Волшебникам не рекомендуется - Галина Гончарова

– Да хоть Ваня или Маня, – фыркнула я. – Слушай, расскажи мне о политической обстановке в этом мире, а?

– Зачем?

– Но я должна знать, у кого мне предстоит выцарапать этот путеводитель, как там бишь его, – Марьиванник?

– Междумирианник, – отчеканила ящерица. – Ладно, слушай. Сейчас здесь процветает христианство, почти как у вас несколько веков назад. Общий лозунг: «Загнать всех в рай», для непроникшихся – с добавлением: «любыми методами». К методам относятся пытки, казни, очищение водой и костром, а также искоренение всех иных форм жизни, то есть оборотней, вампиров, эльфов, гномов – в общем, всех, кто больше одарен природой. Но они, не проникшись почему-то всей святостью инквизиции, как могут, сопротивляются благому делу. Кто-то бежит, кто-то сражается, кто-то в темпе вальса маскируется под местное население. Например, эльфы дня за два до твоего появления принимали у себя священника. Но идеи христианства пришлись им не слишком по вкусу. Они решили проверить священника на благочестивость, связали его и пустили по речке без лодки. Тот, естественно, утоп. Чем и доказал свое благочестие. Но эльфов не убедил. А остальное посольство эльфы выкинули за дверь и принялись эвакуироваться. Кстати, отец принца Арена, король Кастариен, – очень активный христианин и сейчас собирается двинуть войска прямо на эльфов, тем более что его государство граничит с эльфийским лесом. А все магические книги стаскиваются к главному очистителю для уничтожения. – И Ганя хитро подмигнула мне.

– А кто такие очистители?

– Типа ваших инквизиторов.

Учитывая, сколько я читала об инквизиции, меня очистители не вдохновили.

– Добрые, значит, дяди.

– Об их доброте все наслышаны… кто удрать успел.

– Значит, надо попасть к главному очистителю, – почесала я в затылке. – Он гостей не принимает?

– Принимает. В пыточных камерах.

Туда мне еще было рано.

– Ладно, заползай обратно, а я пока поброжу по городу. Мне надо поужинать, вымыться и выспаться.

Ящерка понятливо нырнула обратно. Я вышла из тупичка и пошла куда глаза глядят. Глядели они в основном по сторонам и под ноги, так что монаха в грязно-коричневой рясе я заметила, только крепко столкнувшись с ним лбами.

– О, темная сила!

– Чтоб тебе пусто было! – взвыли мы в два голоса, и монах рассерженно уставился на меня.

– Куда несешься?!

– Сам смотри, куда лапти ставишь, чучело бритое, – не осталась я в долгу. – Последние фары церковным кагором залил, что ли?

– Да как ты смеешь, мерзавка?!

Отдавленная нога болела все сильнее, так что благоразумие отошло на задний план и не высовывало носа, чтобы по нему сволочизм не врезал. Обстановка накалялась.

– Ты, козел недобритый, сам смотри, куда прешь, – взвилась я. – Думаешь, раз юбку надел и живот отрастил, как у беременной, так тебе и дорогу уступать будут?! Лучше натужься и роди себе хорошие манеры, урод паршивый, евнух добровольный!

– Что-нибудь случилось, святой отец? – вмешались в нашу мирную беседу два стражника.

– Да, случилось! – взвился этот свин с тонзурой. – Это ведьма!! Арестовать ее!!!

– Слушай, не верещи, как кот, которому яйца дверью прищемили! – поморщилась я, понимая, что назревают некоторые осложнения.

