Грехи империи (ЛП) - Макклеллан Брайан

Однако тот стоял рядом, словно не хотел остаться в одиночестве, даже если его единственным спутником был искалеченный, покрытый кровью гигант.

Стайк достал нож и прокрался внутрь.

Одной дверью разрушения не ограничились. Вся мебель, все безделушки, собранные за время долгого служения королям и простолюдинам, были изодраны в клочья. Бесценные напольные часы лежали на боку, разрубленные топором; коллекция бруданского фарфора на каминной полке разбита вдребезги; гурланские ковры порваны, а от кезанских ваз остались одни осколки.

Стайк прищурился в тусклом свете, разглядывая разрушения. Он сразу понял кто это сделал − черношляпники − и отметил, что действовали они весьма тщательно. Даже стенам досталось, в штукатурке в приступе ярости пробиты сотни дыр. Вреда могло быть гораздо больше, если бы дом подожгли. Похоже, их остановил только страх дотла спалить Гринфаэр. Откуда-то из глубины дома послышался плач, и сердце Стайка защемило ещё сильнее, чем при виде руин. В груди будто что-то сжалось, затрудняя дыхание.

− Где Старик? − прохрипел Стайк.

− В мастерской, − ответил подмастерье.

Мастерская Флеса приняла на себя основной удар. Верстаки разбиты в щепки, инструменты разбросаны, а шпаги с ножами погнуты и сломаны. Посреди этого разрушения сгрудилась маленькая группка из трёх подмастерьев вокруг неподвижной фигуры на полу. Самый юный из них, не старше Селины, открыто рыдал, у двух других покраснели глаза и дрожали подбородки. Стайк мягко подвинул мальчиков и опустился на колени рядом с Стариком.

Старик Флес был так же искалечен, как и его дом. Лицо в крови и синяках, одна рука неестественно согнута. Рубашка пропитана кровью, как и у Стайка, в другой руке он сжимал сломанный клинок. Он лежал там же, где упал, мальчишки не осмелились его двигать.

В груди у Стайка сжалось ещё сильнее. Он попытался заговорить, но ограничился жестом и кряхтеньем.

− Воды, − приказал он.

Он приложил два пальца к шее Старика, затем поднёс ухо к его губам. Ему удалось ощутить слабый пульс и слабое дыхание на щеке. Старик Флес ещё жив.

Облегчение пересилило все остальные эмоции, бурлившие в груди Стайка. Он заставил себя успокоиться, прочистил горло, а затем ещё раз, когда заметил, что Старик открыл глаза.

− Большой, мать твою, идиот, − прошептал Старик.

− Заткнись, − ответил Стайк. − Береги силы.

Старик попробовал перевернуться со сломанной руки, но, пронзительно застонав, прекратил попытки. Ему удалось слегка повернуть голову и окинуть взглядом мастерскую.

− Работа всей жизни, − пробормотал он.

− Всё из-за меня, − произнёс Стайк.

Определённо, только из-за него. Старик исправно платил взятки и держался от греха подальше. У черношляпников не было причины нападать на столь уважаемого мастера. Не было, пока они не начали охоту на Стайка. Должно быть, как-то узнали, что Старик передаёт ему информацию. Возможно, прокололся один из подмастерьев. Или за домом следил шпион. Может даже сам Старик оплошал.

− Ну конечно из-за тебя, − прошипел Старик. − Всегда знал, что ты приносишь неудачу.

Он снова попытался сдвинуть руку, но безуспешно.

Стайк аккуратно перевернул Старика на бок, игнорируя протестующий вопль, затем вытащил его руку и положил ему на грудь. Точно сломана, и, вероятно, её нужно вправить. Стайк мог бы это сделать, но не знал, переживёт ли Старик болевой шок.

− Доктора вызвали? − спросил он у старшего подмастерья.

− Только вас, − отозвался тот. − Он сказал никаких врачей.

− Что ж, он кретин. Приведите лучшего хирурга в этой части города, сейчас же.

− Не надо врачей, − проворчал Старик.

− Заткнись, − рявкнул Стайк.

Подмастерье медлил, переводя взгляд со Стайка на Старика и обратно. Стайк оскалил зубы:

− Если ты думаешь о том, что он с тобой сотворит, когда поправится, то знай: я сделаю ещё хуже прямо сейчас. Хирурга. Пошёл.

