Эффект Моцарта_Дон Кэмпбелл_1999 - Дон Кэмпбелл

Маман и Гримал начали свои исследования с клеток хела — раковых клеток матки, которые были названы так по имени Хелен Лэйн — американки, которая умерла от этого заболевания. Гримал присоединяла специальную камеру к микроскопу и в процессе экспериментов делала фотографии.

Сначала они играли на ксилофоне с громкостью около тридцати—сорока децибел (не очень громко), расположив инструменты на расстоянии в один фут (0,3 м) от клеток. Затем стали смотреть, как каждая нота' влияет на раковую клетку. Они брали ноту ля каждые четыре или пять секунд и продолжали это в течение двадцати одной минуты. Маман спросил, чем объясняется такой интервал времени. «В нашем организме существует цикл длительностью в 7—7,5 минуты», — объяснила Гримал, которая предположила, что если утроить этот цикл, то так можно лучше всего контролировать реакцию организма. Постепенно Маман и Гримал обнаружили, что если раковые клетки подвергать постоянному воздействию звука, то ядро и мембрана цитоплазмы клетки разрушаются. После двадцати одной минуты воздействия структура клетки дезорганизуется. Здоровые клетки, тем не менее, остаются неповрежденными. Затем Маман и Гримал пробовали чередовать две различные ноты, добавляли к ксилофонулюлос, исполняли гамму. Они обнаружили, что сочетание основных хроматических и полутоновых гамм давало более сильный разрушительный эффект.

Это были эксперименты в «пробирке», in vitro. В экспериментах на живых пациентах, больных раком, результаты воздействия музыки производили столь же ошеломляющий эффект. Две женщины, страдающие раком груди, согласились добровольно принять участие в эксперименте. Они подверглись воздействию музыкального тона целой гаммы, при этом скрипка использовалась для задания основного тона. Сеансы длились по двадцать одной минуте каждый раз. На это уходило по три с половиной часа в день. Лечение длилось в течение месяца. Воздействие было значительным. У одной из женщин опухоль исчезла полностью, вторая пациентка, попав на хирургический стол, удивила врачей тем, что опухоль сократилась в размерах и полностью высохла. Не было обнаружено метастаз. Хирурги удалили оставшуюся часть, и рак больше не возвратился.

Предварительные результаты, полученные Маманом, открывают новые возможности, которые нуждаются в тщательной клинической проверке. Его последняя книга «Структура звука для XXI века» включает десятки фотографий клеток и химических веществ, подвергшихся воздействию музыки.

Рак у детей. В раковом центре в Ирландии при госпитале университета в Кливленде музыкальный терапевт Дефория Лэйн сообщала в 1996 году, что у детей, которые подверглись получасовой музыкальной терапии, значительно улучшались иммунные функции. У девятнадцати больных она обнаружила значительное увеличение иммуноглобулина A (IgA) в слюне после музыкальных занятий. IgA является антителом в слюне, которое предохраняет организм от вредных бактерий и токсинов и служит основным маркером повышенной сопротивляемости болезням.

В книге «Музыка как лекарство» Лэйн описывает многих раковых пациентов, страдания которых уменьшились благодаря музыкотерапии. Джинни была в бинтах с головы до пят. Побочными эффектами химического лечения лейкемии было то, что она осталась практически без кожи. Ее страдания были неимоверны. В течение недель она испытывала глубочайшую депрессию, ни с кем не общалась. Зная о том, что Джинни любила музыку и играла в школьном оркестре, Лэйн принесла Омникорд (ручной электронный инструмент; который воспроизводит звук двадцати семи струн) и предложила поиграть на нем. К удивлению Лэйн, Джинни протянула три пальца, которые не были в бинтах, и сказала, что поиграет на инструменте. В течение последующих сорока пяти минут она с энтузиазмом пела и играла, а мать и тетя смотрели на нее сквозь слезы. Выходя из комнаты, Лэйн услышала слова матери Джинни о том, что это был первый случай после госпитализации дочери, когда она выглядела счастливой. Спустя несколько дней Джинни умерла, и ее мать попросила Лэйн спеть еще раз песню «Вот для чего нужны друзья», которую они пели вместе.

