Второго шанса не будет - Сурен Цормудян

– Чудные вы, однако, – хмыкнул он, – Оно вам надо?

– То есть как? – изумился Варяг, – Ты же слышал, какая опасность над миром нависла.

– Да ну брось ты. Опасность. Вот раньше тоже говорили, опасность. Там, потепление глобальное, террористы, ядерное оружие. И чего? Ну обдермились все как эти… Ну жить то можно. Кто-то ведь живет. И я, и вы вон. А чего дергаться? У вас, дома хлопот мало, что ли?

– Да не будет никакого дома, понимаешь? Всему конец придет.

– Да, так или иначе, всему конец придет. Ну и так почти все похерили. А ты сейчас жив и радуйся. Есть пожрать что – радуйся. Нет, вы какую-то заботу себе придумали и на тебе. Оно вам надо? Чего вам, мир спасти что ли? Человечество оставшееся? Героями быть хотите? А нахрена? Ну, ведь все умрем, а после нас хоть потоп. Разве нет? Вот далось вам это человечество? Ты, Варяг, хоть представляешь, сколько людей из тех, кого ты так спасти хочешь, на вертел тебя насадят, и будут поджаривать на медленном огне? Вы задумывались, сколько людей, охотно ваши кишки на свои ножи намотают? Что вы дурью маетесь? Мне вон тоже, человечество это, по честному скажу, до одного места. Так что мне еще время свое драгоценное тратить, спасая кого-то? Да я что их знаю, что ли? Чужие проблемы, знаешь ли… Вот помню, раньше, после армии пошел в органы. Ну, там, туда сюда, участковым стал. Спокойно делал свое дело, а люди в спину мне смотрят зло. Детишки кричат – мусор, мент, легавый. За что? Я ходил на участке, спрашивал какие проблемы, а мне в ответ да иди ты ментяря в эту самую… Чего, мол, толку от вас нахлебников. А я думал дело нужное делаю. Взяток никаких не брал, да и какие взятки у участкового? И жена потому ушла от меня да сынишку бросила. Дескать, я такой честный, что со мной жить противно. На лексусах не езжу, как некоторые коллеги. Ну и кому нужны мои благие намерения и чистые помыслы? А вы со своей миссией кому нужны? Вот у сестры моей, в Барнауле, муж в пожарниках работал. По молодости поначалу гордился. Вот, мол, работа, какая благородная. Людей спасать. В огонь лезть. Но чем больше лет он служил на таком посту, тем больше злым становился. Вот иной раз приедут тушить, собирается толпа зевак, и понеслось! Эти пожарники мол нихрена не умеют, только спят да жрут! Да они все пьяные! Да они без воды приехали! Представляешь? Это баранье стадо думало, что у них в пожарной машине атлантический океан воды, не иначе. А в газетах борзописцы разные что писали?! Сами нихрена не разобравшись. Алкаши горят и с топором на пожарных кидаются, которые их должны спасти. Люди просто плюют в след. Иной раз кто-то бранзбойт отобрать пытается, мол, какого хрена тут тушите, там искры на мой гараж летят. Я гостил у них однажды в Барнауле. Тушили они особняк у крутых каких-то, а там шлюхи в дорогих нарядах бегают и матерят пожарных, пинки им дают. Самим лет по шестнадцать а изо ртов у них презиками воняет. Зато они, понимаешь, из элиты, высшая ступень общества! Как-никак подстилки коммерсантов да мафиозников. Это вам не хухры-мухры! И вот и позволяли себе такое в отношении огнеборцев. А те тушат и, наверное, думают, что было бы неплохо вместо пожарки сюда танк, а вместо бранзбойтов автоматы Калашникова. И вырезать нахрен ливер всему этому отребью! А случай был, тушили гаражи, а там, в одном из них баллоны ацетиленовые и бочки с бензином. Хозяин стоит рядом и не говорит ничего сука, что у него там. Двоих пожарных из отряда родственничка моего поубивало взрывом. Он мне однажды сказал такую вещ. Ну, понимаю, что со зла и под водочку. Но вот ты подумай, Варяг, над его словами. Сказал он, что спасание людей, это преступление над эволюцией и противоестественный отбор. Смог сам выжить и спастись, достоин жизни. А нет, так и делать ему на этой земле нечего. Все. Понимаешь? Я-то раньше не согласен был. Еще была вера в какие-то добродетели. В долг. Да только пустое все это. После ядрены я понял, случилось то, что должно было. И прав был родственник мой. Были и среди ментов и среди врачей и среди пожарных да военных некоторые, кто в такой момент свой долг исполнить пытались. Немногие, но были. И что? Да их первых толпа, одуревшая и обгадившаяся от страха, разорвала на куски.

– Ишь как подробно рассказываешь. Наболело, смотрю? А что, плохих и никудышных пожарных да нечестных ментов не бывало? – усмехнулся Варяг. – Ты сам говорил и про своих коллег, которые защитников дома советов расстреливали на стадионе и про тех, кто на лексусах ездил.

– Да везде тварей хватало. И врачи бывали, которые калечили и убивали своим непрофессионализмом. И такие, что на больного и не посмотрят, если он на стол пакет с шампанским и коробкой конфет не поставит как минимум. Только чего обобщать? Чего всех в одну кучу дерьма? Были благородные профессии. Конечно. Но и люди всякие были, которые эти должности занимали. Так что…

– А ты сам только что обобщал, говоря про человечество. Разве нет? Вот скажи, чего ради, ты тогда кинулся Аминат спасать тогда, если тебе пофиг на людей?

– Ну, по ситуации. Была возможность спасти. Вот и спасли. С нас не убудет. Да и девчонку жалко стало. Кричала. А это знаешь… Ну мужик по любому кинется девчонку спасать. Это как в подсознании что-то. Типа расчет на особую форму благодарности от спасенной. Ну, понимаешь, о чем я? Ну так и вышло. У сынка моего теперь спутница жизни. Чем плохо?

– Ах, вон оно как, – Яхонтов покачал головой, – Корыстный интерес значит?

– Да почему корыстный? Да хоть и корыстный? А в отношениях людских все на корысти, если так судить. И баба с мужиком живет тоже за интерес. И, знаешь, не только за брючный интерес, если ты понимаешь, о чем я. Ну, пожрать мужик добудет. Дров принесет. А если сам здоровый, да особо о проблемах своих не конопатит мозги бабе своей, то вообще замечательно. И потомство нормальное зачать сможет. А Борька мой вон амбал какой. Это ничего что глаз один потерял. Зато силища у него, будь здоров. Если захочет, трубу железную в узелок завяжет. И молчит много. И охотник хороший. И, между делом, прижмет бабу так, что ее радостные визги в метро слышно будет. А ежели что, и в морду даст. Хозяином себя завсегда покажет.

– Неужели все так примитивно? – Варяг пристально посмотрел на собеседника.

– А ты как думал? Ты о высоких матерях думал? – Дыбецкий засмеялся, – да где они, материи эти? Вон, собак моих видал? Знаешь, какая разница между человеком и собакой?

– И какая же между ними разница?

– От собак природа не страдала. И все.

– Слышь, старлей, – послышался голос Сквернослова, который давно махнул рукой на этот спор и смотрел в перископ, о котором на время забыл Варяг.

– Чего?

– А ну глянь, сюда, тут люди какие-то. Может, ты их знаешь?

Дыбецкий прильнул к смотровому прибору. На улице светало. Город еще был в одеянии сумерек, но трех вооруженных людей в перископ разглядеть было можно. Они были одеты в теплые спортивные костюмы. Лица их скрыты под поднятыми воротниками шерстяных свитеров. На головы натянуты капюшоны. В руках оружие. У одного «Калашников» с оторванным прикладом у других ружья. На одном ружье, кустарным способ приделанная оптика для пневматики. Снайперский эффект такой сомнительный прицел едва ли давал, но добавлял внушительности оружию. Троица стояла в десятке метров перед луноходом и с интересом смотрела на машину.