Дэлл - Вероника Мелан

– Пожалуйста, – ответила я просто и не стала больше ничего добавлять, смакуя возникшее в душе тепло, такое редкое и такое ценное.

Мы снова замолчали.

Ему хорошо, и он одновременно грустит – странная смесь. Когда я так хорошо научилась чувствовать этого человека? И зачем мне это умение? Скоро этот вопрос навсегда уйдет в разряд риторических.

Часов в поле зрения снова не нашлось. Сколько сейчас? Три? Четыре утра? Ночь; два человека на разных концах дивана; комната, погруженная во мрак; и не предскажешь, какое слово прозвучит следующим. Какой странной порой бывает жизнь.

– Ты очень много сегодня сделала: украсила всё, пригласила поваров… Я благодарен за это.

Я молча кивнула.

– И ты была отличной хозяйкой вечера.

Никем я не была. Просидела молча в углу.

Но озвучивать свое мнение вслух не стала.

– Цветы, воздушные шары, шикарный стол… – Ему явно хотелось поговорить, а мне было приятно. Пусть говорит. – Еда – просто слов нет…

– Понравилась? Я столько раздумывала над меню.

В душе всколыхнулась гордость и немножко радости.

– Очень. И я нашел листок…

Дэлл повернулся ко мне; на его губах играла улыбка.

– Какой листок?

– Тот, что ты положила на дно коробки…

– Ой… – Я совсем забыла про него. А теперь, когда вспомнила, начала нехотя давиться от смеха. – Ну как же, я ведь обещала тебя однажды научить.

– Точно. Такой точной пошаговой инструкции по изготовлению петард я еще не видел.

Теперь рассмеялся и он, и этот смех что-то всколыхнул во мне, что-то очень важное. Дэлл впервые с тех пор, как я переехала в этот особняк, смеялся. Смеялся как свободный, не скованный ничем человек. Радовался, находясь со мной в одной комнате.

Я застыла, впитывая непривычные ощущения.

Как невероятно… как трепетно… как чудесно…

И в этот момент я с кристальной ясностью осознала, что именно должна сделать дальше. Без раздумий, без времени на анализ, именно так, в порыве чувств. Осознала – и замерла, предчувствуя шаг вперед, который совсем скоро сделаю, уже не смогу не сделать. Вот только дам себе еще минуту, всего одну-единственную минуту – возможность побыть с ним вдвоем, когда нам обоим так хорошо.

С меня будто свалились оковы, и на сердце вдруг стало легко. Ну конечно. Как давно следовало это сделать…

– Я могу еще научить тебя изготовлению водяных бомбочек…

– Да ну?

– И делать дымовые завесы.

– О-о-о! Это уже серьезно.

– А могу перепортить все часы в доме, потому что постоянно забываю, как их припаять проводами…

– Тебе и не надо это помнить.

Он улыбался. Улыбался так тепло, что мне становилось всё яснее: только свободный человек может быть счастлив. И никто, ни единая душа в мире не вправе отбирать у него эту свободу. И тем более прикрывать свои деяния «любовью».

Даже я.

Тем более я.

Ведь не любовь заставила меня привязать к себе Дэлла, а страх. Страх потери. Но приобрела ли я хоть что-нибудь помимо горя, разделенного надвое, принудив дать мне кольцо? Не нужно было с самого начала совершать подобной ошибки. Именно их – ошибки – больно делать. А принимать правильные решения, как ни странно, не больно.

Какое-то время я смотрела прямо перед собой, а затем произнесла то, что нужно было произнести, прежде чем… Просто «прежде».

– Ты прости меня, что я перевернула твое кольцо. Тогда, в баре… Я не хотела тебя обидеть.

– Я знаю, – отозвался Дэлл просто, и еще один тяжелый булыжник соскользнул с моего сердца. Стало еще свободней. Стало почти хорошо.

– И спасибо, что слушаешь меня сейчас. И слышишь. Это очень важно.

Он не отозвался. Просто смотрел на мой профиль, я чувствовала это.

– Я зря когда-то сделала это… зря…

– Что сделала?

– Ты веришь мне? В то, что я сожалею?

– Сожалеешь о чем, Меган?

– Я сожалею, правда. Я не должна была… ты только прости меня, ладно?..

– Простить?..

Он напрягся. Замолчал. Начал понимать.

– Прости, что я привязала тебя к себе, – прошептала я. – Если сможешь. Я была неправа.

Теперь мой подбородок дрожал. Не обращая внимания на трясущиеся внутренности, я медленно стянула с пальца его кольцо.

– Вот он, твой настоящий подарок, Дэлл.

Он сидел не шелохнувшись. Застыл – только что был теплым, и вновь застыл. Нет, не будет больше прежних ошибок. Хватит… между нами и так все эти дни стояли морозы, пора уже перестать понижать температуру. Пусть хоть один раз я смогу сделать что-то правильное.

