Хранительница - Елена Кондаурова

Таш еще полгода назад купил себе нового коня, а старый, с трудом вылеченный от хромоты Дымок достался Рил. Резвости и норова в нем было мало, а ума и терпения много, за что Рил была ему очень благодарна. Наездница из нее была никакая. Пока, во всяком случае, потому что раз уж за ее образование взялся Таш, то при его-то упорстве вполне возможно, что она со временем сможет принять участие в скачках года на княжеский приз. Пока же до этого было о-о-очень далеко, и все, на что она была способна, это медленно трусить за Ташем по тропинке, вьющейся между деревьями.

Озеро было недалеко от поместья, всего в нескольких минутах езды, но, поскольку располагалось посреди леса, то рядом с ним возникало ощущение абсолютно дикого, нетронутого места, и с трудом верилось, что всего в паре километров отсюда раскинулся большой столичный город. Хотя тут нечему было удивляться. Поскольку земля эта принадлежала Самконгу, сюда редко наведывался кто-нибудь из местных. Разве что заблудится.

Оно было почти круглым, глубоким и чистым, с трех сторон окруженным осколками огромных глыб светлого песчаника, неизвестно откуда взявшихся посреди леса. Красиво это было невероятно. Рил как увидела все это, так и замерла, не сходя с неподвижно стоящего Дымка. Таш усмехнулся про себя, подошел и снял ее с лошади.

– Ты купаться будешь, или так и простоишь с открытым ртом?

Рил только молча улыбнулась и пошла к озеру. Опять ненадолго застыла, глядя на воду, и начала раздеваться. Сначала сняла «амуницию», а потом... все остальное. И ослепительно прекрасная в своей наготе вошла в воду. Таш даже слегка опешил. Ему нравилось, что после того, как они... ну, в общем, стали жить вместе, Рил стыдилась кого угодно, кроме него. Даже Пиле и служанкам очень редко позволяла прикасаться к себе или видеть свою наготу. Что же касается Таша, то при нем она совершенно свободно расхаживала, так сказать, в натуральном виде, чувствуя себя при этом совершенно естественно. Нельзя сказать, чтобы он был против этого, но Свигр побери, сейчас это было совсем не вовремя! Его парни себе все глаза сломают, да еще и забудут, зачем они здесь находятся! Таш выругался про себя и коротко свистнул, надеясь, что парни поймут его приказ правильно. Потом сбросил «сбрую», стянул рубашку и пошел в воду. Не хватало еще, чтобы она утонула с непривычки.

Беспокоился он, впрочем, совершенно напрасно, потому что Рил плавала как рыба, красиво взмахивая руками. Сам Таш плавал по-другому, может, и не так красиво, но уж в любом случае быстрее. Поэтому догнал ее в два счета и строгим голосом велел возвращаться на берег. Она отказалась наотрез, со смехом обдала его тучей брызг и ушла на глубину. Он выругался, хотя ему больше хотелось рассмеяться, и нырнул следом за своей подружкой, в которой так некстати пробудился русалочий инстинкт.

Поймал он ее не сразу. В воде она чувствовала себя, как дома и несколько раз выскальзывала у него из рук в последний момент. Наконец он все-таки схватил ее и потащил на берег. Она туда совсем не хотела, брыкалась, вырывалась и требовала вернуть ее в родную стихию. Таш только усмехался, представляя себе, какую картину представляет сейчас для его учеников висящая у него на плече Рил.

Впрочем, как только он поставил ее на землю, из кустов раздался короткий тихий звук, похожий на крик озерной птицы. Ну, значит, не все на них пялились, и это не может не радовать. Таш бросил Рил ее одежду и сумку с оружием.

– Одевайся и прячься за камнями, сюда идут!

Очень далекая от того, чтобы проявлять неповиновение, Рил моментально натянула на себя рубашку и штаны, схватила «амуницию» и исчезла среди камней.

Таш неторопливо надел рубаху и нацепил поверх нее «сбрую» с мечами.

На поляне сразу со всех сторон появились люди. Наемники – с полвзгляда оценил Таш, – но не местные. И не изгои.

К нему медленно направились двое. Для переговоров. Раз уж сразу не напали, значит, будут разговаривать.

– День добрый! – начал разговор один из них. (Степняк-полукровка – решил про себя Таш. Чистокровные поменьше ростом будут, уж он на них в свое время насмотрелся по самое не хочу.) – Ты не дергайся, приятель, у нас там арбалетчики в кустах сидят, и страсть не любят, когда кто дергается.

Надо думать, что не любят. Впрочем, Таш сильно сомневался, что хотя бы один из этих арбалетчиков был еще жив. Его парни тоже страсть как не любят живых арбалетчиков.

Он уже открыл рот для ответного приветствия, как вдруг инстинкт заставил его дернуться в сторону. Голова второго переговорщика как-то странно откинулась, и он начал медленно оседать на землю. Из его глазницы металлическим четырехгранным торцом торчал арбалетный болт.

– Эй, вы, уроды! – раздался уверенный, жесткий, слегка насмешливый голос Рил. (И откуда что взялось?) – У него тоже есть свои арбалетчики в кустах! И если кто дернется – порешу!

Таш выругался сквозь зубы. Только этого не хватало!

– Слушай, ты, заткни свою ненормальную! – изо всех сил пытаясь сохранить лицо, прошипел желтолицый.

Ташу неожиданно стало смешно. Уж он-то не понаслышке знал, каково это – чувствовать себя на мушке.

– Сам заткни! – весело огрызнулся он. – Когда она в таком настроении, я к ней и подходить боюсь! Зверь, не баба!

– А за зверя ты у меня дома получишь! – тоном сварливой жены отозвалась Рил.

– Вот видишь! – слегка развел руками Таш. – Вы пришли и ушли, а мне с ней еще жить! Так что придется так разговаривать.

– Ну, ладно, – неожиданно легко согласился полукровка. – Бабы – это такая зараза, как прилипнет, век не отвяжешься! Ты от своей, случаем, отвязаться не желаешь?

Таш выразительно повел плечами.

– Сейчас? Когда она держит меня на прицеле? Не-е, я еще жить хочу!

– Ну, как знаешь. А то у нас покупатель на нее есть.

– И кто же этот самоубийца?

– За него не волнуйся! – хмыкнул желтолицый. – У него на то, чтобы ее приструнить, силенок хватит! Да и зачем она тебе, такая-то? Найдешь себе получше!

– Нет, – покачал головой Таш, – мне эта нравится. – Он чуть обернулся в сторону камней. – Эй, Рил, слышишь? Не уходи к чужому дяде, он злой, а я хороший!

– Кончай придуриваться, клейменый! – разозлился переговорщик. – С тобой как с человеком разговаривают! Мы не хотим лишней крови, на белом свете жить всем хочется!

– А мне по ... ваша лишняя кровь! – зевнул Таш. – Прольется, и ... с ней! А вот сколько из меня моя баба моей крови выпьет, если я ее сейчас вам сдать попытаюсь... Кстати, а откуда вы узнали, где мы отдыхаем? Неужели следили?

– Ты думаешь, что ты тут у нас самый крутой? – злобно прошипел полукровка, выведенный из себя Ташевым легкомыслием. – Думаешь, тебе сейчас на помощь твои дружки прискачут? Хрен тебе! Они-то тебя и сдали! И тебя, и бабу твою!