться в пригород. Я в тот период подыскивал размен для него самого, и ко мне обращались все, у кого возникали подобные проблемы. Я тогда, действительно, помог вдове Гордиенко…Я знал, что она переехала в тот же дом, но никогда не интересовался в какую именно квартиру.

Разговор между Пазевской и Рийденом-старшим расстроил обоих. Алкис почувствовал себя отвратительно. Ему показалось, будто он способствовал сокрытию фактов, связанных с убийством Полины, в котором замешан его пасынок. Ко всему, его мучило воображение. Алу рисовались картины страшных преступлений, которые Миша сможет совершить, воспользовавшись его пистолетом. Эвелина тоже сидела мрачнее тучи. Она соображала, какой ей надо набрать компромат на трех мерзавцев со связями, стоящих друг за друга стеной, чтобы защитить дочь, с которой они могут расправиться так же безнаказанно, как это уже сделали с Сифаевой. Отчужденные и одинокие Лина и Алкис сидели друг против друга, понимая, что обсуждение убийства, совершенного почти пятнадцать лет тому назад, воздвигло между ними непреодолимую стену. Молчание длилось долго. Эвелина, нехотя поковыряв вилкой остывшую еду, отодвинула тарелку.

– Ал, ты мне очень дорог, но я понимаю, случись с Таней что-то подобное, ты поднимешь всех на ноги, чтобы защитить Мишу и Фросю. Они – твоя семья и этим все сказано. Одно прошу, пока я не уеду, не спугни Митю и Борю, не мешай мне хотя бы от них найти защиту для моей дочери. И не лезь с расспросами к Ольге Гордиенко. Она убирает наш подъезд, а едва я перееду к Миликовым, в доме окажется Ефросинья Павловна. Уверена, Ольга тут же побежит к ней обсуждать твой визит. В тот же вечер тесть Агина будет в курсе, и обратится с жалобой на твою прыть к кому-нибудь их первых лиц…Не можешь сидеть спокойно, поезжай прямо в Сергеевку, спроси дом погибшего следователя. Тебе его любой мальчишка покажет. Думаю, за плитку шоколада ты у соседей Гавриловых о них все и узнаешь. А на желобки, что в стенном шкафу на балконе в квартире твоего пасынка, можешь полюбоваться прямо сейчас. Наверняка, Миша вместе с Ми-Ми после пьянки ковыряются в моих чемоданах. Ищут что-нибудь такое, чтобы подтвердило нашу близость. Видел бы ты их лица, когда они заявились. Даже не позвонили в дверь. Открыли и предстали, как статуи командора. Я не из робкого десятка, а перепугалась не на шутку. Если они убедятся, что мы встречались, Митя прикончит меня. Поверь, я знаю, насколько может быть опасен опытный врач. Главное, что все члены этой компании будут считать себя героями, стоящими на страже интересов семьи друга. Лучше, если бы они были, как все. Тогда их можно было бы стравить друг с другом. А так… Боюсь, эти мушкетеры когда-нибудь меня казнят, как леди Винтер.

– У тебя просто разыгралось воображение, дорогая! – участливо произнес Алкис.

– Возможно. Но они уже дважды совершали идеальные убийства! Моя сестра вырвала Таню из их рук, когда она была уже абсолютно недееспособна. Не представляю, что было бы с ней, если бы я умерла… Существовала бы, как безмозглый кусок мяса, у нас в дурдоме, а Ирочка носила бы ей передачи.

Эвелина Родионовна, тяжко вздыхая, вытащила из пакета косметичку, легонько коснулась расческой волос, подкрасила светлой помадой губы и тихо сказала:

– Не провожай меня, Алкис. Спасибо за внимание. Я этого не забуду. Ты – чудесный человек, береги себя. Если будет туго – звони. Чем смогу, тем и помогу. И не терзайся так. Все равно убийство Полины не смогли бы раскрыть. У всех алиби. Уверена, отпечатков не было и в квартире