Прощай, Алиса! (СИ) - Ловыгина Маша

Андрей не сомневался, что Брага отстегивал средства нужным людям, чтобы сохранять не только видимость прибыльного предприятия, но и иметь возможность заключать договоры о переработке с теми, кто доверял их мнению. Рука руку моет, а Брага всегда умел вовремя подсуетиться, чтобы выйти сухим из воды. Теряют те, кто пытается быть честным. Они проигрывают в борьбе за благополучие, потому что не могут поступиться своей честью и совестью.

«А я смогу, — усмехнулся Андрей, — потому что врага следует бить его же оружием. Особенно такого, как эта гнида Бражников».

И все же сейчас, сидя в кресле посреди номера и слушая гудение кондиционера, Андрей Ольховский все время сбивался с нужных мыслей. Как бы он ни старался сосредоточиться на главном, как бы ни не заставлял себя вновь и вновь просчитывать каждое свое слово и действие, перед его внутренним взором вставало лицо Алисы Бражниковой, и ее зеленые глаза буравили его, вызывая мурашки по всему телу.

— Это все от недотраха, — разозлился он. — Правило номер один: перед работой не пить. Номер два: хорошенько выспаться. И номер три: в одиночестве. — Андрей встал и подошел к окну. Одернув штору, поморщился от яркого света. — Но надо иногда делать себе поблажки, иначе одна голова перестает работать, а вторая пытается встать на ее место. — Он сделал несколько размашистых движений руками и пробурчал: — А нам такой футбол не нужен, дорогие товарищи.

Подхватив пиджак, он вышел из номера и спустился на ресепшен.

— У вас автомат с сигаретами есть? — спросил, брезгливо стряхивая с пиджака несуществующую пылинку.

— Добрый день! Нет, по законодательству мы не имеем права продавать табачные изделия. — Дежурная мило улыбнулась, но при этом бросила быстрый взгляд куда-то через его плечо.

Через мгновение Андрей почувствовал движение у себя за спиной. Напрягся, но оборачиваться не стал. По стене скользнула тень.

— Дмитрий Валентинович? Головастый? — вкрадчиво произнес мужской голос.

Не спеша, Андрей развернулся и принял соответствующий его положению вид: вздернул подбородок и приподнял левую бровь.

— А я смотрю: вы не вы… — К нему навстречу шел загорелый, совершенно лысый мужчина в темном пиджаке и голубой рубашке.

Андрей не ответил, продолжая разглядывать незнакомца и покручивая браслет часов.

— Вы меня, конечно, не помните, — мужчина протянул ладонь. — Гантемиров, городская администрация. — Он откашлялся. — Мы с вами пересекались в… — его взгляд метнулся в сначала в сторону, а затем уткнулся в переносицу Ольховского.

— В Москве? — сделал удивленное лицо Андрей и пожал вялую и холодную, похожую на выброшенную на берег рыбу, ладонь. — Вы были на приеме у… — он поднял палец вверх.

— Да, именно! — тут же подхватил Гантемиров, а затем прихватил Андрея за локоть. — Не ожидал вас здесь увидеть.

— Простите, не знаю вашего имени-отчества, — процедил Андрей, аккуратно высвобождая локоть.

— Да боже мой, Дмитрий Валентинович, можно просто по фамилии! Какими судьбами к нам? Недвижимость присматриваете? Могу свести вас с начальником кадастровой палаты. — Гантемиров улыбнулся, но глаза его в этот момент цепко изучали Андрея.

— Нет-нет, у меня совершенно другие планы.

— Понятно! И как это вы мимо нас проскочили, не понимаю, — пробормотал Гантемиров. — Вы же знаете, как для нас важно и почетно принимать таких людей.

— Не надо преувеличивать, — отмахнулся Андрей. — К администрации Тимашаевска у меня нет никаких вопросов. Мой приезд сюда связан с… Впрочем, неважно.

— Мы вас просто так не отпустим, даже не надейтесь!

— Мы? — Андрей почувствовал холодок на затылке.

— Я и мои друзья. Так сказать, представители местного руководства.

Фраза получилась обтекаемая, но Андрей понял ее правильно. Да и руководство Тимашаевска в лице Гантемирова представлялось ему именно таким: с резиновой улыбкой на бледных узких губах и пронзительным взглядом, полным расчета и ледяного холода.

