Игра в темную - Валерий Ильичёв

- Поймите, Ильин, - вступил опять в разговор Светлов. - Агентов, да еще таких, как Пульт, за просто так не раскрывают: помимо упомянутой сделки по цветмету, за рубеж вот-вот уплывут ценнейшие иконы XVI века. Допустить этого мы просто не можем. Не имеем права.

- Значит, информация по антиквариату была подкинута именно Пульту...

О том, какие именно "крючки" развесил на Лакмуса Куб, я знал еше из утреннего разговора с Кондратовым.

- Короче, изъяв иконы, вы и сдадите Пульта... А в этот момент настоящий Лакмус продолжит свою общественно-полезную деятельность. Ловко! Вот только Пульта жаль. Подрежут его люди Куба.

- Ты там для чего, голубчик, будешь присутствовать?...

Твоё дело физически охранять Пульта от неприятностей он о тебе уже предупреждён. А сменим Пульту документы после завершения операции и отправим на заслуженный отдых... Потрудился мужик на славу, пора отпускать...

- И каким же манером вы намерены меня подсунуть бандюкам? - Я начинал злиться, в том числе и на Кондратова с его явно завышенной оценкой моей персоны.

- Пойдешь рядовой пешкой в охрану Куба, я же говорил... Все уже оговорено, легенда - самая простенькая: уволен из армии за торговлю взрывчатыми веществами. Подельники сели, ты отделался явно легким испугом.

- Охрана Куба... Почему не самого Пульта?

- Прежде чем замочить Пульта, кокнут, как водятся, его телохранителя схема классическая. Приказ о его уничтожении, и ежу ясно, легче засечь рядом с Кубом, поскольку именно от него он и будет исходить... Еще вопросы есть?

Вопросов не было. Или, напротив, было столько, что задавать их выборочно не имело смысла.

- Валентин... - Светлов назвал меня по имени, пожалуй, впервые в жизни. - У меня к тебе совет: не высовывайся там, ладушки?...

Я поглядел на полковника ФСБ с удивлением.

- Ну, чтоб было понятно - поясню на примере. В далёкие тридцатые годы одного моего дальнего родственника взяли в охрану Ворошилова. Тому как раз новую машину предоставили. Вот парень, увидев ее, без всякой задней мысли он по профессии литейщик был - и назвал коллегам марку стали, из которой кузов сделан... В тот же вечер родственника арестовали, и больше его никто не видел. Никто и никогда... Теперь ясно, что я имею в виду? Больше молчи и меньше спрашивай!

Еще один, последний, вопрос у меня все же возник.

- Могу я узнать, кто скрывается реально за кличкой Лакмус?

- Прости, Валентин... - Но даже Пульт уверен, что он - единственный агент в окружении Куба...

- От неожиданности я напрочь забыл о субординации, которую все-таки следовало соблюдать в присутствии фээсбэшника.

- Вы что же, хотите внедрить меня, даже не сообщив, кто такой Лакмус?! А если мне понадобится его помощь, информация, черт его знает что еще? Если от этого вообще будет зависеть жизнь Пульта?!

- Не кипятись. Лакмус о тебе знает прекрасно и, если понадобится, выйдет на связь. Не обижайся, но он действительно огромная ценность, а твоя задача - локальная... Да и внедрение, уверен, краткое, максимум дней на пять.

- И как же этот ваш бесценный раритет выйдет в случае надобности на связь?

- Запомни, пароль: "Молчание - золото". Ответа не требуется...

Разглядывая переминающегося с ноги на ногу Визиря, только что завершившего доклад о том, что его "мальчики" опять лажанулись, дав уйти Ваньке Стеклу, Куб мысленно ухмыльнулся. То, что у Визиря вновь случился прокол, его, в сущности, устраивало: давно пора поубавить самоуверенности норовистому советнику... Сам побег Стекла волновал его меньше всего, поскольку Куб догадывался, куда именно подался старикан.

Еще после первого блестяще выполненного задания Ванька с Солохой, получив весьма приличную сумму, купили дом в деревне, расположенной в Тверской губернии, предполагая именно там тихо и мирно доживать свой бурный век. Кроме этой деревеньки, податься старику было некуда.

Помучив Визиря суровым молчанием еще с минуту, Куб дал тому необходимый адрес, приказав выехать туда самолично вместе с оплошавшими Обручем и Чижом. Куб не сомневался, что вычислил место пребывания старика абсолютно точно. И в своей уверенности был прав: Ванька и не думал, что о его убежище известно кому-либо, кроме погибшей Солохи.

Мысль о жене не оставляла старика ни на секунду, отзываясь ломотой в сердце, не давая осознать до конца происходящее. Ему казалось, что название нужной станции прозвучало сразу же, едва он сел в поезд, а сама станция, словно по волшебству, возникла из серо-зеленой полосы, пролетавшей за окнами вагона.

