Нежелательные встречи, или Барбусы обожают тараканов (сборник) - Евгений Константинов

— С почином! — крикнул ему Павел.

И тут над его ухом кто-то негромко произнес:

— Ну, вот мы и встретились.

Не успев обернуться, Павел почувствовал, что его руки оказались прижаты к туловищу и пошевелить ими нет возможности. В следующее мгновение вокруг него возник купол, местами отливающий золотом, а перед ним появилась знакомая парочка с мольбертами и палитрами в руках. Все тот же смугловатый мужчина с собранными в пучок волосами и в красной бандане и все та же неземной красоты женщина с распахнутыми зелеными глазами, сверхдлинными ресницами, немыслимо изогнутыми ниточками бровей, утонченным носиком и ослепительной белизны гривой волос. Единственным изъяном была язвочка на ее щеке, и Павел хорошо помнил, что язвочка появилась от упавшей дождевой капли.

— Мы знаем, что ты нас ждал, — красавица обнажила в улыбке два ряда неестественно крохотных зубов.

— Не-е-ет! — заорал Павел.

— Этот купол изнутри звуконепроницаем, — тоже улыбнувшись, сказал обладатель банданы. — Мы-то тебя понимаем, а вот другие — не слышат абсолютно.

— Убирайтесь отсюда! — крикнул Павел.

— Только после окончания соревнований, — сказал художник, устанавливая мольберт на землю. — Кстати, мы сегодня не одни.

Павел завертел головой и увидел еще двух мужчин и двух сногсшибательно красивых женщин. Чуть в стороне, откуда ни возьмись, рядком стояли три сияющих сталью и полировкой джипа.

— Мы рассказали друзьям о нашем приключении на Кипре, и они очень захотели отправиться в Подмосковье, — объяснил смуглолицый художник. — Сейчас мы будем соревноваться, а потом кое-что с тобой обсудим, хорошо?

— Нет! Нет! Нет! — кричал Павел, но обладатель банданы уже отвернулся к своему мольберту.

Его друзья, выдавая рокочущие звуки, тоже установили мольберты, на них — подрамники с холстами, потом взялись за кисти. Рисовали художники быстро. Конечно, до Левитана им было далеко, но Павел прекрасно понимал, что художественная ценность отображаемого пейзажа пришельцев интересует меньше всего.

Лишенный возможности шевелить руками, а значит, достать водяной пистолет, он с мольбой смотрел в небо. Тучек на нем стало больше, да и ветерок поднялся, но до дождя было еще далеко.

А художники тем временем закончили рисовать, одновременно поменяли кисти и в центре своих холстов провели по три золотистые линии, образовавшие равнобедренные треугольники с устремленными вверх вершинами. После чего переглянулись и по команде-отрыжке смуглолицего одновременно перевернули картины на сто восемьдесят градусов.

Все это уже Павел наблюдал на Кипре: вместе с картиной перевернулись золотистые линии и все нарисованное внутри них, при этом с остальным рисунком ничего не произошло; краски, на треугольниках, начали блекнуть и съезжать к обращенным вниз углам, оставляя на освобождающемся месте золотистое свечение; на фоне реального пейзажа на противоположном берегу озера появились контуры точно таких же перевернутых треугольников, и в них, словно смываемые водой, поползли вниз настоящие деревья и кусты, которые заменяло все то же фантастическое свечение; а из этих «окон», открывшихся в неземное измерение, вылетели шесть мерцающих точек, увеличивающихся и на глазах приобретая перламутровый оттенок и превращаясь во вторые «Я» недоделанных левитанов!

Ловцы с порхающими за спинами крыльями ускорили полет. Четверо — по направлению к беседке, где вовсю шла гульба фанатов фантастики, двое — к мостку под пригорком, на котором Павел увидел забрасывающую спиннинг Алену Викторовну. В них он узнал двойников обладателя банданы и красавицы с язвочкой на щеке. Кажется, Ловцы устроили гонки, обгоняя и подрезая друг друга, стремясь раньше конкурента долететь до намеченной жертвы.

А жертва, не подозревая опасности, увлеклась рыбалкой. По ее движениям и согнутому спиннингу Павел догадался, что Алена борется с только что подсеченной рыбиной. Догадка подтвердилась, когда из возникшего на поверхности воды буруна выпрыгнула трясущая головой радужная форель и плюхнулась обратно, взметнув высокий фонтан брызг. Уклоняясь от них, перламутровые Ловцы резко изменили полет, чем, наконец-то, привлекли внимание девушки.

Вскрикнув, Алена, выронила спиннинг, но почему-то не пустилась наутек, а стала рыться в своей сумочке, что-то из нее достала и водрузила на голову. Приглядевшись, Павел распознал кожаный шлем, в котором накануне сражался один из участников практикума по историческому фехтованию, и под который Алена ловко убрал вьющиеся волосы.

И очень вовремя это сделала. Ловец-женщина уже пикировала на нее, сложив крылья и выставив вперед руки с растопыренными пальцами. Пальцы вцепились в шлем и сорвали с головы спиннингистки, а на ее растрепавшиеся волосы тут же спикировал Ловец-мужчина. Алена вновь не растерялась и вместо того, чтобы кричать или бежать, как сделали бы многие на ее месте, в самый последний момент спрыгнула с мостка в воду.

Обладатель красной банданы обернулся на заключенного в купол Павла, видимо, собираясь что-то спросить, и тут удивление на его лице сменилось испугом. А в следующее мгновение вырвавшаяся откуда-то из-за спины Павла тугая струя воды ударила художника-пришельца прямо в грудь.

Такими струями поливаю огороды и газоны, такой струей в жаркий день можно в шутку облить приятеля, чтобы вместе посмеяться. Но художнику было совсем не до смеха. Его выгнуло дугой, испуг на лице сменился ужасом, а из горла вырвался утробный рык, на который оглянулись другие любители живописи. По ним тут же хлестанула вода, они, зарычав, метнулись в разные стороны и тут же попадали, корчась в судорогах, словно их облили не водой, а серной кислотой. Кто-то сверзнулся с обрыва и, кажется, докатился до озерной водички, потому что до Павла донесся еще более громкий рык.

По всей видимости, вода попала и на его прозрачный купол, который вмиг растаял, Павел почувствовал, что свободен и посмотрел назад. Властелином водной струи оказался директор рыбхоза и страстный поклонник фантастики Николай Курганов. Держа огромными ручищами зеленый армированный шланг, он сосредоточенно поливал корчившихся на земле пришельцев, которые прямо на глазах превращались во что-то бесформенное.

— Так их, Коля! Мочи гадов! — закричал Павел. И вдруг наткнулся на взгляд самой прекрасной женщины на свете, единственном изъяном которой была маленькая язвочка на щеке. Наверное, предназначавшаяся ей порция воды угодила в купол Павла, во всяком случае, на лице ее хоть и отражался испуг, но никак не мука.

В руке художницы была кисточка, которую она медленно подносила к мольберту. Павел выхватил пистолет, и струйка воды ударила по тонким пальцам красавицы. Кисточка отлетела в сторону, а художница, тряся покалеченной рукой, отпрыгнула назад, сумела увернуться от еще одной струи воды и сиганула с обрывчика.