Операции английского флота в первую мировую войну - Джулиан Корбетт

Тем временем E-9 также вошла в Зунд. Не имея возможности пройти до рассвета, как это удалось E-1, капитан-лейтенант Хортон, опасаясь быть замеченным многочисленными коммерческими судами, пролежал весь день 18 октября на грунте. С наступлением темноты он продолжал поход и после неоднократных встреч с миноносцами 20 октября благополучно прошел дозорную линию. Е-1 в это время пошла в Данцигскую бухту, где, всплыв у самого Нейфарвассера, увидела три крейсера, стоявших в бассейне. Не имея возможности их атаковать, Лоренс пошел в Либаву, где при входе был встречен русским офицером, проведшим лодку в гавань. Только теперь узнал командир E-1, что порт и мастерские разрушены, а также и то, что он прошел через немецкие заграждения. На следующий день, 22 октября, в таком же неведении прибыла E-9, так же как и Е-1, благополучно прошедшая по заграждению. Оба капитана остались поджидать своего товарища.

Е-11 не так посчастливилось. Задержанная ремонтом, она только 20 октября начала пробираться через Зунд и очень скоро убедилась, что ее преследуют.

Были сделаны две попытки ее таранить, и она повернула обратно, так как далее было слишком мелко для погружения. Выйдя из Зунда, она заметила подводную лодку, приняв ее за немецкую U- 3, и выпустила по ней торпеду. Лодка оказалась датской. Хотя, к счастью, торпеда не причинила никакого вреда, но инцидент способствовал обнаружению местопребывания Е-11. На следующий день при зарядке аккумуляторов с целью возобновения попытки пройти ее заметил гидроплан, после чего за лодкой всю ночь охотились миноносцы.

21 октября капитан-лейтенант Насмит сделал еще попытку, но с такими же результатами. Миноносцы не оставляли подлодку. 22-го он решил вернуться на свою базу и там ждать, пока не уляжется шум, поднятый его неудачей. В этот день русский командующий флотом адмирал Эссен предложил первым двум лодкам идти в Лапвик, но командиры их решили еще немного подождать своего товарища. 24 октября они получили приказание от нашего посла в Петрограде следовать на север, но даже и после этого они не хотели уходить, не попытав еще раз счастья в Данцигском заливе. У Данцига они провели три дня, не увидев никого, кроме одного миноносца, по которому 28 октября Е-1 выпустила торпеду, но снова промахнулась. Не имея возможности оставаться дольше, они пошли на север. На этом переходе подводные лодки придерживались пути немецких крейсеров (восточнее Гогланда) в надежде на удачную встречу с неприятелем, но, не обнаружив никого, 30 октября прибыли в Лапвик, где окончательно поступили в распоряжение адмирала Эссена. Приход лодок в Балтийское море большого военного значения не имел, его можно рассматривать лишь как дружеский акт по отношению к союзному флоту. Но это было начало, продолжения которого неприятель допустить не мог.

Поиск адмирала Битти оказался безрезультатным, и 25 октября линейные крейсеры вернулись в Кромарти, а легкие — в Скапа-Флоу.

2-я эскадра линейных крейсеров в это время также была занята. Предполагался набег на станцию цеппелинов в Куксхафене, и Invincible и Inflexible с дивизионом миноносцев должны были идти на поддержку отряда Тирвита. 25 октября отряд вышел, но погода не позволила гидроаэропланам подняться, и набег не удался. В этот период деятельность неприятельских подводных лодок значительно ослабела: они как бы исчезли. Видимо, ни одной из них не удалось обнаружить новых якорных стоянок крейсеров. Таким, образом, Гранд-Флит оставили в покое.

Спокойствие было нарушено 26 октября, но по причинам иного характера. Именно в этот день были получены сведения о намерениях немцев попытаться помешать нашей бельгийской операции, и последовавшие за этим распоряжения по флоту коснулись не только южного района. Известие о сосредоточении германского флота в Брюнсбюттеле застало адмирала Джеллико в Lough Swilly, стоявшего на якоре на отдыхе с большей частью Гранд-Флита. Немедленно было приказано всем линейным крейсерам собраться в Кромарти, а линейным кораблям додредноутского типа, имевшим назначение помогать крейсерам, начать погрузку угля в Скапа-Флоу. 2-я линейная эскадра только что вышла с якорного места в Малл для боевых стрельб у островов Тори (широта 55°45′ Nord и долгота 8°30′ West), где должна была встретиться с крейсером Liverpool со щитами, и так как проведение намеченных стрельб не помешало бы быстрому сосредоточению, если таковое потребуется, то стрельбы не отменили. Однако они так и не состоялись, поскольку до их начала Гранд-Флит понес свою первую тяжелую потерю, и случилось это именно тогда, когда казалось, что от подобных неудач он застрахован.

