Барон и Лаура (СИ) - Сван Тата

И приснится же такое, однозначно, полная чепуха, — решительно попытался убедить я сам себя в иллюзорности разговора с Бароном Сваном.

— Ага, как же. Ты на самом деле считаешь, что тебе все это приснилось, — возразил мне внутренний голос. Кого ты пытаешься обмануть?

Появление еще одного собеседника у меня в голове, пусть и в виде собственного внутреннего голоса, окончательно меня доконало и я впал в состояние философской отрешенности. Пусть себе болтают что хотят.

Глава третья. Дворцовые будни. Интриги и развлечения

Глава третья. Дворцовые будни. Интриги и развлечения.

Суматоха безумного дня, посвященного истерикам моей невесты, многочисленным примеркам и переодеваниям, связанными с выбором для меня приличной одежды, ожидание в очереди из длинной вереницы экипажей, прибывших на бал к герцогу, наконец, окончились, и мы с Лаурой стоим на входе в большой зал, наполненный сотнями гостей. Церемониймейстер громко объявляет наши имена — Барон Андре Сван со своей невестой графиней Лаурой Суган. Похоже, интрига предстоящего бала, связанная с передачей руки и сердца Лауры в лапы братьев Оушей была известна подавляющему числу присутствующих. Поэтому та гробовая тишина, которая установилась в зале после нашего представления, была не удивительна.

Ситуация напомнила мне первую встречу с Падишахом. При этом воспоминания оказались столь яркими и сильными, что я на минуту выпал из реальности, замерев на входе в зал. Этой минуты оказалось достаточно, чтобы в голове пробежала вся цепочка событий двадцатилетней давности. Тогда тоже установилась гробовая тишина стоило мне в сопровождении двух нукеров войти в зал.

Красочное, прекрасно срежиссированное и блестяще исполненное действие. Распахивается трехметровая бронзовая дверь, охраняемая двумя копейщиками стражами и открывается вид на огромный зал в дальнем конце которого расположен невысокий подиум, устланный коврами. На подиуме в самом центре сидит на подушках сам Падишах, скрестив ноги по-восточному. Вряд ли у кого-то еще в тюрбане мог оказаться изумруд такого размера. Впрочем, изумруд, пиалу в руках и дымящий кальян я детально разглядел только через некоторое время, оказавшись поближе. А пока только сидящая фигура, стоящие по бокам ближайшие советники, два десятка стражников в трех метрах за спиной у Падишаха, выстроившиеся в ряд от одной стены зала до другой.

Падишах тихо беседует со своими советниками, верноподдано склонившимися к нему и постоянно кивающими головами. На площадке перед подиумом извиваются гибкие полуодетые фигурки девушек танцовщиц. Стелиться тихая протяжная музыка. В самом зале не менее трехсот человек. Судя по всему — местный бомонд. Все при бородах и в тюрбанах. Обстановка достаточно демократичная. Присутствующие разбиты на небольшие группы, внутри которых индивиды едва слышно переговариваются друг с другом иногда медленно двигаются от одной группы к другой.

Однако, наше появление мгновенно изменило диспозицию. Когда я сказал наше появление, я имел в виду себя, тысячника, командующего отрядом, захватившим меня в плен, двух нукеров охранников и переводчика латиниста.

Сделав пару шагов, тысячник остановился и согнулся в низком поклоне. По бокам от меня двое нукеров, держащих в руках концы толстой веревки. Этой веревкой я был многократно обмотан, от плеч до кобчика, так что руки оказались тесно примотаны к туловищу. Сзади мой знакомый переводчик латинист. При нашем появлении в зале установилась мертвая тишина. Резвыймужик из числа ближайшего окружения подскочил к Падишаху и что-то сказал. Падишах кивнул. Раздалась отрывистая команда. Толпа отшатнулась к стенам, освободив широкий проход посредине зала. Танцовщицы словно стайка рыбок метнулись в сторону. Тысячник зашагал по возникшему коридору в сторону Падишаха, непрерывно кланяясь, а нукеры одним ловким движением подбили мне ноги и поволокли на веревках вслед за тысячником, пресекая попытки встать на ноги. Быстро сообразив, что так положено по протоколу, я расслабился и заскользил по мраморному полу, украшенному причудливой геометрической мозаикой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Меня поставили на колени прямо перед площадкой на которой расположился Падишах. По бокам все так же стояли нукеры, растягивающие концы веревки. Тысячнику позволили подняться на помост и облобызать ковер у ног Падишаха. Падишах тихо произнес несколько слов, судя по всему одобрительных и жестом приказал тысячнику занять место в задних рядах ближайшего окружения. Не оставалось сомнений, что тысячник получил даже больше чем мечтал. Наконец дошла очереди и до меня. Шевельнув мизинцем Падишах приказал поставить меня на ноги. Я восхитился догадливостью нукеров, мне бы в голову не пришло что такое малозаметное движение что-то значит.

