Время собирать камни - Александр Михайловский

Сейчас мы видим свою задачу в том, чтобы затоптать все искры братоубийственной войны, и перейти к обустройству России. Ибо состояние дел в российской провинции небрежением последнего царя доведено до катастрофического уровня. Нищета, голод, болезни, младенческая смертность такая, что в возрасте до года умирают двое из трех новорожденных. А наркомат — министерство — здравоохранения впервые появился только в правительстве товарища Сталина. А до этого всем было наплевать, чем болеют и отчего умирают русские люди.

Так что, спасаем мы этих, в общем-то никчемный людей, не из жалости. Нет, этот шаг сугубо политический, и он должен показать всем, что проскрипционных списков и массовой резни не будет. Конечно, многие деятели предыдущих режимов и люди из их окружения, по нашим понятиям, совершили государственные преступления. Например, деятели из Военно-промышленного комитета, проворачивавшие во время войны многомиллионные мошеннические контракты на поставку оружия и снаряжения, или Великий Князь Николай Николаевич-младший, подчинивший русскую армию французскому генеральному штабу.

Каждое из этих деяний было оплачено кровью сотен тысяч и миллионов русских солдат, и будет справедливо, если после открытого гласного процесса этих деятелей приговорят к наказанию, которое они заслужили. А если в присяжные посадить безутешных вдов и сирот, родителей потерявших на фронте своих детей, безруких и безногих инвалидов, то тогда этим кадрам не поможет ни один адвокат. Если есть преступление, то за него должно быть и наказание.

— Я подумаю над вашими словами, господин поручик, — сказал контр-адмирал, — а теперь позвольте откланяться, — Пилкин чуть заметно улыбнулся, — и спасибо вам за познавательную беседу.

Генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин смотрел на прибывших представителей нового правительства России усталыми, красными от бессонницы глазами.

— Итак, господа, что вы от меня хотите? — тихим, словно плачущим голосом, спросил он у Бережного и Бонч-Бруевича, — я, в конце концов, не тюремщик, и не мне решать, как поступить с генералами, арестованными по решению предыдущего правительства. А у меня и своих забот хватает.

Вы ведь, Михаил Дмитриевич, сами совсем недавно исполняли обязанности командующего фронтом, и знаете, в каком плачевном состоянии находится дисциплина в войсках. Причем, не только среди нижних чинов. Многие офицеры позабыли о своих прямых обязанностях, и несут службу спустя рукава. Ума не приложу — как можно командовать фронтом в таких условиях. Ведь достаточно одного нажима германцев, и все побегут как зайцы. Воевать никто не хочет.

— Я прекрасно понимаю вас, Николай Николаевич, — тихо сказал генерал Бонч-Бруевич, — но ведь нельзя опускать руки. Россия должна выйти из этой проклятой войны, но так, чтобы не потерять лицо и территории. Новое правительство большевиков рассчитывает, что ему удастся заключить мир с кайзером именно на таких условиях.

— Чтобы заключить почетный мир, Михаил Дмитриевич, — ответил Духонин, — надо добиться хотя бы нескольких крупных побед над германцами. А мы пока ничем таким похвастаться не можем. Так что новому правительству будет очень трудно вести переговоры с командованием германских вооруженных сил.

— Николай Николаевич, — вмешался в разговор полковник Бережной, — не все так плохо. Вы, наверное, еще не знаете, что несколько дней назад при попытке высадиться на острове Эзель был наголову разгромлен германский десантный корпус. Если исходить из его штатной численностив двадцать шесть тысяч штыков, и вычесть одну тысячу сто пятнадцать пленных, то можно сделать вывод, что это германское соединение было практически полностью уничтожено.

Кроме того, германский флот потерял там же несколько крупных кораблей, включая линейный крейсер "Мольтке" и несколько новейших легких крейсеров типа "Кенигсберг II". В настоящий момент железнодорожные узлы противника на восточном направлении и его военно-морские базы на Балтике подвергаются бомбардировкам с воздуха. По сообщениям нашей воздушной разведки восточнее Одера разрушены все железнодорожные мосты через реки Висла, Неман, Сан… Инфраструктура снабжения немецких войск нарушена, и противник уже испытывает на фронте нехватку боеприпасов и продовольствия.

— Все именно так, Николай Николаевич, — подтвердил генерал Бонч-Бруевич, — полковник Бережной сам принимал участие разгроме германского десанта на Эзеле.

