Любишь меня? Люби мою собаку! - Таня Белозерцева

черного пса. Сириуса в песьем виде он до сих пор видел мельком и в темноте, чаще всего — ночью, а теперь он увидел его при свете дня. И смог, наконец, определить его породу — дворняга. Рост примерно с телёнка, но волкодавом его можно было назвать лишь с очень большой натяжкой, потому что уши у него были висячими, как у лабрадора. Стати и шерсть тоже сбивали с толку, лапы длинные и комком, как у водолаза, а шерсть… на шее редкая, отчего создавалось впечатление шелудивости, на груди густая, штанов нет, хвост тонкий и длинный, с бахромой. Гарри так и завис, разглядывая несуразное создание — и это, простите, грим? Да ни на кнат! Ну, ростом он, конечно, приличный, здоровущий, но всё остальное заставляло желать лучшего. Пёс вопросительно наклонил голову набок, словно спрашивая — а в чем дело? Гарри улыбнулся и легонько коснулся его загривка, шепнул:

— Привет, Сириус. Покажешь, куда идти?

Пёс вильнул задом, повернулся и деловито потрусил вперед, Гарри двинулся следом. От станции и до площади Гриммо оказалось полтора километра. Ерундовое расстояние, но Гарри выдохся от столь продолжительной ходьбы и сейчас тяжело, загнанно дышал, держась за грудь. Десять лет чулана под лестницей, увы, для здоровья не проходят бесследно, а Гарри к тому же во младенчестве пережил тяжелейшую пневмонию, что, опять же, сказалось на нем… И дело даже не в дистрофичном телосложении. Как было записано в его маггловской медицинской карте: дыхательная недостаточность второй степени, хроническое поражение мозга по гипоскическому типу, тахикардия, гастродуоденит, ГЭРБ. Для Гарри это были всего лишь заумные медицинские термины, которые он и не старался понять. На деле же эти термины вылились в быструю утомляемость, «собачье» дыхание, сильное сердцебиение, слабую память и забывчивость участками — весь примерный букет болячек, заработанных Гарри от года до одиннадцати лет благодаря трогательной заботе Дурслей. Следующие два года в Хогвартсе здоровья ему, как ни странно, не прибавили, напротив, угробили полностью и окончательно. Холодные, не отопляемые помещения замка, тяжелая жирная пища на столах в Большом зале… пожалуй, только одна Гермиона и замечала, что Гарри набирает себе в тарелки кошачьи порции, по чуть-чуть того-сего. А если припомнить ядовитый клык василиска и слезы феникса, а к ним еще прибавить жуткий стресс от гибели преподавателя Квиррелла, которого — вот ужас! — он сам же и прикончил, то чего удивительного в том, что Гарри был ходячей коллекцией аллергий и приступов? Ах да, ещё дементоры его слегка приголубили, так что к первоначальному букетику прибавим ещё и кошмары с паническими атаками…

Черный пёс с тревогой посмотрел на мальчика, потом пихнул его носом в колено и, пробежав вперед, вдруг растворился в воздухе. Гарри, опешив, молча вытаращился на стык фасадов двух домов, туда, где исчез Сириус. Что за шутки? Однако не успел он толком распереживаться, как пёс появился снова. Подбежав, он всунул в руку Гарри клочок пергамента, удивленный мальчик взял его и прочел:

«Лондон, площадь Гриммо, 12»

Не успел он дочитать, как два дома пошли-поехали в разные стороны, а между ними вспух третий. И несмотря на гул и дрожь стекол в окнах, живущие в домах магглы ничего не замечали, Гарри видел, как женщина ставит на стол печеную курицу, а её муж, сидящий на стуле, потирает друг о дружку разделочные ножи. Пёс легонечко потянул Гарри за рукав, мальчик опомнился и пошел к крыльцу. Поднялся, пёс толкнул дверь лапами, и Гарри вошел в темную прихожую и почти не вздрогнул, когда на его плечи легли мужские руки.

— Добро пожаловать в Блэк-Хаус, Гарри. Ты здоров? — в голосе крестного прозвучала тревога. И Гарри снова завис — до сих пор никого не интересовало его здоровье, кроме врачей, но они не в счет, им положено. Пауза затянулась, и парнишка, спохватившись, поспешно замотал головой:

— Н-нет, я в порядке, правда!

— Точно? — судя по тону, Сириус не поверил в очевидную ложь. Гарри мучительно покраснел — вот почему взрослым так надо задавать неудобные вопросы?

— Ладно, пошли… — Сириус деликатно сделал вид, что поверил и, держа мальчика за плечи перед собой, повел к лестнице. Привел в комнату на третьем этаже и только тогда отпустил.

— Вот. Здесь тебе будет удобно, я думаю. Моя комната ниже, а наверху живет гиппогриф. Мамина спальня самая большая, ему вполне просторно.

Гарри удивленно заморгал.

— Как, гиппогриф в доме? Я думал…

— Я знаю, что ты думал, — серьезно подтвердил Сириус. — Но ты сам понимаешь, у меня нет возможности покинуть страну.

— Как нету? — возмутился Гарри. — А гиппогриф на что? У него же крылья, садись себе и лети! Для крылатых нет границ.

— Ну, раньше, может, я смог бы улететь, если бы в дом не зашел. Но, видишь ли, Гарри… — Сириус странно смутился. — С некоторых пор я являюсь пленником этого дома.

— То есть… как это? — не понял Гарри.

— Ну, понимаешь… — бедняга смутился ещё больше. — Я могу выйти из дома только в образе черной собаки. В общем, матушка какое-то проклятие на меня навесила, я не знаю, какое, а Кикимер посоветовал позвать тебя, говорит, что, может быть, ты разберешься…

На какой-то миг Гарри охватила обида — значит, на помощь его позвали, — но он тут же подавил её, не время для обид. Сириусу действительно нужна его помощь. Смущенно бормотнул:

— Кто такой Кикимер?

— Мой домовик, последний, кто остался в живых. Остальные там висят, в прихожей… — Сириус повел рукой назад, показывая большим пальцем за плечо. Гарри нахмурился, вроде бы он разглядел что-то на стене, но куда больше его внимание привлекла троллья нога у подножия лестницы, в ней стояли зонтики и трости. Сириус тем временем собрался с мыслями:

— Ладно, Гарри, располагайся. Чувствуй себя как дома. Ты не голоден?

— Нет.

— Но чай попьешь со мной?

— Ладно, — Гарри обезоруживающе улыбнулся. И Сириус вышел из комнаты, чтобы приготовить угощение для гостя.

Часть четвёртая. Осознанные потери

Разобравшись с вещами из рюкзачка, Гарри, полный самых радужных перспектив, спустился в коридор и в поисках кухни прошелся по нему, разглядывая висящие на стенах предметы — зеркало возле двери, портреты и эльфячьи головы. Последние не располагали к приятному созерцанию, и Гарри, передернувшись, поспешно прошел мимо, едва не споткнувшись о ногу тролля. Нога была отпилена примерно по колено и изнутри обита красной кожей. Тьфу ты… что за мерзкое украшение! Чувствуя тихий ужас, Гарри наконец нашел кухню и прошмыгнул за стол, пытаясь загнать подальше воспоминание о тролле, которого он встретил на