Автономное плавание - Виктор Устьянцев

И уже совсем некстати в эти суматошные дни он решил поинтересоваться, чем же все-таки занимается его заместитель по политической части.

Просматривая план партийно-политической работы на месяц, Стрешнев насчитал в нем восемнадцать только крупных "мероприятий".

- Не слишком ли много для одного месяца? - заметил он.

- А что, по-вашему, лишнее? - вопросом ответил на вопрос Комаров.

- Ну вот хотя бы совещание отличников по обмену опытом. Зачем оно?

- Как зачем? - удивился Комаров. - Чтобы распространить положительный опыт.

- В таком случае не полезнее ли распространить его среди отстающих или людей, еще не ставших отличниками?

- Это мы тоже делаем. Но совещания отличников на других кораблях проводятся. Было даже общефлотское совещание, об этом в газете "На страже Заполярья" целая полоса напечатана.

- Верно, газета потому и напечатала, чтобы об опыте передовиков могли знать все читатели, главным образом те, кто еще не овладел опытом. А в вашем совещании я не вижу смысла.

- Может, изменим повестку совещания? - предложил Комаров. - Скажем, "Опыт передовиков - всем воинам".

- Это уже ближе к истине, - вздохнул Стрешнев, - но все-таки вы еще подумайте, нужно ли совещание отличников вообще. У вас, я вижу, и так сплошные совещания, как бы они не подменили повседневную работу с людьми.

- А вот, пожалуйста, пункт: "побеседовать с коммунистами "бече-пять".

- Ну и о чем же вы собираетесь беседовать? И как собираетесь беседовать: сразу со всеми или с каждым в отдельности?

- Тема сформулирована в моем личном плане, - Комаров достал другую папку.

Этих папок у него оказалось семь, все они заполнены строгим аккуратным почерком. "Может, он и добросовестный, работящий, - подумал Стрешнев. - Во всяком случае, не бездельник. Но или не туда попал, или слишком заражен формализмом".

Собственно, огорчали Стрешнева не столько эти папки и "мероприятия", как беседы Комарова с людьми. Он видел, как встречают и провожают замполита в отсеках, и по выражению глаз, по едва заметным усмешкам матросов догадывался, что его не очень-то жалуют. Не популярен он и у офицеров.

Невольно вспомнились политработники, с которыми Стрешневу приходилось служить. Все они были политработниками по призванию, все, может быть, в разной степени, но владели искусством проникновения в человеческую душу. И у Стрешнева как-то само собой сложилось представление обо всех них как о людях цельных, глубоко убежденных и умеющих убеждать других, обладающих обостренным восприятием, добротой и душевной деликатностью.

Но, видимо, как и среди людей других профессий, были и среди политработников люди, случайно попавшие на эту работу. Опасаясь быть пристрастным и не доверяя первым впечатлениям, Стрешнев не стал делать поспешных выводов. "Выражение глаз и усмешечки - не довод. Главное - он не бездельник, а работяга, следовательно - не безнадежен", - убеждал себя Стрешнев и старался быть с замполитом помягче и помогать ему.

9

Люся и сама не ожидала, что задержится надолго. Думала, с завода ее уволят через две недели после подачи заявления, но ее некем было заменить. Она согласилась подготовить опытного техника. На это ушло два с лишним месяца.

С мебелью разделалась быстро: ее оптом купили новые владельцы квартиры. Правда у них не хватило трехсот рублей, они обещали переслать их позже, но Люся уступила им и эти триста рублей, хотя ей самой мебель обошлась вдвое дороже, чем она за нее запросила. Недаром говорят, что один переезд равен двум пожарам. После каждого нового назначения они обычно долго латали семейный бюджет.

Лишь через три месяца после отъезда Матвея они с Иришкой приехали в Синеморск. Их встречали Надежда Васильевна и Алексей с Симой. Впрочем, Алексей на перрон выйти не смог и ждал в машине. Сима долго тискала и целовала Иришку, потом принялась за Люсю, передав девочку бабушке. Кажется, время пощадило Симу, она ничуть не изменилась за эти годы, была все такая же свежая и румяная, только чуть пополнела.

А вот Надежда Васильевна заметно сдала даже за четыре месяца с тех пор, как уехала с Севера.

- Мама, что с тобой? Ты не больна? - встревоженно спросила Люся.

- Нет. А что, сильно изменилась? Так ведь я уж под горку еду, а с горки-то время быстро бежит.

Алексей тоже заметно пополнел, но лицо у него так и осталось после госпиталя бледным.

Люся, усаживаясь в машину, невольно посмотрела на его ноги. Ноги как ноги, в коричневых полуботинках, брюки хорошо отглажены. Посторонний человек, наверное, ничего бы не заметил. Но она знала, что Алексей даже на костылях передвигается с трудом, ноги волочатся, как тряпичные. Вон и по ботинкам это заметно: носки стерты добела, а на подметках краска. Люся старалась больше не смотреть на ботинки, но они, как нарочно, то и дело попадались на глаза: наверное, по привычке она при каждом переключении скоростей непроизвольно смотрела на педаль муфты сцепления. Месяц назад она закончила курсы шоферов, потому что они с Матвеем решили купить машину. "Хорошо, что не купили, а то бы куда сейчас с ней?" - подумала Люся.

А в общем-то, Алексей все тот же. И даже говорит все в той же манере:

- И долго ты родных пенат не лицезрела?

- Скоро три года.

- Так зри, как стольный град морской расцвел за это время.

Город и в самом деле похорошел, на главном проспекте снесли несколько старых домов, на их месте выросли новые, многоэтажные, чистенькие, хотя и однообразные. У железнодорожного переезда, где раньше было болото, разбит сквер, посредине - фонтан, аллеи утрамбованы битым кирпичом. И очень много цветочных клумб.

- Видать, у города хороший хозяин, - сказала Люся.

- Комендант, - поправила Сима.

- При чем тут комендант?

- А при том, что все эти клумбы, аллеи, скверы - дело его рук. Вернее, не его, а его подопечных, то бишь матросиков с гауптвахты. Чтобы они не пролеживали бока на топчанах и перевоспитывались духовно, комендант их цветочки заставляет сажать. Да вон, смотри.

Верно, у обочины человек пятнадцать матросов орудовали лопатами и граблями. Охранявший их часовой, закинув автомат за спину, протыкал пальцем дырки в грядке и осторожно опускал в них стебельки рассады.

- Вот и главный цветовод, старший матрос Миша Зубарев. Его весь город знает. О нем даже в газете писали, - с гордостью сообщила Сима.

- А где же ваш садовод? - спросила Люся, вспомнив, что Сима писала, как в прошлом году Алешка залез в чужой сад за яблоками.

- Где-нибудь на причале. Так и тянет его на корабли. Тоже в подводники метит, - вздохнула Сима и посмотрела на мужа. Люся поняла ее вздох и покосилась на Алексея. А он... улыбался!