Португальская колониальная империя. 1415—1974. - Анатолий Хазанов

Точную оценку этих съездов дал в своих мемуарах О.С. ди Карвалью: «Их участники представляли лишь гвинейское население, жившее “под сенью красно-зеленого флага”, точнее, элементы, пользовавшиеся доверием португальских властей. Разделение по этносам на заключительной фазе съездов увековечивало разделение гвинейцев в соответствии со старым и действенным девизом диктаторских правителей “разделяй и властвуй!” Съезды эти… имели лишь совещательные функции. Напрашивается мысль о явно демагогическом характере всей этой “психологической операции”, которая должна была заставить туземца думать, что “он был кем-то”».

Далеко не все племенные вожди соглашались сотрудничать с колонизаторами. Так, влиятельный вождь фула хаджи Закариас Жау, проживший 7 лет в Мекке, выступая в Бафата перед многочисленной аудиторией, заявил: «Война в Гвинее кончится лишь тогда, когда белые вернутся на свою землю».

Демагогическими заявлениями и жестами Спинола рассчитывал завоевать «умы и сердца» гвинейцев. «Если бы в Гвинее был проведен плебисцит, я бы наверняка одержал победу, — хвастливо утверждал он. — Нет такого африканского лидера, который бы сделал так же много для своего народа». Он потребовал даже для себя место в ОАЕ, чтобы «защищать интересы народа Гвинеи», носился с идеей создания федерации португалоязычных стран — Бразилии, Португалии и ее заморских владений.

Все эти меры, по мнению Спинолы, должны были убедить население колонии, что, поддерживая программу «За лучшую Гвинею», оно может добиться больших результатов, чем путем вооруженной борьбы. Значительное внимание уделял Спинола и военным аспектам ситуации в Гвинее. Он создал вооруженные отряды из наемников-африканцев (22 000 человек), посылая их сражаться в районы с другим этническим составом населения. По приказу Спинолы на границе Гвинеи-Бисау и Гвинейской Республики была создана линия укреплений, призванная помешать снабжению народно-освободительной армии необходимыми материалами{68}.

Когда Спинола вернулся в Лиссабон в 1972 г., Каэтану наградил его высшим португальским орденом.

В своих мемуарах М. Каэтану вспоминал: «У меня были отличные отношения с генералом, который открыто называл себя “марселистом” (то есть верным сторонником Марселу Каэтану. — А.Х.), до того дня, когда в моем доме произошел разговор, сыгравший большую роль в нашей судьбе»{69}. Как пишет Каэтану, Сенгор сообщил ему, что хочет быть посредником между португальским правительством и ПАИГК.

В середине 1972 г. состоялась встреча Сенгора и Спинолы в пограничном сенегальском селении. Спинола вылетел затем в Лиссабон, чтобы информировать об этом Каэтану Он сообщил, что Сенгор предложил организовать встречу Спинолы и Кабрала для переговоров об условиях прекращения огня. «Я заметил генералу, — вспоминает Каэтану, — что сесть за стол переговоров с А. Кабралом, который был не обычным партизанским вождем, а человеком, представлявшим все антипортугальское движение и пользовавшимся поддержкой ООН, ОАЕ, всей мировой прессы, означало бы официально признать возглавляемую им партию как воюющую сторону и признать, что она владеет значительной территорией». Настаивая на продолжении войны, Каэтану заявил: с точки зрения глобальной защиты заморских территорий лучше уйти из Гвинеи с честью после военного поражения, чем после соглашения, заключенного с террористами, открыв тем самым путь к другим переговорам. «Неужели ваше превосходительство предпочитает военное поражение в Гвинее?» — воскликнул возмущенный генерал. «Армии существуют для войны и должны драться за победу, — ответил Каэтану, — но силен не тот, кто побеждает. Если португальская армия будет разбита в Гвинее после того, как сделает все от нее зависящее, это поражение не повлияет на юридические и политические возможности продолжать защищать остальные заморские территории». Генерал Спинола не согласился с мнением Каэтану и вернулся в Гвинею, открыто выразив свое недовольство правительством. По словам Каэтану, в армии начались разговоры о том, что военные держат в руках ключ к решению проблемы Гвинеи, «но слепота лиссабонских политиков мешает прогрессу, что если война продолжается, то только по вине правительства». В такой атмосфере оскорбленный в лучших чувствах генерал Спинола начал писать книгу «Португалия и будущее». «Общие друзья говорили мне, однако, — отмечал Каэтану, — что он не опубликует эту книгу без моего ведома». Вскоре Каэтану принял решение назначить Спинолу заместителем начальника генерального штаба вооруженных сил Португалии. Вот как описывал экс-премьер-министр эти события: «В тот день, когда генерал Спинола занял этот пост, он нанес мне визит, чтобы приветствовать и поблагодарить меня. Но он был огорчен тем, что министр обороны не захотел, чтобы церемонию вступления в должность транслировали по телевидению и чтобы на ней присутствовали молодые офицеры… Я объяснил ему, что существуют общие правила, предписывающие, чтобы церемонии вступления в должность были скромными и с минимумом гласности… Тогда он объявил о публикации в ближайшие дни своей книги».

