Правда о «Зените» - Игорь Рабинер

Тут Виталий Леонтьевич сказал — и сделал. Хотя в том, что инициатива ухода принадлежит самому Давыдову, он, конечно, слукавил. Но это уж — что называется, правила игры. Сор из избы на сей раз решено было не выносить. Уроки отставки Садырина, от смрада которой едва не задохнулся весь Петербург, были учтены. Мутко как футбольный руководитель становился все опытнее.

«Чего не хватило Давыдову, чтобы стать главным тренером ведущих команд? — переспрашивает давний поклонник его таланта и характера Розенбаум. — Жесткости. Только жесткости. По отношению к другим Толя всегда был очень мягким человеком. Это к себе он, когда играл, относился предельно требовательно. К работе на тренировках, даже к внешнему виду. Но властно руководить другими людьми, по всей видимости, он не может. А очень жаль — потому что это человек высокой культуры и с богатым внутренним миром».

Что ж — каждому свое. Кто-то скажет, что Давыдову не хватило амбиций. А кто-то посчитает, что постоянное нахождение в эпицентре внимания и многотысячных эмоций ему просто не по нутру. Он сделал свой выбор — и не похоже, что жалеет о нем. Но Кубок России-98/99 принадлежит ему навсегда.

Хотя сам Давыдов никогда не скажет: «Мне».

Он скажет: «Зениту».

Недавно Александр Кержаков давал интервью радиостанции «Маяк». И сказал:

«Сейчас у меня в планах открыть в Петербурге футбольную школу имени Юрия Андреевича Морозова. Нужно отдать дань памяти людям, которых с нами уже нет. Они посвятили советскому и российскому — в том числе питерскому — футболу лучшие годы своей жизни. Я лично хочу дать детям то, чего не хватало мне в свое время. Это искусственные поля, хорошие раздевалки, душевые… Хочу, чтобы родители знали, что с их ребенком ничего не случится. Потому что все организовано так, чтобы дети не думали ни о чем, кроме футбола».

За этими словами форварда стоит много детских воспоминаний. Одним из них он поделился с моими коллегами по «СЭ» Юрием Голышаком и Александром Кружковым:

«В 13 лет ездил через весь Питер на тренировки. В автобусе болтался час, а зима стояла лютая. Одевал два свитера, три пары носков, еще штаны. В интернате у нас была комната с огромными окнами, отопление слабенькое. А рама ходуном ходила. Помню, как спал в шапке и носках. Это был ужас…

До 16 лет тренировался на чудовищном поле, на улице Бутлерова. В тамошнем дворце спорта "Зенит" газон не менялся с 76-го года. Это и впрямь был кошмар. У одного нашего мальчишки ожоги от того ковра вообще не проходили, ему спать было больно. Защитник — все время летел в подкате. Были там и следы от луж — осенью и весной протекала крыша…»

То, в честь кого Кержаков хочет назвать свою будущую школу-конфетку, показывает, какую роль сыграл Морозов в футбольной истории города. Сейчас, когда у юных воспитанников местного футбола почти нет шансов пробиться в первую команду «Зенита», о его трепетном отношении к питерской молодежи с ностальгией вспоминают многие. Хотя в начале 2000-х это отношение для всех было в порядке вещей.

В своем последнем матче во главе «Зенита», финале Кубка России против ЦСКА, уже серьезно болевший Морозов выкинул очередной фокус, на какой был способен только он.

12 мая 2002 года в Лужниках Юрий Андреевич выставил в стартовом составе 18-летнего полузащитника Владимира Быстрова. Сюрреализм ситуации заключался в том, что для худенького воспитанника школы «Смена» этот матч стал первым во взрослом футболе. Это, наверное, единственный человек в мире, который дебютировал в финале Кубка страны!

Первый блин вышел комом: несмотря на поддержку 15 тысяч (!) болельщиков, приехавших из Питера, «Зенит» армейцам безоговорочно уступил — 0:2. А Быстров был вчистую переигран своим визави на фланге Андреем Соломатиным, опытнейшим бойцом, до того уже выигравшим четыре Кубка с «Локомотивом». Но нельзя смотреть на жизнь только через призму результата. В тысячу раз важнее, что Морозов видел юный талант и хотел дать ему дорогу в большой футбол. Возможно, понимая, что его время на исходе и такого шанса у него больше не будет. Уверен: бронзовый призер чемпионата Европы-2008 Быстров прекрасно помнит тот день и ценит тот сумасшедший, на первый взгляд, поступок Деда.

Аршавин, Кержаков, Малафеев, Быстров, отчасти Денисов — не факт, что всех этих видных людей российского футбола мы бы узнали во всем их блеске, если бы не суровая рука Юрия Андреевича. Первые двое, тогда совсем мальчишки, по итогам чемпионата России 2001 года вошли в символическую сборную «Спорт-Экспресса». Честь, которой 19-20-летние юноши не удостаиваются почти никогда. А тут — сразу двое!

Сейчас, когда главным тренерам в России платят совсем другие деньги, чем в начале 2000-х, никому из них и в голову не приходит сделать такую массовую ставку на молодежь, всегда связанную с очень большим риском. Так поступил только Владимир Федотов в «Спартаке». Потому что, как и Морозов, был человеком старшего тренерского поколения, думавшим не о деньгах и собственной карьере. А о футболе и его будущем.

Шейнин:

— Когда главный тренер — тот же Адвокат — приходит работать в клуб, у него в контракте не записано, сколько молодых игроков он должен ввести в основной состав, его задача — дать результат. Дал — значит, прав. Но с тем же Морозовым, как бы мы ни спорили с пеной у рта по тому или иному вопросу, всегда были едины в одном: «Зенита» не может быть без своих воспитанников.

Панов:

— Думаю, Юрия Андреевича сделали главным тренером в 2000 году не только оттого, что у него был большой опыт и авторитет. А еще и потому, что все знали о его умении раскрывать молодые таланты, которых в Питере тогда было немало. И он это свое мастерство подтвердил.

В связи с этим нужно отдать должное и Мутко. За стремлением к сегодняшнему результату президент клуба никогда не забывал о том, что будет в «Зените» завтра. Оттого и пригласил человека, который у многих ассоциировался со словом «вчера». Такой вот парадокс.

Бышовец в своей книге подчеркивает, что и он в бытность главным тренером «Зенита» не был чужд проблемам детского футбола в Питере:

«Сейчас детей привозят в школы на дорогих машинах богатые родители, потому что футбол — это престижно. Тогда же в "Смене" было очень много ребят из необеспеченных семей. И сначала я немного денег отдавал директору Дмитрию Бесову сам, потом начали собирать их командой, чтобы поддержать тех, кому не хватает на жизнь. И Бесов потом отчитывался передо мной за каждую копейку так рьяно, что мне бывало даже неудобно».

Тем не менее при Бышовце крена «Зенита» в сторону своих воспитанников не было: преобладали варяги с Украины. Другое дело, что приехали они в Питер не шабашничать, а честно трудиться на благо клуба. Но факт, что тот же Аршавин во времена Бышовца не поехал с основным составом ни на один сбор — не говоря уже о выходах в официальных матчах. А Морозов не боялся выпускать на поле 18-летних мальчишек, чьи имена говорили о чем-то только ему.

«Лебединая песня», — так Морозов охарактеризовал в разговоре с Давыдовым свою миссию в «Зените» начала 2000-х. Тренер-ветеран, третий раз вошедший в ту же реку в 65 лет, вложил в исполнение этой песни все свое сердце.

Результат не заставил себя ждать — несмотря на отъезд летом 2000-го во французский «Сент-Этьен» Панова. Казалось, что лучшего форварда, блестяще проявившего себя и в сборной, заменить будет некем. Фамилии Аршавина и Кержакова тогда что-то говорили только узкому кругу специалистов в Питере.

Бышовец в своей книге пишет:

«Аршавин при мне был в дубле и уже тогда находился в поле зрения. Он и его компания носили на себе пометку "перспективен"».

Эти слова, на первый взгляд, выдержаны в классическом духе Анатолия Федоровича, который обладает потрясающим умением найти в судьбе любой звезды хоть какое-то свое участие. Но если уж Бышовец отметил чью-то роль в воспитании яркого игрока, это — высший комплимент. А он написал:

«А после прихода Морозова они (Аршавин и его сверстники. — Прим. И. Р.) получили дополнительный импульс. Кстати, для меня очень важно, что уже перед смертью Юрий Андреевич сказал как-то, что Бышовец должен был возглавить после него команду. Мы были абсолютно разные люди, по стилю общения, по характеру. Но такое примирение для меня было ценнейшим событием, и оно лишний раз подчеркивает, с каким фанатизмом Морозов относился к своему делу».

Флюиды этого фанатизма передавались от тренера к команде. А от нее — к болельщикам, которые в 2001-м, пожалуй, впервые постоянно заполняли «Петровский» до отказа. И поддерживали «Зенит» так, что у любого соперника начинали трястись поджилки. Футбольное сумасшествие в Питере именно при Морозове вышло на новый уровень.