Подмастерье убежал, а Стайк велел остальным зажечь свет, собрать то, что осталось от кровати Старика, и перенести его на постель. При этом Старик осыпал проклятиями Стайка и всю его родословную и отключился, когда его уложили. Стайк сел на полу возле кровати, прислонившись спиной к холодной стене, а подмастерья занялись уборкой в мастерской.

Он уставился в потолок, пытаясь вспомнить, когда в последний раз плакал. Наверное, десятилетия назад, и слезы уже не потекут, даже если он захочет. Он считал Старика своим наставником. Тот был национальным достоянием, мастером того же уровня, что и оружейник Хруш, а главное − он всегда был неприкосновенным. Никто не смел его тронуть, потому что все хотели его клинки.

− Точно, − сказал Стайк сам себе, печально улыбаясь уголком губ. − Последний раз я плакал, когда убил старого ублюдка, который называл себя моим отцом.

− Ты о чем?

− Очнулся? − спросил Стайк.

− Не очень, − простонал Старик. Его голос окреп. − Благодаря тебе и твоему проклятому вниманию. Дела шли хорошо, знаешь ли. Последние годы всем управляла Ибана и гребла деньги лопатой. Я собирался умереть богатым. А теперь они всё угробили.

− Не всё, − возразил Стайк.

− Лавку на рынке тоже. Разнесли прошлой ночью. Утром я наткнулся на беспорядок и помчался домой, а они тут всё громят. Тридцать подонков, и они спрашивали, где ты. Подонки. Все вы.

− Они, − рассеяно поправил Стайк.

Мысленно он уже размышлял, к кому обратиться, чтобы выследить три десятка черношляпников, и насколько трудно будет избавиться от всех тел. Шакал наверняка поможет.

− Все вы, − настаивал Старик, сердито глядя на Стайка. − Надо было сразу выставить тебя за дверь, как только ты переступил мой порог. Ты всегда приносил неудачу.

− Где Ибана? − спросил Стайк.

− Ещё не приехала. Должна вернуться через пару... пару дней, − Старик закрыл глаза. Он отключался, и Стайк надеялся, что тот просто теряет сознание, а не умирает. − Боже, она будет в бешенстве. Сдерёт с тебя шкуру заживо.

− Ты уже говорил это.

− Что ж, теперь я говорю серьёзно. Бездна. Пусть кто-нибудь из мальчишек подождёт на окраине города, чтобы предупредить её. Не хочу, чтобы она связывалась с черношляпниками. Я... − Флес замолчал, затем угрюмо продолжил: − Они забрали мою шпагу. Последнюю, над которой я работал. Даже не нашлось достоинства сломать её. Просто стащили.

Ровность его голоса встревожила Стайка больше, чем любые эмоции, но глаза Старика уже закрылись.

− Отдыхай, − сказал Стайк, поднимаясь на ноги.

− Не делай этого, − отозвался Флес.

− А?

− Не совершай ту глупость, которую задумал.

− Ничего я не задумал, − ответил Стайк. − Надо о тебе позаботиться.

− За дурака меня держишь?

Стайк и впрямь мало что думал. Он гадал, куда теперь направятся черношляпники, и надеялся, что Шакал сможет залечь на дно. Подумывал отправить одного из подмастерьев к леди Флинт с просьбой спрятать Селину, однако не хотелось впутывать её в это дело. Чем бы это «дело» ни было. Одна мысль закралась в его голову − та самая, о которой Флес запрещал думать. Стайк не был до конца уверен, но сразу решил, как поступить дальше.

− Нет, − тихо ответил он. − Я никогда не считал тебя дураком.

Не услышав ответа, он взглянул на Флеса. Тот снова отключился. Стайк убедился, что сердце Старика бьётся, и пошёл в мастерскую, но в большой комнате остановился, положив руку на нож. В дверном проёме на фоне освещённой фонарями улицы чётко вырисовывался силуэт.

Фигура повернула лицо к свету. Это был полковник Олем, одетый в повседневную одежду поселенца и фетровый берет. Привычная сигарета сменилась веточкой. Прищурившись, он взглянул на Стайка сквозь тусклый свет, затем вышел на улицу и долго, пристально рассматривал табличку рядом с дверью.

− Ваш друг? − спросил он.

Стайк утвердительно хмыкнул.

Олем энергично жевал веточку:

− Черношляпники постарались?

Сердце Стайка ёкнуло:

− Откуда вы знаете?

− Их банда нагрянула в форт Лоэла сразу же после вашего ухода.