Репетиция убийства - Фридрих Незнанский

Вениамин Аркадьевич чувствовал себя оплеванным с ног до головы. Что ж это за полоса в жизни такая неудачная! Одно за другим, одно за другим…

Из кабинета Гигантова он выходил пошатываясь. Придя к себе, вскипятил чайник, плеснул в чашку горячего чаю, глотнул, обжигаясь, судорожно закурил и забегал по комнате.

Итак, первое. Идеи Штура прокурор Москвы категорически не одобряет.

Второе. Прокурор не только одобряет идеи сопляка Дудинцева, но также приказывает Штуру отбросить собственные наработки и взяться помогать этому мальчишке.

Третье… Да нет, собственно, никакого третьего. Только в первых двух фактах и дело. Штур не прав, а Дудинцев прав. Тогда как ясно же видно, что версия Дудинцева — бред, высосанный из пальца!

Ох-ох, обидно, обидно и унизительно. Но это проходит, в конце концов. В конце концов, надо собраться с мыслями, прекратить злиться и начать что-то делать. Все равно ведь придется. Главное, решить — что.

Первое, что приходит в голову — бросить все к чертовой матери, сейчас же написать заявление об уходе на пенсию, уж пенсию-то Вениамин Аркадьевич отработал давно. Но такой вариант и рассматривать смешно. Какой из него пенсионер! Брюзжать он, конечно, умеет вполне по-стариковски, но не более того. Круглосуточно просиживать перед телевизором? Нет! На рыбалку ездить с Аркадием Яковлевичем со второго этажа? Нет! Да много чего «нет»! Не готов Вениамин Аркадьевич к пенсии, только через собственный труп он туда отправится, вот так-то.

А значит — что? Значит, придется применяться к обстоятельствам. Конечно, никто не может его заставить прекратить работу над собственными идеями. Кое-какие выводы он уже сделал, вот свяжется с Ростовом — сделает еще… А там, глядишь, и ростовским следователям и операм поможет найти повод, чтобы Атамана взять, а они и ему в ответ помогут… В общем, все и без гигантовских санкций прекрасно завертится. Ну а когда у него на руках будут факты… Против фактов никто пойти не сможет, даже прокурор Москвы, который души не чает в своем Дудинцеве.

Мода сейчас на все эти спецподразделения, просто мода. Все поголовно занялись мракобесием — вот как это называется. И что бы ни выдумали эти мракобесы — все будет правильным и… как там Гигантов выразился… перспективным, вот.

Ну и ладно. Штур налил себе второй стакан чаю и глотнул уже спокойнее. По кабинету же он теперь не бегал, а ходил.

Вполне можно будет вставлять в отчеты какие-нибудь невнятные мысли относительно дудинцевской работы — уступка, конечно, ну а в какой работе не бывает мелких уступок начальству! Ему, Штуру, все это тяжело, а вот абсолютное большинство делает такие уступки, даже не замечая. Потому что большинство — конформисты омерзительные, а он — нет.

Ну и слава Богу. Хватит злиться.

Чай в Вениамина Аркадьевича уже не лез. В прокуратуре отчего-то находиться было невыносимо, тянуло на волю. Что ж, решил Штур, сделаем еще одну попытку навестить Покровское-Глебово. Все-таки по всем законам жанра думается лучше именно на месте преступления. Там он как следует сформулирует, с чего ему начинать работу, а завтра и к самой работе приступит.

Денис Грязнов. 2 июля

В кабинете управления ГИБДД, куда его доставили, Денис добился-таки одного телефонного звонка, пообещав, что после него чистосердечно во всем признается (в чем, правда, он и сам смутно представлял). Под ненавидящим и злорадным взглядом нависшего над ним старлея он набрал рабочий номер Грязнова-старшего, заклиная судьбу, чтобы тот оказался на месте. После третьего гудка трубку сняли. Услышав знакомый голос, Денис облегченно вздохнул.

Не стесняясь в выражениях, он рассказал любимому родственнику о своих недавних злоключениях, начиная с покушения и заканчивая табуретом в милиции, и передал трубку начавшему подозрительно на него коситься старлею.

Разговор генерала Грязнова и старшего лейтенанта ГИБДД (как выяснилось, Белобородько) был более чем краток. По мере того как серело и вытягивалось лицо последнего, можно было догадаться, что Вячеслав Иванович не скупился на обороты речи, а последняя фраза ошалевшего от такого поворота событий офицера расставила все точки над «и».

— Есть, вернуть оружие и документы и доложить, — отчеканил старлей и плюхнулся на стул. Вид у него был озадаченный и разбитый.

— Ты что же сразу не объяснил? — спросил он, вероятно, своим обычным голосом.

— Так вы же и слова сказать не дали, — пожал плечами Денис.