В следующий миг мне в зад уперлись два довольно острых копья. Нет, я могла бы посопротивляться, но зачем? Так или иначе, мне нужно попасть к верховному очистителю, а меня туда буквально тащат! Может, еще и покормят? Хорошо бы. Пока мы шли по городу, я рассматривала архитектуру, людей, но тщательнее всего – дорогу. Падать еще раз в лужу не хотелось. Выводы были грустными. Архитектура убогая, зданий из камня – минимум, то есть те, без которых не обойтись. Королевский дворец, церковь, тюрьма. Остальные – деревянные дома, изредка на каменном фундаменте. Люди меня тоже не впечатлили. Одеты все крайне убого. Мужчины – в лосины и грубые рубахи до колен, кое-кто в плащах. Женщины – в те же рубахи и длинные юбки. Головы у всех женщин покрыты платками. На их фоне я в своих относительно грязных джинсах и куртке смотрелась, как африканец в тундре. Одно хорошо. Я как сникерс: под толстым-толстым слоем, только грязи. Так что необычность моей одежды в глаза не бросалась. Дороги тоже отвратные. Лужи по колено, грязь – по пояс. Оказывается, не только в России беды – дураки и дороги. Тюрьма меня тоже не впечатлила. Тоже мне, стены! Если я из такой тюрьмы не убегу – это позор для всей России-матушки в целом и для моих предков в частности. Они ж в гробах перевернутся, а потом ко мне каждую ночь являться будут, ежели я нашу семью опозорю! Я хорошо знала историю своего рода. Мама рассказывала, что моим прапрадедом был Валентин Хромая Нога – человек выдающейся биографии. Шесть доказанных грабежей с убийствами, около пятнадцати недоказанных, три ходки на Сахалин и, соответственно, три побега. В последнюю, четвертую ходку он встретил там мою прапрабабку – Аньку-модистку. Анечка промышляла более изящно. Нанималась служанкой в богатые дома, а потом там разные ценности пропадали. Убийств на ее совести не было. Но в Валентина она влюбилась по уши. И он в нее. Сладкая парочка в четвертый раз сделала ручкой каторге, грабанула машину инкассаторов, то есть карету казначейства, как она тогда называлась, поделила честно добычу – на всех четверых подельников – и осела в деревне под Псковом. Жили, как говорится, не тужили, трех сыновей родили, двух дочек… Так неужели я с такой мелочью, как средневековая тюрьма, не справлюсь? Смешно. Но повели меня не сразу в тюрьму. Стражники затащили меня в комнату, где сидел монах вдвое толще первого.

– Это вы кого привели?! – полюбопытствовал он.

– Ведьму, святой отец, – отчитался один из стражников. – Она отца Ерохимуса оскорбляла по-всякому. Он и приказал, дескать, ведите к очистителям, бес в ей сидит сильный…

Интересно, в каком месте у меня сидел бес? Может, еще узнаю?

– Ладно, отпустите ее, а сами пока в уголке постойте, – приказал святоша.

Руки на моих предплечьях разжались. Я потерла мышцы. Ну, козлы! Синяки ведь останутся. Да не до синяков сейчас! Я внаглую плюхнулась на стул напротив очистителя и закинула ноги ему на стол.

– Ну что, будешь говорить?! – и побольше наглости в голосе, побольше… Любой священник должен подчиняться старшему по званию. У них же дисциплина, как в армии!

– А… э… у… а… – выдал на-гора очиститель.

Я попробовала еще раз:

– Признавайся, негодяй, где сейчас главный очиститель?!

– Как это где? – очень натурально удивился священник. – Как и всегда, на верхнем этаже. Он же никуда и никогда не выходит…

– А колдовские книги?! – и еще больше командного рыка в голосе. Такого тона мои студенты как огня боялись. И очиститель оказался не крепче.

– А они у него…

– Хорошо. Свободен. Проваливай.

Священник послушно встал из-за стола и даже сделал два шага к двери, прежде чем до него дошел комизм ситуации. Стражники давно уже давились фырканьем в уголочке.

– Взять ведьму!!! – взвыл несчастный кошачьим сопрано. И закашлялся.

– Что ж ты так, – пожалела я его, обтирая кроссовки протоколом чьего-то допроса. – Надо было начинать хотя бы со второй октавы, а ты сразу взял ля-бемоль третьей.

Священник еще раз попытался заорать, но куда там! Я его хорошо понимала. Как у меня болело горло после лекций! Но бегемот в рясе не растерялся. И зажестикулировал. Я даже засмотрелась, попутно выдирая листки из какой-то книги на его столе и чистя ими джинсы. Это ж надо, какой талант пропадает! Его бы – да в наш двадцатый век, в эпоху немого кино! Такие бы деньги заколачивал! Это ж надо – жестами, причем более-менее цензурными, объяснить, кто я такая, откуда я на свет появилась, что со мной святая инквизиция (простите – очистители) сделает и куда меня надо вести. Я бы час на него смотрела, но, к сожалению, до стражников дошло, они цапнули меня за плечи и поволокли куда-то вниз. Мой рюкзак остался на столе священника вместе с ящерицей и кучей необходимых мне вещей. Надо будет прихватить при побеге. Так что дорогу я запоминала. Меня свели по лестнице, протащили по коридору и впихнули в темную камеру, захлопнув за мной толстенную дверь. Глухо лязгнул засов.

Я огляделась вокруг. М-да, невесело. Я охлопала карманы. Что при мне? Носовой платок, зажигалка, блокнот, ручка, часы, шпильки в волосах и нахальство. Последнего так даже переизбыток. Теперь осмотрим камеру. Да, это явно не люкс в отеле «Ритц». Мрачно, холодно, всего света – из маленького окошка под потолком, причем такого маленького, что в нем и кошка застрянет. И то решеткой перегородили. В углу куча соломы. А на соломе? Какое-то тряпье? Я с интересом посмотрела в угол.