В 9 часов на расстоянии около 20 миль на NO от островов Тори, в тот момент, когда шедший третьим в кильватерной колонне линейный корабль Audacious поворачивал, у его левого борта произошел сильный взрыв, и он остановился. Коснулся корабль мины или его взорвала лодка — сказать трудно. Вряд ли можно было предполагать минное поле в этих водах, где проходил путь канадских транспортов с войсками из Квебека в Ливерпуль, путь всего канадского конвоя.

Подводных лодок в этом районе до сих пор еще не обнаруживали, но все-таки казалось более вероятным, что Audacious взорван лодкой, и все остальные суда, следуя последнему приказу, начали уходить, подавая сигналы о помощи. Сначала предполагали, что корабль тонет и дать хода не может.

Liverpool держался поблизости, маневрируя вокруг полным ходом. Буксиры, притащившие щиты, подошли к борту.

Погода была очень свежая. Audacious сильно садился кормой, и положение его вызывало большое беспокойство, но неожиданно дифферент на корму остановился, и оказалось, что корабль под собственными машинами может медленно двигаться. Сигнал о бедствии SOS был принят, и помощь спешила.

Все миноносцы и другие мелкие суда полным ходом шли из Lough Swilly, но расстояние не позволяло подойти к месту аварии раньше чем через четыре часа. До их прибытия подошел принявший сигнал SOS почтово-пассажирский пароход компании White Star Olympic и предложил взять Audacious на буксир. Присутствие подводной лодки исключалось, так как попытки вторичной атаки совершено не было, а полученное радиосообщение[54], что накануне днем в этих же водах взорвался пароход Manchester, подтверждало наличие минного заграждения.

Olympic приблизился к Audacious, а Liverpool доблестно пошел впереди, как бы исполняя роль тральщика. Состояние моря и дифферент на корму почти не давали возможности управлять поврежденным кораблем, но все же он медленно продвигался вперед. Попытка буксировки кончилась неудачно — перлини лопнули; то же самое произошло при вторичной попытке, сделанной подошедшим эскадренным угольщиком Thornhill, и буксировку отставили. До 16 часов, т. е. семь часов после взрыва, корабль еще шел, и была надежда его спасти — главнокомандующий даже телеграфировал в Адмиралтейство просьбу прислать корабельного инженера для составления краткого доклада Адмиралтейству о предварительных соображениях по его ремонту. Одновременно адмирал Джеллико просил принять все меры, чтобы случай не попал на страницы газет. Будучи уверенным, что несчастье произошло от мины заграждения, он послал линейный корабль Exmouth с приказанием еще раз попытаться взять Audacious на буксир, но, когда Exmouth подошел, надежда на спасение миновала.

Корма Audacious покрылась водой, команду перевели на Olympic. Благодаря исключительно искусным и лихим действиям командира и личного состава удалось в столь свежую погоду отвести поврежденное судно на 15 миль от места аварии, но на этом все и кончилось. В 21 час, после двенадцатичасовой борьбы и на полпути до гавани, Audacious быстро пошел на дно.

Сохранив все главные боевые единицы от всяких попыток атак неприятеля в течение трех первых критических месяцев войны, адмирал Джеллико по несчастному стечению обстоятельств потерял теперь один из лучших своих кораблей. Вряд ли можно было предполагать, что немцы поставили заграждение у островов Тори, наперед зная о том, что Гранд-Флит туда пойдет; еще более сомнительно, что это заграждение ставилось вообще против Гранд-Флита — в таком случае его следовало бы поставить к западу от Longh Swilly.

В данном случае немцы заслуживали выпавшего на их долю счастья еще меньше, чем адмирал Джеллико — постигшего его несчастья, но приходилось считаться с необходимостью его скрыть. Сообщая о гибели корабля, адмирал вновь настойчиво просил не оглашать случай в печати. Общее положение в то время особенно сильно подтверждало такую необходимость. События в Бельгии достигли наивысшего напряжения. В этот день открыли Ньюпортские шлюзы, немцы совершали отчаянные усилия прорваться к Кале, через 48 часов вопрос должен был решиться, и, казалось, наступило время немецкому флоту попытаться напасть на силы адмирала Худа. В Адмиралтействе считали возможным избежать огласки несчастья в течение недели или десяти дней — не более, учитывая, что на Olympic было слишком много свидетелей, подобно случаю в русско-японскую войну с броненосцем «Яшима». Недельного срока было достаточно, но сам факт сокрытия несчастья от населения настолько противоречил всем английским понятиям и традициям, что Адмиралтейство не решилось этого сделать без согласия кабинета министров.