Плач Абалона - Джейн Уэлч

Перед дверью в коридор, который вел в сторону подножия западной башни, Каспар задержался. Он хорошо помнил когда-то висевший там гобелен с изображением случившегося больше четырехсот лет назад нападения кеолотианцев.

Изображение великого предка Каспара, барона Пеллинора, стоящего в рост на крепостной стене в одном ряду со своими лучниками и пускающего стрелы во врагов, прочно отпечаталось в памяти Каспара. Битва была кровавая, кеолотианцев перебили неимоверное множество. В результате в войне победили. Ни тогда, ни теперь у Кеолотии не было кораблей, способных сравниться с великими флотами Бельбидии, что господствовали на Кабалланском море. Единственный путь, которым кеолотианцы могли проникнуть в Бельбидию, вел с севера через ваалаканский Драконий Пал, а потом – через перешеек Торра-Альты. Этот гобелен особенно нравился Каспару: он гордился отвагой благородного предка, проявленной в бою против такого количества врагов.

Но хоть у него в жилах и течет кровь Пеллинора, а гнев Морригвэн может оказаться пострашнее армии кеолотианцев. Ее вопросы кого угодно заставят хотя бы слегка содрогнуться.

Остаток пути Каспар проделал бегом, оскальзываясь на холодных темных камнях сводчатых коридоров. По винтовой лестнице он летел через ступеньку и в результате прибыл, запыхавшись и с кружащейся головой.

На этот раз окно оказалось закрыто ставнями, и в комнате было темно, хотя горели очаг и четыре свечи. Каспару много раз приходилось видеть у Морригвэн необычные предметы, однако сейчас из-за полумрака все казалось еще более страшным и зловещим, чем обычно. В тенях, лежавших повсюду, таились артефакты, предназначенные для гаданий и предсказаний. Над углями негромко булькал котелок, сверху над очагом висел драконий коготь, грозный и изогнутый, как сабля, а рядом – конский череп. Свечи, чаши и кинжалы, разложенные причудливыми узорами на круглом столе посреди комнаты, отливали красным. Глаза у Каспара разбегались при виде бесчисленных заячьих лапок, крохотных телец птиц-корольков и горностаевых хвостиков. Наконец он поднял взгляд, чтобы поприветствовать старую жрицу.

Каспар был готов говорить с Морригвэн… но не с матерью. А именно она там и стояла, облаченная в жреческое одеяние. Легкие белые шелка, туго схваченные под грудью золотым поясом, ниспадали к стопам. Огненные волосы были распущенны по плечам, а голову охватывал обруч со знаком полной луны на лбу. Волосы были хорошо освещены пламенем, но ее глаз Каспар не мог различить в темноте. Однако он знал, что мать смотрит на него: чувствовал, как ее взгляд пронзает его душу.

– Матушка, я… – начал, было, он.

– Я знаю, – оборвала его Керидвэн с мягким горским акцентом, доставшимся ей по наследству. – Я знала, что ты не обратишь внимания на мои слова. Некронд обрел над тобой слишком много власти, Спар. По этой причине мы и вызвали тебя. Ты должен на время уехать, чтобы научиться жить без него.

– Но матушка, я не могу!.. – стал возражать Каспар. Керидвэн заставила его чувствовать себя маленьким мальчиком, а не подростком, почти уже вошедшим в возраст. Чтобы не встречаться с матерью взглядом, он стал смотреть на гобелен у нее за спиной. В отсветах углей из очага Каспар сумел разобрать очертания тринадцати деревьев священной рощи. Он перебрал в голове их имена: падуб, орешник, ольха, ясень, боярышник, дуб, жимолость, ива, дрок, рябина, терн, береза и бук. Брид научила его тайным именам их духов: Тинне, Колл, Феарнс, Нуйн, Хуатэ, Дуйр, Уйллеанд, Сайлле, Охн, Луис, Страйф, Бейт и Фагос. Чтобы заучить руны, соответствовавшие каждому дереву, понадобилась уйма времени, а на понимание их магических значений – еще больше. Эти самые руны и были вышиты на гобелене серебряной нитью, сиявшей в неярком свете. Чтобы не слушать, что говорит мать, Каспар повторял в уме значение каждого дерева.

– Само то, что ты не можешь оставить Некронд, означает, что ты должен это сделать, – сказала она мягко, но властно.

Каспар еще больше сосредоточился на значениях деревьев. Он видел, как шевелятся губы Керидвэн, однако слова таяли в тишине. «С Тинне в битве победишь; с Колл же разум озаришь…»

На какое-то время это помогло, но в конце концов Керидвэн пробила его защиту:

– Мы с Морригвэн обсуждали тебя. Говорили о нем? Да что тут вообще происходит?!

– Меня нельзя обсуждать! Я не предмет! – вспыхнул Каспар. – И не говорите мне, что мне можно, а чего нельзя! – Он шагнул на середину комнаты и вдруг запнулся, увидев, что за дверью сидит Брид. Каспар залился краской.

– Ты играешь с ним, мальчик, и всякий раз твоя воля становится все слабее, – резко проговорила Морригвэн. – Ты должен оставить крепость и Некронд на некоторое время, чтобы вернуть себе власть над собой. Смерть волчицы-матери принесет зло нам всем, и мы не можем позволить, чтобы в такое опасное время ты играл с силами Некронда.

– Я… – промямлил, было Каспар, а потом вспомнил, кто, собственно, он такой. Все-таки Карге удалось заставить его чувствовать себя беспомощно маленьким. – Такой приказ вправе отдать только мой отец. Я нужен…

Керидвэн перебила сына:

– Сегодня утром руны Морригвэн предупредили о том, что должно случиться какое-то важное событие. А потом охотник привез тело убитой священной волчицы. Теперь я сама раскину руны, чтобы увидеть, что еще мы можем узнать и как можем исцелить столь страшное зло. Ты здесь, чтобы помочь мне, Спар.

– Нет нужды раскидывать руны. И так ясно: надо отыскать щенков этой волчицы, – проскрипела Морригвэн.

– Руны мудры, – мягко сказала Керидвэн, кладя ладонь на плечо старой Карге.

Морригвэн немного расслабилась и погладила ее по руке.

– Ты права. Больно уж я устала. Брид, расставь свечи и начерти круг. Посмотрим, что мы можем сделать.

Брид взяла четыре большие белые свечи, разместила их по четырем сторонам света и поставила Каспара на западе: запад означал будущее. Две старшие жрицы стояли у своих свечей, пристально смотря на него. Под их взглядами Каспар почувствовал себя, как голый. Он хорошо ощущал их недовольство и разочарование.

Дева прошла вдоль стен, рассыпая по полу рябиновые прутья для защиты от злых духов. Когда она завершила круг, Каспар почувствовал в воздухе какое-то звонкое трепетание, будто сила жизни пробудилась и стала ярче.

По ту сторону рябиновой ограды зашевелились призрачные тени, стали шептать жестокие слова, мучавшие Каспара, насмехавшиеся над его мыслями: «Ты стоишь в священном круге с Брид. Здесь вы вместе. Прикоснись к ней, ты же знаешь, что ты ее хочешь», – дразнили они.

Каспар вспыхнул от стыда. Бесплотные голоса хохотали, как хобгоблины. Они сводили его с ума, и он не мог понять, раздаются они из воздуха или это часть его собственного сознания.