В конце 60-х — начале 70-х гг. в Гвинею-Бисау прибывали все новые контингенты португальских войск, так что их общая численность достигла к началу 1971 г. 35 000 человек. Чтобы создать в колонии социальный «буфер» из прослойки белых поселенцев и тем самым воспрепятствовать развертыванию борьбы африканцев за освобождение, португальское правительство приступило к реализации плана переселения в Гвинею-Бисау и на Острова Зеленого Мыса тысяч колонистов. Напуганные угрозой военного поражения в Гвинее, колонизаторы не останавливались перед самыми зверскими репрессиями.

Как сообщило руководство ПАИГК, только в январе 1971 г. в результате варварских налетов португальской авиации на районы Кубиссек, Кабукаре и Балана бомбами и напалмом было уничтожено 28 деревень, а множество других было разрушено частично. Во время этих налетов имелись убитые и раненые, большинство из них — старики, женщины и дети{70}.

Миссия ООН, посетившая Гвинею-Бисау, констатировала: «Миссия… была свидетелем зверств, совершаемых португальскими войсками. Деревни сожжены, а посевы и скот погублены в результате… воздушных налетов; постоянно совершаются разведывательные полеты; неразорвавшиеся бомбы большой мощности, сбрасываемые современными самолетами, лежат на полях. В этой связи следует напомнить, что Португалия — отсталая страна, которая не производит даже игрушечные самолеты»{71}.

Португальская авиация бомбила пограничные районы Сенегала и Гвинеи (Конакри) под предлогом, что там имелись «базы» ПАИГК.

22 ноября 1970 г. весь мир был потрясен известием о преступном акте вооруженной агрессии Португалии против Гвинейской Республики. С территории Гвинеи-Бисау был направлен морской десант, который совершил нападение на столицу Гвинейской Республики Конакри. В ее территориальные воды вошли португальские военные корабли, десантные суда, а также подводная лодка. Вооруженное нападение было осуществлено силами европейских и африканских наемников, которые прошли специальную военно-диверсионную подготовку на острове Сога в архипелаге Бижагуш. Вся операция, имевшая своей целью свержение гвинейского правительства, была заранее спланирована и тщательно подготовлена с расчетом на поддержку реакционных элементов внутри страны. Спинола лично инструктировал португальских офицеров, а у одного из них — майора Леала де Алмейды, отказавшегося участвовать в провокации, в ярости сорвал с плеч погоны.

В операции приняли участие главным образом выходцы из Гвинеи, предавшие свою родину, а также иностранные наемники и 150 солдат и офицеров регулярной португальской армии. Все бандиты были снабжены новейшим стрелковым оружием, гранатами, переносными крупнокалиберными пулеметами, радиопередатчиками.

Каждая из боевых групп имела задание захватить определенный стратегический пункт в городе: аэропорт, радиостанцию, телеграф, попытаться арестовать президента. Они приблизились к Конакри ночью в резиновых лодках. Одетые в форму партизан ПАИГК, они рассчитывали на внезапность и замешательство противника. Лиссабон всячески пытался скрыть свое участие в этой акции. Некоторые португальские солдаты и офицеры даже загримировались под африканцев. Но неопровержимые факты, выявленные позднее в ходе судебных процессов над наемниками в Гвинее, доказали, что Лиссабон был вдохновителем бандитского нападения на независимую африканскую страну.

В обращении правительства Гвинейской Республики в связи с этим говорилось: «Генерал Спинола уже через несколько часов после нападения на наши военные лагеря объявил, что “заключенные воспользовались смятением, царящим в Конакри, чтобы бежать. Они прибыли в Бисау и просят убежища. Их вопрос изучается”. Браво, генерал! Вы достойный ученик Гитлера! Каким образом кто-либо бежавший из тюрьмы в Конакри, “воспользовавшись смятением”, мог за несколько часов достичь Бисау без помощи португальских фашистских властей?» Португальские фашисты были полностью изобличены как организаторы агрессии в ходе допросов захваченных в плен наемников. Так, один из них, Камара Мамуду, показал: «После обучения нас погрузили на шесть португальских военных судов, и мы направились к Конакри… На каждом судне было не менее пяти белых португальцев… Португальских наемников называли “командосы”, а нам, гвинейцам, дали название “Фронт освобождения Гвинеи”».