Кастелян - Calmius

Говоря это, близнец покосился на меня, на свободное место у окна, на полку для багажа… после чего прервался и посмотрел на Рона уже совсем другим взглядом.

— Ты чего здесь делаешь, придурок? Тебе где сказали…

— Где сказали, там и сел, — огрызнулся Рон.

Второй близнец взглянул на номер купе снаружи и кивнул первому. Они озадаченно окинули помещение взглядом, посмотрели на меня еще раз, после чего второй близнец спросил:

— Парень, ты не видел тут Гарри Поттера? — и, сопоставив мое озадаченное лицо и магловский наряд, уточнил: — Ну, первокурсник такой, с приметным шрамом-зигзагом между глаз.

— А, так он едет в этом купе, — изобразив просветление после последней фразы, ответил я.

Близнецы переглянулись, посмотрели на пустое место, после чего первый уточнил:

— Ты уверен, что именно в этом купе?

— Да. Парень со шрамом. Не представлялся. Но его вещи здесь, по крайней мере.

Да, клоуны, ни слова лжи. Парень со шрамом, почти зажившим. Не представлялся. Мои вещи пока еще здесь. Моя книга, одежда и обувь. Остальное в Замке.

Близнецы, конечно же, поняли по-своему. Бросили взгляд на рундук под лавкой, потом посмотрели вдоль коридора в сторону туалета. Еще раз задумчиво переглянулись, что-то решая.

— Вот что, малец. Найди-ка себе другое купе. Тут в вагоне, я видел, еще есть свободные. Мы тут… компанию ожидаем, договаривались встретиться еще летом.

Его объяснение не выдерживало никакой критики, но происходящее полностью совпадало с моими планами. Однако нельзя соглашаться просто так. Я изобразил на лице сомнение.

— За вещи не беспокойся, никто их не тронет, — рыжий расценил мою реакцию по-своему. — Вот, возьми конфет в качестве компенсации.

Рыжий вытащил из кармана и протянул мне бумажный пакетик. Съедобные комочки и размытая магия, в каждом шарике разная. Зелья. Навскидку не определю, в диагностике снадобий не силён. Ладно, деятели, исследую. Сочтемся.

Я положил пакетик в карман, забрал книгу и выбрался из купе. Если обе стороны желают одного и того же, мало что может этому помешать. Из-за задвигаемой двери долетел негромкий выговор одного из близнецов:

— Рон, братец, если ты просрёшь еще и…

Что ж, наличие плана «навяжись к Поттеру» можно считать подтвержденным. Причины непонятны. Это определенно не фанатская охота малолеток, так как задействована почти вся семейка рыжих — плотно, настойчиво и командно. Ни один герой детских сказок не стоит усилий нескольких поколений.

Я потопал по коридору. Поищу-ка и вправду свободное купе. И лучше в последнем вагоне. И закроюсь на обе задвижки. И добавлю для надежности хорошее запирающее…

— Ты не видел здесь жабу? Она постоянно от меня убегает.

Я поднял глаза, намереваясь отбрить чем-нибудь раздражённым, но осёкся: этому полноватому воплощению неуверенности найдётся кому насовать яду и без меня. Вздохнув, я спросил:

— В туалетах уже смотрел? Ну там, вода — сырость — жабы…

— Точно! Спасибо за совет. Меня Невилл зовут. Невилл Лонгботтом.

— Гарольд. Ладно, Невилл, удачи в поисках.

Я двинулся дальше. Дети распределились по вагону неравномерно: где-то были большие компании, где-то — по одному-двум студентам. Купе у туалета пустовало. «В других вообще сесть негде».

Последнее, что я услышал, выходя в тамбур, был надменный детский голосок в другом конце коридора:

— Мне сказали, в этом вагоне едет Гарри Поттер!

Последний вагон заметно отличался от остальных. В его оформлении полностью отсутствовал пластик. Только дерево нескольких пород, темная бронза и полированная латунь, а ещё стёкла — матовые, прозрачные и цветные. Не то чтобы «натуральное» оформление было нарочито дорогим — скорее, во время постройки этого раритета пластик еще не был распространён.

Двери купе имели стеклянные окна с цветными витражными вставками. Мягкие сиденья обиты потертой кожей. В двух купе на дверях были опущены жалюзи, а сами двери, судя по язычкам, заперты на защелку. Намек понят, ломиться не будем. Остальные шесть были свободны.

Шесть? Купе же должно быть девять? Где еще одно?

Я присмотрелся внимательно. Кажется, вот там, во втором зрении… я прошел в конец вагона. Точно. Есть знакомое ощущение пространственной складки. Качественное сглаживание и подгонка, что делает складку неразличимой в обычном зрении. Протянул руку, нащупал ручку, с усилием нажал и потянул. Коридор стал длиннее на одну секцию. Передо мной была дубовая дверь с потускневшей табличкой: «Trainmaster». Купе начальника поезда. Интересно, почему оно спрятано?

Убедившись, что меня никто не видит из коридора, а купе вновь прячется, стоит закрыть дверь до щелчка, я проскользнул внутрь.

Диван в помещении был только с одной стороны. Над диваном вторым этажом размещалась спальная полка, сейчас убранная к стене. С противоположной стороны около двери присутствовало лишь маленькое откидное сиденьице. Остальное пространство было занято столом. Большой рабочий стол, расширяющийся к окну, умещающий зону для письма, бюро с гроссбухами, крохотный рабочий верстак с выдвижными ящиками и несколько примыкающих к стене пультов, судя по светящимся огонькам — в рабочем состоянии. Над столом и над верстаком имелся набор встроенных полок с инструментами, снаряжением вроде фонарей и скромным набором посуды. При входе присутствовал шкаф для верхней одежды. Багажная ниша над дверью тоже не пустовала.

Определенно, здесь немного поработали с чарами расширения пространства, иначе всё это было просто не уместить. Слишком сильно, впрочем, расширять было нельзя: чары наложены на движущийся вагон и должны быть стабильными.

И определенно, здесь очень долго никого не было. На поверхностях лежало много пыли.

А еще здесь была карта. Над письменной зоной стола, на стене. К карте я прикипел надолго.

Британские острова с подробно нарисованной сетью железных дорог. Карта определенно была артефактной: среди железнодорожных путей были и вполне современные, а по тонким линиям медленно двигались разноцветные точки. Одна из них, светившаяся ярче других бордовой искоркой, сейчас выбиралась из Лондона. Карта увеличивала участок, на котором надолго останавливалось зрение.

А еще карта была трехмерной. Трехмерность выражалась не только рельефом поверхности, но и многогранностью изображенного мира. Магические свертки и пространственные ветви парили над картой в виде лепестков и облаков, будучи развёрнутыми к основной поверхности под разными углами и соприкасаясь как с картой, так и друг с