В стране мехов - Верн Жюль Габриэль

— Значит, мы уже никогда не вернемся! — просто сказал лейтенант Гобсон.

Дверь открылась. Миссис Барнет заперла ее за ушедшими и, взволнованная тяжелыми мыслями, возвратилась в свою комнату, где ее ожидала Мэдж.

Лейтенант Гобсон и сержант Лонг пересекли внутренний двор. Там кружил такой вихрь, что их едва не свалило с ног. Поддерживая друг друга и опираясь на палки с железными наконечниками, они прошли через калитку в ограде и направились по дороге между холмами и берегом озера.

Остров был окутан слабым сумеречным светом. Молодому, только накануне народившемуся месяцу было еще не время взойти над горизонтом и озарить мрачный лик ночи; темноте оставалось царить еще несколько часов. Однако и сейчас было достаточно светло, чтобы не заблудиться.

Но какой ветер и дождь! Лейтенант Гобсон и его спутник были в непромокаемых сапогах и туго стянутых в талии клеенчатых плащах с капюшонами, закрывавшими голову. По счастью, эта одежда хорошо защищала их от холода, ибо ветер дул им в спину, беспощадно толкая вперед, а когда шторм усиливался, они продвигались даже быстрее, чем им хотелось бы. Они шли молча. Оглушенные шумом бури, задыхаясь от ветра, не слыша друг друга, они и не пытались перекинуться словом. Джаспер Гобсон не предполагал идти вдоль побережья, так как его извилины только удлинили бы переход и подставили бы путников под прямые удары урагана, для которого здесь, у самого моря, не было никаких преград. Он рассчитывал, по возможности, срезать путь от мыса Батерст до мыса Майкл, идя по прямой, и предусмотрительно запасся карманной буссолью, которая помогала ему контролировать направление. Поэтому, чтобы достичь намеченной цели, им оставалось пройти всего десять — одиннадцать миль, и лейтенант Гобсон надеялся закончить переход приблизительно к тому времени, когда сумеречный свет совсем угаснет и остров часа на два погрузится во мрак.

Джаспер Гобсон и сержант Лонг, согнувшись под напором ветра, втянув голову в плечи и опираясь на палки, продвигались довольно быстро. Пока дорога шла восточным берегом озера, они не испытывали на себе всей силы ветра и не слишком страдали от него, — их отчасти спасали увенчанные деревьями холмы. Ветер с дикой яростью свистел в кронах деревьев, грозя вырвать с корнем или свалить те, что послабее. Но, сметая все на пути, он сам «разбивался» о преграды. Дождь и тот рассеивался едва ощутимой пылью. Таким образом, этот переход в четыре мили показался смелым разведчикам менее тяжелым, чем они ожидали.

Дойдя до южного края лесного массива, где отлогие склоны холмов, постепенно понижаясь, переходили в совершенно плоскую равнину, не защищенную завесой деревьев и открытую морским ветрам, они на мгновение остановились. До мыса Майкл оставалось еще шесть миль.

— Вот теперь будет, пожалуй, трудновато! — крикнул Джаспер Гобсон на ухо сержанту.

— Да, — ответил сержант, — дождь и ветер зададут нам знатную трепку.

— Боюсь, как бы не присоединялся к ним временами и град, — добавил лейтенант.

— Ну, он все-таки будет не так смертоносен, как картечь, — спокойно заметил сержант. — А ведь вам, лейтенант, как и мне, не раз приходилось иметь с ней дело. Итак, вперед!

— Вперед, сержант!

Было десять часов вечера. Последние отблески сумеречного света начали исчезать, как будто утопая в тумане или угасая под дождем и ветром. Однако еще брезжил какой-то свет, правда, очень слабый. Лейтенант высек огонь и посмотрел на буссоль, осветив ее зажженным концом трута. Затем он плотнее запахнул полы плаща, крепко-накрепко затянул капюшон, оставив только щелку для глаз, и в сопровождении сержанта устремился вперед — в простиравшееся перед ними темное пространство, где уже ничто не препятствовало урагану и не могло защитить от него.

В первое мгновение обоих с силой бросило оземь, но они тотчас же поднялись и, держась друг за друга, сгорбившись, как старики, бросились бежать все быстрее и быстрее.

Буря была великолепна в своей ярости. Огромные, растерзанные клочья тумана — настоящие лохмотья, сотканные из воздуха и воды, — волочились по земле, словно подметая равнину. Песок и земля носились в воздухе подобно картечи. По соленому вкусу, который ощущался на губах, лейтенант Гобсон и сержант Лонг поняли, что морская вода долетала сюда за две-три мили от берега — в виде сыпучей пелены.

Изредка наступало короткое затишье, и тогда они останавливались, чтобы отдышаться. Лейтенант, тщательно проверяя направление, пытался определить пройденное расстояние, и они снова пускались в путь.

Однако с наступлением ночи буря еще усилилась. Казалось, две стихии — вода и воздух — совершенно смешались. В нижних слоях атмосферы они образовали один из тех опасных смерчей, которые разрушают здания, с корнем вырывают деревья в лесу; защищаясь от них, суда стреляют из пушек. Можно было подумать, что выплеснутый из своего ложа океан начинал всей своей массой перекатываться через плавучий остров.

Джаспер Гобсон недаром задавал себе вопрос, каким образом поддерживавшая остров льдина могла устоять перед этим катаклизмом и как она под ударами гигантских валов до сих пор еще не разлетелась на части. Надвигавшийся вал был, должно быть, чудовищным, и лейтенант Гобсон услышал издали его рев. В это мгновение сержант Лонг, опередивший своего командира на несколько шагов, внезапно остановился и вернулся к лейтенанту, пытаясь что-то сказать.

— Туда нельзя! — услышал Гобсон.

— Почему?

— Там — море!..

— Как? Море! Но ведь мы еще не дошли до юго-западного побережья.

— Посмотрите сами, лейтенант!

Действительно, лейтенант увидел впереди в темноте широкое водное пространство, и волны с силой разбивались у его ног.

Джаспер Гобсон еще раз высек огонь, зажег новый кусок трута и внимательно посмотрел на иглу буссоли.

— Нет, море лежит левее. Мы еще не прошли большой лесной массив, отделяющий нас от мыса Майкл.

— Но тогда это…

— Трещина на поверхности острова… — ответил Джаспер Гобсон и так же, как его спутник, бросился на землю, чтобы укрыться от ветра. — Быть может, значительная часть острова отделилась от него и теперь дрейфует, а возможно — это просто небольшая расселина и ее можно обойти. Вперед!

Джаспер Гобсон и сержант Лонг поднялись с земли и пошли вправо, вдоль обочины, залитой водою, которая пенилась под их ногами. Они шли так минут десять, боясь, и не без основания, что сообщение с южной частью острова уже невозможно. Вскоре шум прибоя, который прибавился к разноголосому шуму бури, смолк.

— Нет, это просто расселина, — крикнул лейтенант Гобсон на ухо сержанту. — Повернем обратно!

И они опять свернули к югу. Но, приняв это решение, смелые люди подвергали себя ужасной опасности, и они знали это, хотя ни словом не обмолвились друг с другом.

Действительно, та часть острова Виктории, куда они так смело устремились, уже дала большую трещину и могла с минуты на минуту отделиться от него. Если трещина, размываемая прибоем, пойдет еще дальше, их неминуемо унесет течением вглубь океана. Но они не раздумывали и ушли во тьму, даже не задаваясь вопросом, будет ли возможность вернуться назад.

Сколько тревожных мыслей осаждало в эти минуты лейтенанта Гобсона!.. Можно ли было надеяться, что остров уцелеет до зимы? Не началось ли уже его неизбежное разрушение? Если ветер не прибьет его к берегу, не обречен ли он на скорую гибель, не потонет ли он, не растает ли? Какой ужасный конец! И на что могут надеяться несчастные обитатели этой льдины?

Между тем избитые, изнемогающие в борьбе со штормом, но исполненные неиссякаемого чувства долга, эти два стойких человека продолжали свой путь. Так дошли они до края лесного массива, который примыкал к мысу Майкл и который им предстояло пересечь, чтобы как можно быстрее достичь побережья. Они вступили в лес, окутанный непроницаемым мраком и наполненный оглушительным шумом ветра, свистевшего в верхушках берез и елей. Вокруг все трещало. На каждом шагу их больно хлестали сломанные ветви. Им ежеминутно грозила опасность попасть под удар падающего дерева, они то и дело натыкались в темноте на расколотый ствол. Но сейчас они уже не брели наугад, их вел сквозь чащу шум морского прибоя. Они слышали глухие отголоски тяжелого падения гигантских валов, бьющих о берег, и временами чувствовали, как вздрагивал под их ударами самый остров, ставший, очевидно, значительно легче. Держась за руки, чтобы не потеряться в темноте, поддерживая и поднимая один другого, когда кто-нибудь из них спотыкался и падал, они добрались, наконец, до противоположной опушки леса.