7 настоящих историй. Как пережить развод - Андрей Курпатов

«Стоп! Этого не может быть! Это какой-то бред! Надо что-то делать! Надо что-то делать!»

Обыск – прилично или нет?

Читать чужие письма нехорошо. То, что это именно так, мы знаем с самого раннего детства. Мы ведь еще и буквы-то толком не выучили, а нас уже предупредили – не читай, не заглядывай, не трогай! Помните – «Это же стол учителя! Как ты посмел?!»… Кто-то, впрочем, скажет, что по большому счету это условность. Соглашусь. То детское «нельзя» – условность, потому что в нем не было еще понимания сущности этого великого преступления. Именно преступления – нарушение священных и суверенных границ чужой личной жизни, пусть даже и жены, мужа. Поэтому детское «нельзя» – условность, а жизнь взрослого человека и его отношения с другим человеком – это не условность, и здесь внутренняя деликатность, ощущение значения и роли этих границ – непреложное правило.

В общем, речь не о формальностях. Проблема в том, что «чужие глаза» в нашем внутреннем мире в лучшем случае ничего не поймут, в худшем – все извратят и перепутают. Они – эти чужие глаза, о которых идет речь, – не способны учесть того нашего внешнего и внутреннего положения, которое, собственно, и предопределяет наши поступки, решения и оценки. Если я поступаю так-то и так-то, то лишь потому, что действую под давлением весьма специфических, моих личных внешних и внутренних обстоятельств. Причем даже внешние, кажущиеся «объективной данностью», они ведь тоже личные, это не описка, они для всех разные. Объяснить же, почему для меня вот «это», например, существенное внешнее обстоятельство, а вот «то» – нет, другому не объяснишь никогда. Потому что оно становится таким, субъективно – значимым, лишь благодаря моим внутренним обстоятельствам, а их – мои внутренние обстоятельства – другой даже если поймет, то есть – примет к сведению, то не сможет прочувствовать.

В общем, миры, в которых живет каждый из нас, – индивидуальны. Очень. По – настоящему. А поэтому выдергивать из них факты, а потом пытаться их анализировать, сличать, оценивать – значит совершать акт вандализма и самой настоящей агрессии. И никакого «честного судейства» в такой ситуации оценки «моих обстоятельств», а в конечном счете – моих действий и поступков – нет и быть не может. Короче говоря, вторгаться в чужую, сугубо личную жизнь неправильно. Просто неправильно, и все. Очень надеюсь, что найдутся немногие, кто будет с этим спорить.

Но развод… Знаете, когда он в острой фазе, это как война. Кто там раздумывает о международных конвенциях и всяческих резолюциях?.. Женщине, да и мужчине, окажись он в такой ситуации, как-то и в голову особенно не придет, что вторгаться в чужую жизнь, пусть она и твоего собственного супруга, некрасиво. Многие потом будут этого стесняться… Но сейчас не до этого. Может, что-то там и стесняется глубоко внутри, но руки – делают. Читаются письма, просматриваются телефоны, обманом достаются распечатки звонков, проводится обыск и так далее. Конечно, это неправильно, не слишком красиво и все такое. Но человек, находящийся в подобной ситуации, – не будем забывать об этом – чувствует, что умирает, что вот – вот погибнет. Фактически! Так можно ли осуждать его за это?.. Не думаю.

Я пишу об этом так подробно, потому что знаю, что для многих людей, переживавших нечто подобное, данный «факт биографии» является болезненным, неким никому более не известным «черным пятном» личного характера. Возможно, если я скажу, что в подобных обстоятельствах этим грешат почти все, это облегчит жизнь многим. Нет, я не ищу извинений, не придумываю оправданий, просто иногда в жизни все не так, как должно быть, и уж тем более не так, как хотелось бы. И ситуация развода – такой случай.

Женщина потеряла чувство опоры, почва буквально уходит у нее из-под ног, вся ее жизнь рушится, она оказывается в ситуации, когда у нее «нет будущего», «нет» – в том смысле, что она физически не способна его себе представить. Разумеется, ей сейчас более всего на свете нужна определенность – где, с кем, как долго, насколько серьезно? Ей нужны ответы на эти вопросы, она, с одной стороны, цепляется за ускользающую надежду, что это у него, мол, блажь, ерунда, временное мозговое помешательство. Но мужчины редко сообщают о своем желании расторгнуть брак в таких случаях… С другой стороны, она сама, возможно того не понимая, мечтает узнать, что там все настолько серьезно, что бороться больше не с кем и не за что, что все кончено. Она вряд ли отдает себе в этом отчет… Но знать, что конец, – это тоже выход, тоже спасение. Смерть – это не пустота даже, а абсолютная неопределенность. И ад – это не ужасный конец, а нескончаемый ужас. Поэтому когда знаешь, что все, то многое становится понятно – надо закрыть вопрос и как-то жить дальше. По крайней мере понятно, чего не надо делать – тянуть мужа обратно. Это уже хоть что-то…