— Вот даже как?! — генерал Духонин удивленно приподнял одну бровь, — Так вы, господин полковник, простите, не знаю вашего имени и отчества, из той самой неизвестно откуда взявшейся эскадры, о которой и до нас уже дошли слухи. Как же вам удалось победить германский флот? Ведь перед вами был сильный и опасный противник…

— Господин генерал, — козырнул полковник Бережной, — позвольте представиться, полковник Сил Специального Назначения Главного Разведывательного Управления Главного Штаба Бережной Вячеслав Николаевич… И Михаил Дмитриевич мне сильно польстил. Главными в том деле были моряки во главе с контр-адмиралом Виктором Сергеевичем Ларионовым.

А секрет победы, скажу я вам, был прост: командующий отдал взвешенный и абсолютно верный приказ, а его подчиненные от командиров кораблей до последнего матроса, выполнили его распоряжение безукоризненно и с полной самоотдачей. Кроме того наша боевая техника была сильнее германской, а наши бойцы были лучше подготовлены, чем немецкие моряки и десантники. Вот и получилось, что это не они были опасны для нас, но мы для них.

— Вячеслав Николаевич, — вздохнул Духонин, — к сожалению, не всегда успех сражения заключается в технике и подготовке. Сейчас, в отличие от 1915 года, у нас достаточно и оружия, и боеприпасов. И люди научились воевать. Вот, только не хотят они это делать. Моральный дух в войсках очень низкий. Дело доходит до братания с германцами.

— Мы прекрасно знаем о том, что происходит у вас на фронте, Николай Николаевич, — сказал генерал Бонч-Бруевич, — поэтому мы и считаем, что мир нужен, и чем быстрее, тем лучше. Четвертая волна мобилизации была уже явной ошибкой. Кроме того, нам необходимо забрать с собой в Петроград тех господ генералов, которые во главе с бывшим главковерхом Лавром Георгиевичем Корниловым попытались летом выступить против правительства Керенского. Требуется тщательно разобраться — что подвинуло их на мятеж против законной власти. Одно дело, если это был просто необдуманный поступок офицера-патриота, желающего восстановить дисциплину и порядок в войсках, а если что-то другое, например, попытку установить военную диктатуру. К тому же во всем происходящем замечены следы и иностранной агентуры…

— Я не думаю, чтобы офицеры или генералы из окружения генерала Корнилова были связаны с германской разведкой, — осторожно сказал Духонин.

— Николай Николаевич, — ответил ему полковник Бережной, — кроме германской, в мире существуют и другие разведки. Наши "союзники" по Антанте давно активно вмешиваются во внутренние дела России. Причем, чем дальше, тем бесцеремонней. Они уже поделили нашу страну на сферы влияния, словно какую-то африканскую колонию. Господин генерал, мне ли вам рассказывать об этом — ведь вы в свое время тоже курировали вопросы разведки, и кое-что знаете о том, что собой представляют наши "союзники".

А насчет генерала Корнилова, так британский след в его авантюре просматривается весьма зримо. Впрочем, для того, чтобы выяснить все обстоятельства этого дела, нам и нужно побеседовать со всеми его фигурантами.

— Да, Николай Николаевич, — вступил в разговор генерал Бонч-Бруевич, — я попрошу выдать предписание на перевод всех арестованных, содержащихся в Быховской тюрьме, в Петроград.

— Господа, — развел руками генерал Духонин, — я, как человек военный и привыкший выполнять приказы, готов отдать соответствующее предписание. Только мне хотелось бы получить от вас обещание, что разбирательство с арестованными генералами будет беспристрастным и справедливым. И что невиновные не будут подвергнуты самосуду толпы.

— Обещаем, — кратко ответил за всех полковник Бережной, — Самосуд исключен. Все, чья вина в мятеже незначительна, будут отпущены на свободу под честное слово и условный приговор. И, скорее всего, что всем им дадут возможность и дальше продолжить службу в рядах Русской армии.

Генерал Духонин сел за стол, и собственноручно написал документ, согласно которому все "быховские сидельцы" передавались в распоряжение представителей власти господина (товарища?) Сталина. В нем значились: бывший Главковерх генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов, бывший командующий Юго-Западным фронтом, генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин, командующий 1-й армией Юго-Западного фронта, генерал-лейтенант Глеб Михайлович Ванновский, командующий Особой армией Юго-Западного фронта, генерал от кавалерии Иван Георгиевич Эрдели, начальник Штаба Главковерха, генерал-лейтенант Александр Сергеевич Лукомский, генерал-квартирмейстер Штаба Главковерха генерал-майор Иван Павлович Романовский, начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков.