Оборона тупика - Максим Жуков

Самолет тронулся с места. Мишка на экране рассказывал про меры безопасности на борту, про самолет и характеристики полета. Загорелся второй экран, на котором был изображен авиалайнер, вид сверху. Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу и плавно побежал, набирая скорость. Судя по второму экрану, он вдруг расправил до того сложенные крылья и стремительно и мягко взлетел.

– Пижонство! – фыркнул Струев. Суворов только рассмеялся.

Самолет делал плавные виражи и набирал высоту. Было жутко непривычно видеть впереди себя панораму полета. Через некоторое время «птичка» прорвала облачный слой и, продолжая подниматься, начала ускоряться. Это чувствовалось даже по тому, как слегка вдавило в спинки сидений. На экране самолет все больше и больше складывал крылья, пока не превратился в вытянутый треугольник. Под силуэтом самолета застыли цифры высоты и скорости: 12 000 метров и 1120 км/ч. В салоне снова появился робот. Следом вошел стюард в сопровождении стюардессы, которая прекрасно годилась в фотомодели.

– Обед, господа, – объявила стюардесса. – Мы предлагаем вам легкие закуски, далее на выбор рыбное, мясное и вегетарианское блюдо, а также десерт.

Струев попросил на горячее рыбу, Суворов мясо, «медведи» от всего отказались. Стюард и стюардесса удалились, робот бочком отошел в сторонку и застыл там, видимо, в готовности раздать дополнительные напитки.

– Слушай, Данила, – осведомился Струев, уплетая свой обед, – вот этих самых «надежных, как весь гражданский флот» тоже подбирают для пыли в глаза в лучшую авиакомпанию?

– Наверно, – ответил Суворов, – честно сказать, я не знаю точно. Это ведь частная авиакомпания, они что хотят, то и делают. Но, сколько я ни летал, последние лет десять знакомство иностранцев с русской красотой начинается с таких вот девочек на борту самолета.

– Сначала с мишки, – усмехнулся Струев.

– Что? Ах, с мишки!.. Ну да. Неплохо придумано, да?

– Слушай, Данила, ты объясни, на кой ляд вообще летать в Европу?

– Опять ты завел свою шарманку! – всплеснул руками Суворов. – Милый мой амстердамский сиделец, ты давно не был в России. Зато давно сидишь в той самой Европе, в которую не советовал соваться ни под каким предлогом. Соблазнять русского человека больше Европе нечем. Физически нечем, понимаешь? Зато все, что нам надо было от Европы, мы взяли. Взяли, и все. И пойми ты наконец, невозможно сегодня просто закрыться, как Япония когда-то в Средние века.

– Речь не об этом, – возразил Струев, – мы полезли в Европу переделывать там все, мы выбрались из своей скорлупы, чтобы перекроить мир под себя…

– И что?

– А то. Две вещи. Во-первых, мир слишком опасен для России, ты это знаешь не хуже меня…

– Ну что за фобия у тебя, доцент, а?! – воскликнул Суворов. – Вот сколько слушаю тебя, никак не могу понять этого твоего изоляционистского пафоса…

– Во-вторых, – настойчиво продолжил Струев, – я никогда не считал, что русские – правильная нация для обустройства мира.

– Кто же лучше? – улыбнулся Суворов.

– Господи, Данила, какая разница! Лучше, хуже – детский сад, ей-богу! Русские – неправильная нация. И точка. Ни себе, ни миру она ничего хорошего не принесет. Мы подвергались и подвергаемся страшной опасности все запороть просто из-за того, что полезли наружу.

– Доцент, так ведь невозможно было обезопасить себя от проникновения извне, не разобравшись с этим самым «вне»! Это твое странное инфернальное представление о Европе как о колыбели зла, и детское представление о России как о колыбели глупости!.. Господи, да все уже кончилось! Нет никакого инферно, как не было никакого фактора М.Р.! Не случилось мировой революции, доцент, не случилось.

– Твое мировое правительство тоже оказалось пшиком, – возразил Струев.

– Пшиком, говоришь? Хорошо, доцент, что тебе это кажется отсюда пшиком. Однако же, напомню тебе, что долгоживущие, которых обнаружили, еще пока ты был с нами, тем самым М. П. почти и были…

– Почти, Данила?

– Почти, доцент. Работать надо было вместе со всеми, и было бы не почти. А так разбираться пришлось без тебя.

– Хорошо же ты разобрался! Больше половины европейцев до сих пор считают, что русские ограбили всех, а сами столь тупы, что даже не смогли воспользоваться награбленным. Фактически это не так, но с психологической точки зрения представляется фактом. Точно таким же, как масонский заговор или империя зла. И никакое международное телевидение, никакие улыбающиеся медведи и секс-бомбы в летной униформе не помогут никого разубедить.

– Ты считаешь, что Европа еще окрысится на нас? – вдруг очень серьезно спросил Суворов.

– Не знаю, – разом сник Струев, – я системно вопросом не занимался, как ты сам понимаешь… Но из того, что видно на поверхности, потрясающе именно то, что никаким серьезным возбуханием и близко не пахнет. Бред собачий: должно пахнуть, но не пахнет… Почему ты спросил?

– У нас же ситуация 23, причем непонятно откуда, – ответил Суворов, – откуда-то же должен ветер дуть!

Пока стюард и стюардесса с помощью робота прибирали столики, Струев и Суворов молча курили.

– Ну ладно, – прервал молчание Струев, – так что у нас есть, если вкратце?

– Как будто и не было этих двенадцати лет! – задумчиво и сладко проговорил Суворов. – М-да… Так что у нас есть? Если вкратце, то мы сначала засекли ситуацию исключительно по разработанной тобой статистической системе. Ко мне пришел Монгуш и сказал, что у нас ситуация 23. Я отправил его куда подальше… в смысле писать отчет и все такое… Потом я вызвал Директора КГБ и спросил, какого черта они просиживают штаны, когда в стране тайно готовится смена власти. Он ответил, что по их оперативной информации ничего по ситуации 23 нет. Через пару дней получаю от Монгуша солидный файл отчета со всеми твоими пиками-шмиками и прочей лабудой. Я смотрю на все это, ору на Монгуша по телефону, требую увязать с событиями, снова вызываю Директора КГБ и ору на него… Одним словом, через месяц мы имеем кучу абсолютно разрозненных фактов, за статистическими пиками – ни одной личности, ни одной организации, плюс некоторые вещи, которых принципиально быть не может. И никакого источника, даже предполагаемого…

– Скажи, Данила, а в России есть оппозиция?

– Есть, – пожал плечами Суворов, – вполне легальная. Либеральная, левая и даже ультраправая, почти на грани. Все, кроме последних, представлены в Думе и Сенате. Никто особенно к власти не рвется.

– А тайная?

– Что-то вроде нас когда-то? Так на то и существует твоя система. Я же говорю: ни к кому статистические пики привязать пока не удалось.

– Америкосы?

– Президенты говорили по телефону, общались спецслужбы…