Эхо потопа - Алексей Лопырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, Месалим ненавидел златоликих всей душой, но даже они, эти грешники не заслужили подобной участи — стать пищей для самых презренных существ в этой вселенной!
Но сейчас было не до размышлений — здесь происходило что-то очень важное, о чём не мог знать даже Месалим. Варвар был как обычно угрюм и неприветлив, но сейчас что-то переменилось в его взгляде, что-то было не так. На его лице промелькнула едва заметная улыбка и он стал делать знаменья руками, попутно произнося: «Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила, предавшая Творца, всякий посягатель враждебный, всякое воинство, всякое собрание и секта нечистая, именем предвечного Всеотца!»
После слов Тереса небеса разверзлись громом. Одержимые, стоявшие перед ним, упали на землю и забились в конвульсиях, истошно крича и проклиная Тереса. Нурагийцы, перепуганные зрелищем, бежали от Тереса, бросая оружие или падали ниц перед варваром. Когда одержимые испустили дух, из толпы вышел царь нурагийцев — Салитис.
Это был высокий смуглый мужчина богатырского телосложения. Он был одет в латные доспехи, выкованные из листов позолоченной бронзы. На его голове был шлем, украшенный рогами. Подойдя к Тересу, он снял шлем со своей головы и, встав на колени, протянул его варвару.
«Ваш Бог сильнее нашего. Прими нашу клятву ему и будь нашим царём» — произнёс Салатис.
Терес, посмотрев в толпу, заприметил в ней Месалима, который едва заметно кивнул и он, принял дар царя Нурагии.
Толпа скандировала «Царь! Царь! Царь!». Тереса, несмотря на то что он был чужаком, приветствовали как героя. Но из толпы раздался крик протеста, который заглушил радостные возгласы южан. Терес поднял глаза и увидел перед собой женщину из златоликих — бывшую советницу Салитиса.
— Он не ваш царь! Он чужак! — кричала она, подходя ближе и ближе к Тересу.
Терес с невозмутимым, и даже нахальным видом смотрел на подходящего златоликого.
Терес здраво рассудил обстановку — только что, властью, дарованной ему ангелом, он изгнал в мир иной целую армию демонов.
— Кто ваш царь, люди юга? — подняв руки проговорил он.
— Северянин — наш царь!
— Я — ваш царь — флегматично проговорил Терес — Я готов отдать жизнь и душу за вас, а вы — за меня. Верно!?
— Да!
— Одумайтесь, глупцы! Нерогабал не простит предательства!
— Нерогабал? Эта напудренная барышня? И что он сделает? Сочинит про меня срамную поэму? Или нажалуется своим безголовым друзьям? Вы видели, что стало с его войском.
Толпа ответила молчанием.
Златоликая подходила всё ближе и ближе. Он уже выхватил рапиру, готовясь к бою с Тересом.
— Погоди, красавица — внезапно вмешалась Слания — ты знала Тессоба?
— Тессоба? — тут сердце женщины сжалось, а лицо под маской исказилось в гримасе ужаса.
— Да, да — того самого бога войны, которого почитают местные. Вы ведь понимаете, о чём я? — обратилась на к нурагийцам.
— Да, его культ разорял наши селения! — закричали откуда-то сзади.
— Так вот, дамочка. Примерно месяц назад я зарезал его вот этими руками — сказал Терес, и толпа ахнула.
— Так это ты…
— Да, это я — крикнул Терес — А теперь ответьте мне, сколько в этом лагере златоликих?
Толпа промолчала.
— Убить всех до единого — скомандовал Терес — вы сами видели, что они не бессмертны. Вперёд!
Он ожидал замешательства, но вместо этого, нурагийцы принялись безоговорочно выполнять указания Тереса — в бывшую советницу полетели камни, стрелы и дротики. Лязг разрываемых на куски доспехов, тихий хрип и вот, отрубленную голову поднимают над лагерем, висящей на древке копья. Остальные воины разбежались в разные стороны, разнося указания нового вождя.
— Царь, наши старые боги теперь будут мстить — сказал один из военачальников.
— Они не успеют. Вам не стоит об этом беспокоится — вмешался Месалим.
Тересу подали трон позолоченный трон. Сев на него, он стал оглядываться по сторонам. Да, всё обернулось самым неожиданным образом — у него в руках оказалась власть над огромным войском южан.
Советник Салитиса подошёл к нему и доложил, что войско готово выполнять его приказы.
Первым делом, он дал указание очистить лагеря от всех признаков союза с златоликими — сжечь знамёна, стереть сих символы, свергнуть их идолов. К нему один за другим шли воеводы присягать на верность белому царю и Всотцу. Терес, глядя в их полные коварства и недоверия глаза понимал, что, несмотря на всё показное радушие, долго они ему у власти находиться не позволят. Ему доносили, что многие отряды принимают присягу с большой неохотой. Некоторые даже собираются поднять бунт. Но когда поток идущих присягать прервался, Терес велел отложить все дела до завтрашнего утра и вышел за пределы лагеря поговорить с Месалимом.
На землю опустились сумерки. Зеленые сосны, отбрасывающие тени заходящего солнца, порывы прохладного ветра и едва слышное пение птиц — это было так похоже на родину. Если бы не фигура белого великана впереди, можно было бы подумать, что Баласдава в паре дней пути отсюда.
Судя по всему, они со Сланией были в не самом лучшем расположении духа.
— Терес, ты совершил огромную глупость — ты понимаешь, что тебя могли вынести из такой авантюры вперёд ногами!?
— Месалим, риск был просчитан.
— Ты полез в логово врага, даже не зная, с кем имеешь дело!
— Я не знал с кем имею дело? Не смеши — все люди похожи друг на друга.
— Слания говорила, что с тобой связывался Нерогабал. Почему ты не предупредил меня об этом?
— Некоторые факты до поры до времени лучше держать в тайне.
— Безумец — ударив себя по лицу, сказал Месалим.
— Безумец? — усмехнулся в ответ Терес — только что я лишил Нерогабала пятой части войска. А чего добился ты за все эти годы?
Месалим, и без того находившийся в не лучшем расположении духа, схватил Тереса и поднял над землёй.
— Чего я добился!? Чего я добился!? Я столько раз спасал твою шкуру, сотни лет сдерживал златоликих. А ты… Ты изгнал чертей властью, которую получил пару минут назад, убил нескольких их чиновников и одного психопата — этого тебе достаточно чтобы говорить, что ты лучше меня?
— Успокойтесь оба! — в ответ закричала Слания.
— Слания, иди — выдавил из себя Терес — Я разберусь с этим.
Месалим опустил его на землю. Терес смотрел на этого человека с едва скрываемым презрением — Месалим прожил несколько