— Н-да. Ты тоже хорош: наделал шороху со стрельбой и прочим.

— Так меня же самого чуть не убили.

— Да знаю… Теперь знаю.

— То-то и оно, что теперь.

— Ладно, не умничай, — старлей надулся. — Где теперь прикажешь твою белую «Ниву» искать?

— А вот где меня взяли, оттуда и искать. Я, кстати, сразу говорил, не без иронии напомнил Денис.

Белобородько ничего не ответил. На несколько минут покинул кабинет, вернулся в сопровождении уже знакомого Денису сержанта.

— Поехали, — бросил коротко, глядя куда-то в сторону.

— Куда? — Денис все же поднялся. — В «Матросскую тишину»?

— Была б моя воля… — не сдержался старлей, но фразы не закончил. Нашлась «Нива». Недалеко от места задержания… твоего… вашего.

Денис удивленно вскинул брови. Причем искренне.

— Ого! Оперативно работаете.

Маячивший у двери сержант непонимающе зыркал то на Дениса, то на своего начальника. Перемены в обращении с задержанным его явно ставили в тупик. По большому счету, Денису было на это, как и на самого сержанта, глубоко плевать. А вот что транспорт киллеров быстро отыскали — это молодцы. Факт!

— У нас не частная лавочка, — прозрачно намекнул Белобородько, подумал и, собравшись с духом, добавил: — Спецы похлеще муровских имеются.

— Учту на будущее, — пообещал Денис, — и обязательно поделюсь информацией с адвокатом.

Последние слова старлей проглотил, но и отмалчиваться значило оставить поле боя за противником. Он поступил как прирожденный дипломат: перевел разговор в интересующее обоих деловое русло:

— Машину бросили в одном из дворов, в пятистах метрах от перекрестка. Я просил ничего не трогать, пока мы не подъедем.

— Ясное дело: не захотели рисковать. Я на их месте поступил бы так же, — пробормотал Денис, обращаясь к самому себе и выходя за милиционерами из кабинета.

Действительно, в полукилометре от злополучного перекрестка, где оперативными усилиями работников ГИБДД был задержан и обезоружен частный детектив Денис Грязнов, в запущенном дворе пятиэтажек отыскалась брошенная преступниками «Нива». Напоследок они совершили еще одно правонарушение (это кроме покушения на жизнь, пальбы в общественном месте из огнестрельного оружия и превышения скорости!) — разворотили детскую песочницу. Видевший все это безобразие местный житель, студент (и по совместительству дворник) Костя, с нетерпением дожидался «начальника» вместе с двумя оставленными для охраны объекта постовыми.

Прибывшим на место Денису и Белобородько бдительный Костя сообщил, что «Шумахеры хреновы опрокинули два полных мусорных бака, за что он им чуть хари не начистил. И начистил бы, если бы не автоматы. И не столько за баки, сколько за лишение давно не водившихся здесь детей последней радости». Описать двоих выскочивших из автомобиля мужчин дворник-студент Костя не смог. Для него они были «бритыми качками, каких тыщи по всей Москве», но заверил, что если потребуется, то сможет составить их фоторобот.

Кроме автомата Калашникова и двух пустых обойм, в «Ниве» ничего не обнаружили. Денис и не надеялся на что-либо особенное. Договорился с прибывшими из местного отделения операми уголовного розыска, что позвонит узнать о результатах осмотра автоматов: отпечатки пальцев наверняка остались, и убыл наконец в «Глорию» на возвращенном ему джипе.

Старший лейтенант Белобородько руки не подал.

— Надеюсь, больше не увидимся.

— Взаимно, — попрощался Денис.

По дороге в контору он все больше склонялся к мысли, что поводом к покушению послужила вчерашняя встреча с М. Ч. Не откажись он так категорично от предложения Молодого человека, возможно, сегодня утром ничего и не случилось бы. Ведь все равно принимать его Денис не собирался.

Но была во всем этом и небольшая неувязочка. М. Ч. просил «подумать» и обещал перезвонить, чтобы узнать окончательный ответ. Зачем же тогда его, Дениса, убивать? А вдруг он передумал и согласится! Разве что попугали, предупредили. И вовсе не хотели взаправду валить. А он устроил «голливудские гонки». Ну нет, хороши пугалки!

Денис покосился на жалкие остатки левого стекла, вспомнил гранату, скакнувшую прямо под колеса, и взрыв — последствия его наглядно вырисовывались на заднем стекле, вернее, на том, что от него осталось. Нет! Предупреждением или запугиванием здесь и не пахло. Имело место самое что ни на есть настоящее покушение на его жизнь. И, к счастью для него, неудачно закончившееся. В конце концов Денис решил, что звонок, которого он ждал от М. Ч., может как-то пролить свет на последние события, и перестал ломать голову.