— Думаю, вечер в дружеском кругу, скажем, с бокалом хорошего коньяка, — это именно то, что необходимо после рабочего дня, — негромко произнес Гантемиров. — Когда вы уезжаете?

Андрей посмотрел на часы и сдвинул брови, изображая раздумье.

— Определенно завтра. Мне еще нужно заехать в Балашевскую, там животноводческая ферма, и мне хотелось бы… — он кашлянул. — Это рабочие моменты, не обращайте внимания.

Гантемиров поднял руки:

— Понимаю. Так как? Отужинаете с нами? Познакомитесь с хорошими людьми. Мало ли, пригодимся?

— Даже не знаю, — с сомнением в голосе протянул Андрей, — меня ведь это ни к чему не обязывает?

— Что вы, что вы! Воспринимайте все как дружеские посиделки, не более того.

— Ну хорошо, договорились. Скажите, куда подъехать.

— А я сам вас заберу.

— Нет, — голос Андрея прозвучал чуть резче, чем было необходимо. — Все же я предпочту свою машину.

— Конечно, — кивнул Гантемиров, — ваше право. Тогда, если вы не заняты, можем отправиться прямо сейчас. Мы как раз планировали немного развеяться после трудовых будней у Вити Бражникова. У него прекрасный дом и чудесная семья. И, знаете, руководитель он тоже замечательный. Вы, кстати, не были на его предприятиях?

— Нет, пока не довелось, — совершенно искренне соврал Андрей, тем самым добавив своей легенде нужный градус.

Ноздри Гантемирова затрепетали, на губах появилась едва заметная улыбка.

«Раскусил», — удовлетворенно подумал Андрей, а вслух сказал:

— Дайте мне пять минут, я только захвачу документы и ключи от машины.

— Давайте, жду, Дмитрий Валентинович, — потер ладони Гантемиров.

«К вам едет ревизор, — усмехнулся про себя Андрей и, не спеша, направился к себе. Завернув к лестнице, остановился и прислушался.

— Да, согласился. Скоро будем. Не знаю! Вроде он…

6 Алиса

Алиса поскреблась в дверь материнской комнаты, из-за которой едва слышно звучали музыка и голоса.

— Мам, можно?

Внизу тоже играла музыка, раздавались шаги и мужской смех. Компания отца оккупировала гостиную, а значит, гости планировали быть в их доме до самого утра. С улицы уже тянуло дымком. Алиса знала, что Гоча еще с утра разделал баранье мясо на куски и порубил лук, чтобы потом залить все это минералкой. Охапки зелени, горка лимонов, свежие томаты и «синенькие» ждали своего часа. У нее еще теплилась надежда, что после обильного ужина отец уедет, но увидев в окно, как из багажника приехавшей машины достают коробки со спиртным, она лишь тяжело вздохнула.

Толкнув дверь, Алиса заглянула в комнату и повторила:

— Мам?

Работал большой телевизор. С экрана тягуче-томно доносилось любовное признание, от которого у Алисы скривились губы. Она терпеть не могла подобные сериалы, но мать, которая сейчас лежала на огромной кровати, не могла без них жить. Рядом с ней на столике стояли бутылка с красным вином и бокал со следами помады.

Ее матери еще не было тридцати восьми, и она все еще была красива. Но глядя на нее, Алиса понимала, что та сдала свои позиции без боя более молодым соперницам. Не потому, что не могла бороться, а потому что не хотела. По сути, она была одной из многих, таких же любовниц отца, но она жила в его доме на правах хозяйки и гордилась своим статусом. Да, отец частенько напивался, но он и в трезвом виде мог наорать или ударить ее, однако мать терпеливо сносила его характер и не видела причин что-то менять. Зачем, если можно хорошо есть, сладко пить и ни о чем не думать? По крайней мере, сейчас, пока все это ей доступно. И если не мешать мужу, не перечить ему и не возмущаться, то и особых проблем не возникнет. Алиса прекрасно знала эту философию матери и наблюдала ее изо дня в день.

— Мам, мне спросить нужно, — Алиса вошла и прикрыла за собой дверь, поморщившись от спертого, наполненного запахами вина и духов воздуха. — Ты меня слышишь?

Мать повернула голову и посмотрела на нее невидящим взглядом.