– Возьми его, пожалуйста, – попросила я мягко, но настойчиво.

Он медленно протянул руку; кольцо легло на теплую ладонь.

– Вот. Оно твое, а не мое. Пусть всё вернется, как должно было быть.

Я улыбнулась и стерла готовую соскользнуть на щеку слезинку.

Глава 10

Пусто.

Оказывается, на душе может быть не просто пусто, а совершенно глухо.

Радоваться.

Ведь нужно радоваться? Или уже не нужно? Почему здесь, в темной комнате, среди горы подарков, с бутылкой в руке может быть так странно, так непонятно одиноко? Когда и зачем стерлась тонкая грань между «плохо» и «хорошо», почему шаг вперед может отшвырнуть на милю назад, а сидение на месте волоком тащит в неизвестном направлении? Куда двигаться, если потерялся?

День рождения…

Дэлл не помнил, где и когда родился на самом деле, – жители Уровней отмечали не что иное, как день попадания в этот мир, день «перерождения», день изменения судьбы. Осталось лишь название, что притянулось из чужого теперь уже прошлого. Притянулось и прижилось, сделавшись новой причиной для праздника. Того самого, который Дэлл сейчас не ощущал.

Развешанные на стенах шары в темноте казались нанизанным на нитку белесым мутным виноградом. Опустевшая комната всё еще хранила неосязаемые голоса и звуки музыки, доносящиеся из недавнего прошлого.

Иногда в жизни все просто и понятно, а иногда ты сидишь вне места и пространства – потерянный, обессиленный, избитый противоречиями и более не знающий, что предпринять. Мысли имеют тенденцию утомлять, утомлять так, что иногда хочется кануть в небытие.

Свобода… Рабство от самого себя и собственного бессилия.

Дэлл облокотился о картонный ящик, накрытый бархатной тряпкой, – угол для подарков; ненадежная конструкция промялась под локтем, ткань обвисла. Хлебнул джина прямо из горла и закрыл глаза.

Не хотелось видеть ни комнату, ни этот дом. Хотелось только одного – наконец понять, почему сбывшееся желание не принесло ни радости, ни удовлетворения, а долгожданная «победа» столь ощутимо пахла тиной.

Он проснулся уже под утро, под перестук дождевых капель за окном – первая весенняя оттепель повисла над городом мокрой серой пеленой, – и огляделся. Пол, под ногами – бархат, в спину врезался угол коробки, в руке – пустая бутылка джина. Остатки пролившегося алкоголя блестели на полу полувысохшей лужей; часть тряпки пропиталась кислым ароматом.

На лестнице раздались шаги; что-то зашуршало.

Дэлл поднялся – от резкой смены позы на мгновение потемнело в глазах, – потряс головой и, шатаясь, направился прочь из комнаты, где проспал на полу всю ночь.

Нехитрый багаж, состоящий из двух сумок, был упакован – вещей не много, добра не нажили, денег не скопили. Я в последний раз оглядела комнату со скошенным потолком: матрас заправлен, всё чисто, прибрано, аккуратно, всё точно в том состоянии, как и было до моего прихода.

Кредитка с логотипом Банка Нордейла осталась лежать на тумбе. Рядом с ней теперь покоились и ключи от дома; тихо стучался в единственное стекло под потолком дождь.

Всё. Пора в путь. Прочь из чужого особняка в собственную квартиру.

Он стоял в дверях – небритый, лохматый – и очевидно не знал, что сказать; мятая рубашка, взъерошенные пятерней пряди и скрытая растерянность в глазах.

Я молча покачала головой.

Хватит нам неуверенности, милый. Пора уже расставить всё по местам. Не получилось – значит, не получилось.

Менее всего я желала услышать слова, произнесенные под давлением момента. Тот, кто хотел что-то изменить, наверное, уже изменил бы.

– Такси уже у дверей. Меня не нужно подвозить, спасибо. Ключи я оставила наверху, твоя кредитная карта там же.

Дэлл молчал. Я позволила себе напоследок полюбоваться каждой черточкой его лица. Всё те же красивые губы, красивые глаза. Каждый раз, глядя в них, на душе теплело; странная, незыблемая и необъяснимая взаимосвязь.

– На углу, за твоим домом, находится кофейня, они пекут круассаны с корицей, те, что ты любишь на завтрак. Здесь недалеко, всего два шага. Ходи иногда, ладно?

Грусть, возникшая в его глазах, кольнула сердце иглой. Пытаясь ее развеять, я предложила:

– Хочешь, я закажу тебе доставку на каждое утро?

Он медленно покачал головой.

Я смутилась.

Конечно, зачем я снова лезу… Уходя – уходи.

Шагнула навстречу – не удержалась, коснулась небритой щеки, почувствовала тепло кожи подушечками пальцев.