Несколько исследований показали, что музыкотерапия помогает при церебральном параличе мозга — дегенеративном нервном заболевании, от которого страдают более трех миллионов детей и взрослых. В исследовании двадцати умственно отсталых детей с диагнозом церебральный паралич музыка способствовала ускорению обучения, улучшению качества речи. В начале программы восемнадцать детей (средний возраст которых был два года) не могли ни ходить, ни говорить, поскольку у них не хватало моторной координации или была задержка в развитии. Наряду с композициями Вивальди, Баха и других композиторов детям давали слушать современную и популярную музыку, которая имела ритм шестьдесят ударов в минуту, аналогичный частоте сердечных сокращений, а также ритм, характеризующий сосание молока и ходьбу. Музыка усиливалась бинарными тактовыми импульсами, которые поступали через наушники и воспроизводили сигналы попеременно для правого и левого уха. Семьдесят пять процентов детей реагировали на программу положительно, они дольше могли удерживать внимание, снизилась сверх возбудимость, улучшилась координация движений во время кормления, стало более стабильным дыхание.

В исследовании, которое было проведено в Центре паралича мозга в Майами в 1982 году, отмечено, что у подростков, которые получали в течение трех недель сеансы музыкотерапии длительностью по двадцать минут, на шестьдесят процентов повысилась мышечная активность, когда успокаивающая музыка была использована вместе с биообратной связью. Если назначалась только биологическая обратная связь, мышечное напряжение снижалось только на 32,5%. Музыкальные фрагменты включали «Дар» и «Рассказ дедушки» из альбома «Красный пони» Аарона Коплевда, «Гимнопедию» Эрика Сатье, «Аспен» из «Пойманного ангела» Дэна Фогельберга и «Колыбельную» из музыкальной пьесы «Дети в Санчезе» Чака Мангионе.

Дисфункция репродуктивных женских органов и связанные с ней операции часто сопровождаются чрезвычайным волнением и стрессами. Из наблюдений за двадцатью двумя пациентками, которые проходили гинекологические обследования, исследователь из университета штата Флорида делает выводы, что под воздействием музыки (записи Джеймса Тэйлора, группы «Америка», Вана Моррисона, Джуди Коллинз, Стивена Халперна и Элтона Джона) у женщин значительно снижались частота дыхания и боль по сравнению с контрольной группой пациентов. Во время болезненной биопсии у трех пациенток наблюдалось обильное кровотечение, но его не было у тех, кто слушал музыку. Исследователь Синтия Аллисон Дэвис, доктор медицины и музыкальной терапии, которая работает в мемориальном госпитале Гастона в городе Гастония (штат Северная Каролина), делает вывод о том, что необходимы дальнейшие исследования для изучения воздействия музыки на кровяное давление, уровень гормонов стресса и образование сгустков крови.

Джим Оливер, музыкант, лауреат премии «Эмми», создал (совместно с Мак-Росги, доктором естественной медицины) симфонии, в основе которых лежит подход к целительству с использованием конкретных звуковых частот и форм волн, которые могут воздействовать на энергетические поля, влияющие на умственное, физическое и духовное состояние. 3 своей студии в городе Санта-Фе (штат Нью-Мексико) Оливер использует синтезаторы, музыкальные камертоны и другое оборудование для создания библиотеки более чем из двадцати пяти тысяч звуков. Он берет у пациентов так называемые «звуковые отпечатки пальцев» (уникальные характеристики вибраций, которые издают их голоса и тела) и «смешивает» их голоса с музыкой. Одна женщина, специалист по цитологии, пришла к нему на прием в 1985 году после того, как показатель ее мазка составил 4 балла, что означает дисплазию и предраковое состояние (5 баллов — высший уровень,

О — самый низкий). Она прошла эту процедуру во вторник и попала на курс звукотерапии к Оливеру в четверг.

В следующий вторник анализ мазка показал 0 баллов. (И это не было лабораторной ошибкой.) Пациентка сама отнесла мазок в лабораторию и лично проверила все результаты. Спустя несколько недель повторный анализ показал, что ее состояние стабилизировалось. С тех пор у нее всегда был нормальный анализ.

Флойд страдал от синдрома хронической усталости — истощающей болезни, которая наряду с вирусом Эпштейна-Барра, фибромиалгией и прочими иммунными расстройствами привела к параличу или искалечила сотни тысяч подростков. «Когда-то я бегал, но сейчас в кладовке, там, где раньше были кроссовки и беговой костюм, стоят ореховые и бамбуковые палки, трости и костыли, — написал житель Портленда в статье “Колючки среди пуха: как совладать с хроническим заболеванием”. Я больше не могу работать, и мой шкаф, где раньше висели костюмы-тройки и элегантные рубашки с жестким воротничком, теперь заполнен бесформенными свитерами и поношенными шортами». В течение многих лет самым сложным занятием для Флойда стало завязать шнурки на ботинках.