Я стоял а Падишах сидел на возвышении. Теперь наши лица оказались на одинаковой высоте и я смог внимательно рассмотреть лицо Падишаха. Зрелый красивый мужчина лет сорока пяти. Небольшая черная бородка, длинный ястребиный нос и пронзительные темно карие, почти черные глаза. Лицо Падишаха оставило у меня приятное впечатление. Лицо умного и властного человека. Судя по всему, Падишах также внимательно рассматривал меня. И могу поклясться, я ему не понравился. Падишах прикрыл глаза и задумался. Похоже выбирал между четвертованием и кипячением заживо. Наконец открыл глаза громким низким голосом сказал. Прежде чем я решу твою судьбу ответь мне, зачем тебе золото. За спиной залопотал переводчик Однако я больше не собирался скрывать свое знание арамейского.

— Уж что-что а золото мне точно не нужно. Мое знание языка и мой ответ удивили Падишаха.

— Если тебе не нужно золото, тогда зачем ты пришел в мою страну? Все вы крестоносцы воюете за золото и ради золота.

— Зачем? — Переспросил я. — Во первых, из любопытства: всегда хотел здесь побывать, полюбоваться местными красотами. Во-вторых, мой приемный отец сказал мне, что я должен поучаствовать в этой заварушке. И в-третьих, восточные женщины очень красивые. Хотел познакомиться.

— Боюсь, что тебе очень не повезло, — усмехнулся Падишах. — Во-первых, ты вряд ли сможешь разглядеть красоты моей страны, после того как тебе отрубят руки и ноги.

При этих словах по залу прокатилось волна приглушенных восклицаний, половина из которых была исполнена в мажорном ключе, наверное это были те, кто сделал ставку на мое четвертование, потому что вторая половина присутствующих высказала свое разочарование. Падишах сделал вид, что ничего не услышал, несомненно был в курсе национальной забавы — ставок на вид казни, и продолжил.

— Во-вторых, твой отец обыкновенный глупец.

— И в-третьих, самая красивая женщина Востока, не считая моих жен конечно, сейчас в гареме у моего визиря. Я сам подарил ее своему любимому слуге. Но для того, чтобы увидеть ее, тебе нужно убить моего визиря. Иначе он не согласится на ваше знакомство, — попытался пошутить Падишах.

Окружающие впали в прострацию — не могли сообразить как реагировать на слова Отца Наций — то ли хихикать, высказывая восхищение юмору шефа, то ли закатывать вверх глаза, будучи потрясенными его мудростью или, наконец, злобно скалиться на меня, усмотрев в словах Падишаха угрозу неверному, то бишь мне. Большинство постаралось изобразить на лице композицию из всех трех гримас. Получилось совершенно омерзительно.

— Убить твоего визиря? — Поинтересовался я, продолжая беседу. — Это вот того бородача с саблей и выпученными глазами, стоящего справа от тебя?

— Да это он, — засмеялся Падишах.

Мне показалось, что наш разговор не очень понравился визирю. Его лицо покраснело, глаза выкатились, а рукиа лихорадочно сжала эфес сабли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Прошу меня великодушно простить, Падишах, но позволь еще раз уточнить у тебя, я действительно должен убить твоего визиря?

— Конечно, ты должен убить моего любимого визиря, если не передумал знакомиться с восточными женщинами. В противном случае тебя уже ждет палач. — Падишах пришел в прекрасное расположение духа и веселился от всей души.