Ваньке продолжало везти: идти пешком в деревеньку не пришлось, в последнюю минуту удалось втиснуться в нужный автобус, который доставил его почти до самой деревни.

Подойдя к своей избе, он легко отломил сколоченные крест-накрест доски, чисто условно прикрывавшие двери и окна, и вошел вовнутрь. В горнице, несмотря на палящую жару, пахло сыростью... Автоматически сняв со стены оставленную прежними хозяевами телогрейку, Стекло постелил ее на кровать и прилег сверху, подсунув под голову жесткую, набитую плохо высушенной соломой подушку. Сон, тяжкий и влажный, овладел им сразу. Откуда-то из подсознания вынырнули, став вдруг яркими и выпуклыми, воспоминания давно позабытого деревенского детства.

Спящий старикан вдруг увидел себя пацаном, почему-то верхом на лошади - той самой кобыле Ночке, о которой, как ни странно, оказывается, не забыл, хотя ездил на ней в ночное, пожалуй, еще пятилетним пацаном... При каждом скачке кобылы сердце Ваньки взлетало куда-то ввысь, и хотя без всякой боли, но почему-то ему казалось, что еще немного, и вылетит оно совсем...

Потом он увидел знакомое и тоже, оказывается, не позабытое озеро, а на противоположном его берегу - молодую, ослепительно красивую Солоху. Ванька пришпорил кобылу, и Ночка понесла его легко и быстро - прямо по воде туда, где радостно улыбалась Ваньке и манила его рукой погибшая жена. И не было в нем страха в тот миг, когда лошадь, так и не доскакав до смеющейся Солохи, вдруг взмыла вверх вместе со своим седоком. Ванька Стекло улыбнулся своему видению, глубоко вздохнул и умер, так и не проснувшись.

Визирь со своими людьми подехал к деревне уже на исходе ночи. Оставив машину в перелеске, вдвоем с давним подручным Обручем подошел к дверям крайней избы: Куб с абсолютной точностью описал нужный им дом. Обоих удивило, что дверь оказалась незапертой, но особо размышлять над этим они не стали, и Обруч, вскинув пистолет, бросился в темную и глухую глубину избы. Влетевший вслед за ним Визирь, чиркнув по стенам мощным фонарем, почти сразу высветил старую ободранную кровать и лежавшее на ней тело старика. Бандиты были достаточно опытны, чтобы сразу сообразить: необходимость в их акции отпала.

- Ну? - возникшую паузу прервал Обруч. - Что Кубу-то скажем?

Визирь поколебался, прежде чем принять решение, продиктованное целой чередой неудач и проколов последнего времени:

- Доложим, что придушили спящего Ваньку подушкой!

Обруч согласился легко: ,

- Тебе виднее!

А Визирю и в голову не пришло, какое ликование ощутил в этот момент его подручный. Обруч давненько дожидался счастливой возможности продвинуться по службе, заложив Кубу своего "начальничка"...

Шел третий день моей работы в охране Куба. Все это время пролетело быстро и на удивление гладко. Как мне казалось - даже слишком гладко.

Судя по всему, авторитет и впрямь, как предупреждал Светлов, предпочитал в качестве охраны бывших десантников своим блатнякам, опасаясь случайно приблизить к своей драгоценной персоне алкаша или наркомана. К тому же взяли меня сюда

по солидной рекомендации серьезного человека в ,; числе еще троих новеньких: Куб вынужден был . пополнить ряды охраны, слегка поредевшие в последнее время из-за традиционных разборок. Надо ..сказать, авторитет особо и не вглядывался в своих новеньких: с одной стороны, лица их в силу специфики работы менялись частенько, с другой - мафиози, объявивший в последнее время большую охоту, несколько подзабыл о том, что в один прекрасный день и сам может оказаться дичью... Во всяком случае, он точно не помнил об этом в тот вечер, когда я, заступив на очередное дежурство, должен был сопровождать Куба в числе прочих "коллег" на деловую встречу в ресторане. Именно здесь Куб едва не поплатился за свою самонадеянность.

Заняв вместе с деловым партнером столик подальше от грохочущей эстрады, он углубился в обсуждение очередной сделки и успешно отключился от реальности... Мы - я, Обруч и Чиж, - как водится в таких ситуациях, заняли соседний столик, преграждающий путь к объекту. Среди наших сыщиков именно я отличался особой способностью чувствовать спиной чужие, слишком пристальные взгляды; честно говоря, моей личной заслуги в этом не было, данное врождённое качество весьма осложняло мне жизнь чуть ли не с детства. Тот факт, что я сразу же устроился в тот вечер спиной к залу, оправдал себя практически сразу: знакомая дрожь тут же коснулась позвоночника. Резко обернувшись, я успел заметить колыхнувшуюся тяжелую гардину, за которой находился внутренний холл ресторана и туалеты.