Разумеется, ни той ни другой альтернативе подобная информация, полученная из «закрытых источников», определенности не добавит, а вот масла в огонь подольет. Равно как и встречи с общими друзьями, знакомыми, со знакомыми знакомых – короче говоря, со «свидетелями». Женщине важно получить определенность, и она готова пытать тех, кто может быть в курсе. Конечно, узнав, что «они знали», она обвинит их в предательстве, но в этом сейчас ее цель – понять, как дела обстоят на самом деле. Кому-то покажется это странным, но к «горячему сердцу» женщины, переживающей развод, прилагается еще и удивительно «холодный», здравый ум. Ничего странного, впрочем, в этом нет – она борется за выживание! И хотя эмоции хлещут через край, и хотя слезы льются в три ручья, и хотя зубы скрежещут так, что вот – вот треснут и поломаются, у нее есть холодное, в каком-то смысле даже жесткое рассуждение внутри головы. В женщине, на великое счастье, глубоко укоренен инстинкт сбережения жизни, и сейчас она хватается за свою жизнь – всеми силами, всеми фибрами своего существа.

Сейчас я вспоминаю одну из своих пациенток, которая рассказывала мне реальную, но почти неправдоподобную историю. Узнав о том, что муж ей изменяет, она, будучи в состоянии полного шока, в панике – буквально ни жива ни мертва, спокойно собралась, накрасилась, пошла к той женщине (предварительно выяснив, где та живет) и, как парализованную мышь взглядом удава, привела к себе, а потом устроила с ней вечеринку. Когда же ничего не подозревающий муж вернулся домой, то застал футуристическую картину – его жена вместе с его любовницей «квасят на кухне». Несчастная любовница была пьяна в стельку, но у моей пациентки, что называется, ни в одном глазу, хотя она тоже пила, не отставала. «Вот полюбуйся!» – холодным голосом сказала она мужу, показав на пьяную зареванную любовницу. Тут же встала, пошла в ванную и вскрыла себе кухонным ножом вены.

Потом, когда она уже была у нас на отделении, я спросил у нее:

– Покончить с собой хотели?

– Нет, – категорически заявила она. – Напугать. Еще думала, как так порезаться, чтобы крови было много, но ничего серьезного не повредить. Всю квартиру кровью залила.

– Напугался? – спросил я.

– В штаны наложил, – ответила моя пациентка. – Это единственное, что его берет. Силу почувствует – и все, как шелковый.

В общем, можно себе представить, с одной стороны, состояние ее мужа, а с другой – ту степень внутренней сосредоточенности, здравости, рассудительности, расчета, с которой она действовала. Ну и нормы порядочности, конечно, вызывают вопросы. Но, повторюсь, это что-то из области «допустимых средств самообороны», неподсудное дело. Мужа, оговорюсь, она в конечном итоге вернула, но только наполовину, и тут уж и в самом деле жизнь ее превратилась во что-то ужасное. С тем она у нас и оказалась.

Да, несмотря на все, что с ней происходит в эти дни и недели, женщина намного разумнее, вдумчивее, трезвее, чем кто-то, возможно, думает. Ум ее сейчас даже яснее, чем до «пренеприятнейшего известия». Это ум холодного анатома. Женщина фактически раздваивается, потому что эмоции она не играет (она может играть, разыгрывать какие-то сцены, поступки, но не эмоции, они здесь настоящие), но и ум ее при этом сохраняет фантастическую стройность. Я говорю сейчас об этом, чтобы женщины не обманывались, чтобы они сами себя не вводили в заблуждение. Частенько они в такой ситуации говорят: «Я ничего не соображаю. Я растерялась. Я абсолютно запуталась», – подсознательно ожидая, что в ответ на их причитания сейчас кто-нибудь прибежит и окажет незаменимую помощь. Но неправда – и не прибежит, и не растерялась. Ситуация действительно не из простых, но ум в эту секунду – ясен и остер. Вопрос лишь в том, как им воспользоваться, как его употребить. Проводить ли бесконечные дознания, очные ставки, выемки и обыски, или направить эти силы и возможности в ином направлении – с целью осознания своего психологического состояния, собственных реакций, собственных действий, задач и реальных перспектив. В этом сейчас все дело. Именно от этого многое сейчас и зависит.