Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков

Впоследствии буколические темы процветали в европейской поэзии от Возрождения до начала прошлого столетия, облекаясь в припомаженные и надушенные строфы; истинных шедевров не появилось нигде, однако отголоски подобных мотивов слышны у некоторых великих поэтов, включая Шекспира и Лафонтена.

10–11 Предмет и мыслей, и пера, / И слез, и рифм et cetera. На слух француза 1820 г. онегинский каламбур явно старомоден.

Антуан Бертен. «Даме, чье имя я не назову», 1785:

Beauté, talent, esprit, jeunesse,Taille, et minois d'une déesse,Jambe élégante, et cœtera.

<Красота, талант, ум, юность,Стан и личико, как у богини,Дивная нога ei cœtera>.

Пирон, «Розина» («Полное собрание сочинений», 1776):

Le sort bientôt se déclara:Le lot fut pour un Insulaire…Beau, bien fait, jeune, et cætera.

<Судьба вскоре стала ясна,Свершился жребий ОстровитянинаКрасавца, дивно сложенного, юного et cætera>.

Габриель Шарль де Латтеньян (1697–1779, ничтожный виршеплет, за вычетом удивительных стихов «Серьезные размышления»), «Куплеты, написанные в продолжение комедии „Наследники“»:

J'appris dès mon bas âgeLe chant, la danse et cœtera…

<Я с самых юных лет владел искусствомПеть, танцевать et cœtera…>.

Лагарп, «Тень Дюкло», 1773:

Couplets badins, et tristes facéties,Contes rimés, lyriques inepties;Flore, Zéphyr, et jargon d'opéra,Roses, baisers, boudoirs, et cætera…

<Шутливые куплеты, печальные фацетии,Сказки в стихах, лирическая нелепица,Флора, Зефир, оперные страсти,Розы, объятья, будуары et caetera…>.

Пушкин и сам использовал тот же прием еще в 1816 г. в написанных четырехстопником стихах к своему дяде, поэту Василию Пушкин}; которого, как и всех, он поздравляет с Пасхой, желая (строки 14–15):

…побольше серебраИ золота et caetera.

12 Нету. Онегин использует устаревшую диалектальную форму отрицания «нет».

13 Хоть сейчас. Еще одно мучение для переводчика. «Хоть» может означать «да пожалуйста» и «почему нет», а правильный перевод должен донести готовность сделать намеченное в любую минуту, например, вот в эту самую.

III

   Поѣдемъ.» —                    Поскакали други,   Явились; имъ расточены 4 Порой тяжелыя услуги   Гостепріимной старины.   Обрядъ извѣстный угощенья:   Несутъ на блюдечкахъ варенья, 8 На столикъ ставятъ вощаной   Кувшинъ съ брусничною водой.   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .12 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1 Поедем. Я понимаю это слово как заключительную реплику Онегина. Тут своего рода внутристрофный перенос, хотя и не настолько яркий, как в главе Третьей, XXXVIII–XXXIX и главе Восьмой, XXXIX–XL.

7 варенья. Домашней варки варьенья — вишневое, малиновое, клубничное, крыжовенное, из красной и черной смородины (в черновом варианте упоминалось «медовое») — перечисляем только чаще всего готовившиеся — подавались гостям в маленьких стеклянных вазочках на подносе; гости (пользуясь общей ложкой) брали варенье себе на блюдечко, передавая поднос дальше, а затем ели его чайными ложками или добавляли в чай.

8 столик… вощаной. Не «натертый воском», как явствовало бы, следуя в переводе за грамматикой, но «покрытый навощенным холстом».

В стихах к своему лицейскому товарищу Ивану Пущину, написанных 4 мая 1815 г., Пушкин уже упоминал «столик вощаной» и предлагал поставить на него пивную кружку.

Дмитриев в сатирической фантазии «Причудница» (1798) описывает доктора, который составляет у постели больного рецепт «за столом, восчанкою накрытым» (см. также коммент. к главе Пятой, XVIII, 12).

Писемский в романе «Тысяча душ», ч. III, гл. 1, изображает дешевый — всего рубль — маленький номер на пятом этаже гостиницы с «вощеным столиком и таковым же диваном».

«Словарь языка Пушкина» (т. 1, Москва, 1956) объясняет «вощаной» как «навощенный».

9 с брусничною водой. Брусника (у Линнея Vaccinium vitis-idaea) встречается на севере Англии, где носит название «красная черника», в Швеции называется lingon, в Германии — Preisselbeere, a y французских ботаников — airelle ponctuée; растет в северных сосновых борах и в горах. Ее именуют также «коровьей» или «волчьей» ягодой, путая, однако, с другими ягодами, которые на нее похожи. В Шотландии известна как «клюква обыкновенная» или «вересковая ягода» — и то, и другое название вводит в заблуждение, поскольку брусника ничего общего не имеет ни с настоящей клюквой (Oxycoccus oxycoccus, или же palustris), ни с плодами вереска (Calluna). В Америке ее считают «горной клюквой» (например, Торо в «Лесах Мэна», 1864) или же «травяной клюквой» (так говорят канадские рыбаки), и возникает безнадежная путаница, поскольку имеется и американская разновидность настоящей клюквы — Oxycoccus. Словари, а также те злостные педанты, которые пользуются ими при переводе русских авторов, смешивают бруснику с ее голубым собратом Vaccinium myrtillus по Линнею (черника, та, что фигурирует как «голубое поле круглой формы» в геральдике); замечу, что Тургенев не поправляет в переводе, сделанном Виардо, смехотворное cassis, т. е. черную смородину вместо брусники!

«Брусничная вода» (или «водица») соответствует французскому «eau d'airelle rouge» <«вода из красной ягоды»> (ср. «лимонная вода» у Свифта в «Дневнике современной леди», 1729) и нуждается в пояснениях лишь ввиду того, что существуют также другие красные ягоды. Как видно из дальнейшего (IV, 13–14), Онегин опасается, как бы ему не пошла во вред брусничная вода г-жи Лариной: желудку, привычному к городской кухне, непросто справиться с деревенскими напитками. В деревнях бруснику использовали часто и много: и ягоду, и листья, которые заваривали против почечной колики или расстройства желудка. Уже в шестнадцатом веке «Домострой», рукописный свод наставлений по ведению домашнего хозяйства, упоминает «воды брусничные» в числе того, что должно непременно находиться в погребе у хорошего хозяина.

Бруснику в России любят не меньше, чем чернику, клюкву, малину, дикую и садовую землянику, а также дикую или садовую клубнику, которую провинциалы нередко именуют садовой земляникой, викторией и т. д. Изучающие русскую литературу вспомнят замечательный новый «фрак брусничного цвета с искрой» на Чичикове у Гоголя в «Мертвых душах», гл. II.

Надеюсь, будущие переводчики русских классиков проникнутся чувством благодарности ко мне за всю эту информацию.

У мисс Дейч гостей потчуют «черничным сиропом», а у мисс Рэдин им подносят «кувшин черничного сока». Сполдинг просто опускает строфу, правда, упоминая в следующей за нею «черничную настойку», а Элтон подвергает онегинское пищеварение тяжкому испытанию «черничным отваром» и «ликером из черники».

IV

   Они дорогой самой краткой   Домой летятъ во весь опоръ.   Теперь подслушаемъ украдкой 4 Героевъ нашихъ разговоръ.   — «Ну что жъ, Онѣгинъ? ты зѣваешь.»   — «Привычка, Ленскій.» — «Но скучаешь   Ты какъ-то больше.» — «Нѣтъ, равно. 8 Однако въ полѣ ужъ темно;   Скорѣй! пошолъ, пошолъ, Андрюшка!   Какія глупыя мѣста!   А, кстати: Ларина проста,12 Но очень милая старушка;   Боюсь: брусничная вода   Мнѣ не надѣлала бъ вреда.

2 В пушкинском примеч. 17 пояснено, что в прежнем издании вместо «домой» было напечатано «зимой».

5–6 Онегин... Ленский. В эпоху Пушкина (и Толстого) среди людей благородного происхождения, будь то военные или литераторы, было принято, если они считали себя друзьями «qui se tutoyaient» <«говорили друг другу „ты“»>, обращаться один к другому по фамилии или называя дворянский титул (см. коммент. к главе Восьмой, XVII–XVIII). К просто знакомым и к людям преклонных лет обращались по имени и отчеству, а только по имени — лишь к самым близким родственникам и к тем, кого знали с детства.