Пять избирательных кампаний Лукашенко - Александр Федута

Да, я о тех, кто выдвинул Татьяну Короткевич. Говорят, что на этот раз ее двигателям даже денег не понадобилось, хотя ни минуты не сомневаюсь, что некоторые вильнюсские фонды с радостью списали на ее кампанию определенные суммы. Просто все были уверены, что — и так сойдет!

Оно и сошло. Пустота заменила пустоту. Tabula rasa заменила бездействие. Все были счастливы. И сколько потом ни говорили об ангажированности проекта «ТаК» белорусской властью, сколько ни говорили о том, что и подписи собраны не были, и кампания по сути не велась — так кому какое дело? Все ведь с самого начала знали, чем завершатся выборы 2015 года.

Нет, речь сейчас идет не о новой легитимации президентского мандата Александра Лукашенко. Это действительно никого не волновало. Волновало бы, скорее, его неизбрание — но тут сам Александр Григорьевич был гарантом от подобной неожиданности.

Речь идет о том, что выборы 2015 года могли состояться в отсутствие оппозиции, в отсутствие власти и даже в отсутствие избирателей. Они состоялись бы и в отсутствие Республики Беларусь, но последней повезло: в ее присутствии на политической карте мира как в гарантии собственного статуса все еще был заинтересован Александр Лукашенко.

И чем черт не шутит — может быть, это и было единственной гарантией ее существования все эти годы?

Вместо эпилога. «Yellow summary»

Нет, я не ошибся. Как вы догадываетесь, если бы я хотел использовать в качестве названия этого фрагмента нашего цикла название памятного альбома «Битлз», то меня было бы кому поправить.

Но я хотел подвести именно «желтые итоги». Ибо все время, пока вы читали эти полуиронические тексты, описывающие трагифарсовую историю современной Беларуси, вы могли утешать себя тем, дескать, что имеете дело с желтой прессой, которая один хрен все исказит, напишет неправду, продастся и отдастся — ну, и так далее.

Но «желтый» — цвет не только и не столько продажности. Он — цвет здания, в котором издавна, со времен первой психиатрической лечебницы в Англии — «Бедлама», концентрировался максимум общественного безумия.

Итоги, пройденные Беларусью за пять электоральных циклов президентуры, свидетельствуют: страна сошла с ума.

Сошла с ума и впала в апатию.

Всем уже всё равно.

Бизнесу безразлично, что станет с экономикой. Не случайно наиболее серьезные корпоративные протесты вызывают вовсе не действия правительства, направленные на ее разрушение, а как раз действия, направленные на ее упорядочивание. Потому что попытка выправить экономическую ситуацию в условиях кривой статистики, кривой социальной политики, кривой системы взаимоотношения власти и общества неизбежно приводит к наиболее серьезному ощущению дискомфорта. Бизнес не может нести реальной ответственности за положение дел в стране — и не хочет. Так проще. Дай Бог нести ответственность за благополучие собственной семьи.

Какой семьи? Семья предполагает взаимную ответственность поколений. А белорусским пенсионерам давно уже безразлично, есть ли реально у молодежи возможность содержать ее и выплачивать ей пенсии. И каждому новому поколению пенсионеров это безразлично — они думают о том, хватит ли на лекарства им самим.

Неслучайно даже негосударственная пресса, которая, по идее, должна в сложившейся ситуации быть голосом здравого смысла, предпочитает критиковать правительство, высмеивать заявления и действия министров — понимая при этом, что другого выхода из тупика действительно нет. Продолжать бороться с таким смешным и беспомощным Андреем Кобяковым — что может быть проще, понятнее и приятнее?

Аппарату управления безразлично, что в реальности будет со страной и с людьми. Столько лет он жил, оглядываясь исключительно на волю одного-единственного человека, подчиняясь ей, исполняя ее, что страх наказания даже за добросовестную работу, которая почему-либо не устраивает этого человека, заглушает все остальные чувства. Государственные экономисты забывают азы теории, государственные врачи — клятву Гиппократа, государственные журналисты — долг говорить то, что они на самом деле думают. И, боюсь, государственные правоохранители и охранители забывают о реальном смысле данной ими когда-то присяге.

Последнее — особенно печально. Печально думать о том, что в трудный момент все эти «человеки с ружьями», служащие в пограничных, внутренних и иных войсках, получающие зарплату в спецслужбах, с радостью забудут о существовании Республики Беларусь — как забывают о недоразумении, случившемся в жизни человека. Что, им больше всех нужно? Мы это видели уже — в Крыму, когда вежливые зеленые недолюди легко и свободно уничтожили любые признаки государственности: вроде и был Крым украинским, а так легко оказалось — не защищать его.

Всё безразлично оказалось и оппозиции. Дело даже не в скукоживании ее до размеров кусочка шагреневой кожи из романа Бальзака. Дело в отсутствии реальной надежды на победу. Она настолько привыкла бороться сама с собой — не за голоса даже избирателей, а просто — сама с собой, что сначала разучилась договариваться — а именно это и есть политика; потом — разучилась разговаривать с людьми и предпочла имитировать этот процесс; наконец, она разучилась даже собирать подписи — и утратила при этом остатки совести и принципиальности, чтобы сказать об этом вслух…

Собственно говоря, все уже давно безразлично и Александру Лукашенко. Человек, когда-то клявшийся народу и стране в соблюдении их интересов, уже давно свел эти интересы к чарке и шкварке. Ему кажется, что эта клятва перестанет обязывать его в тот момент, когда он сыграет свой последний хоккейный матч за президентский клуб.

Будь я уверен в том, что Александр Григорьевич знаком с компьютером хотя бы на уровне младшего сына, я бы сказал: ему всё равно, что будет с программой после того, как game over. А ведь рано или поздно это случится. Оборудование стареет. Страна ветшает. И час game over все ближе и ближе.

Но всем всё равно.

Включая и вас, уважаемые читатели. Потому что приближение финала проходило на наших с вами глазах. И с нашим общим участием.

Кто-то встал в сторонке и превратился в наблюдателя.

Кто-то выжил и сумел выйти на свободу — сам, заставив мнимого победителя ощутить, что его-то он победить как раз и не смог.

И только белорусский народ некоторое время ощущал, что жить стало хуже и отнюдь не веселее.

Как сказал следователю… этот, как его… ну… который выполнял волю пославшей его партии: «Я на площадь и не собирался — меня просто таксист мимо вез, я и вышел к своим избирателям»…

Каждого из той десятки таксист привез к его избирателям. Каждому пришлось заплатить свою цену. Вот только никто — ни один из десяти — не осмеливается вслух признаться в том, стоила ли его игра такой цены.