Инстинкт и социальное поведение - Абрам Фет

_________

Благодарности

Эта книга возникла после чтения памфлета Ф. А. Хайека «Пагубное самомнение», удивившего меня полным забвением биологической природы человека. Мои доводы против Хайека казались мне очевидными, но по настоянию покойной Натальи Ильиничны Черновицкой я принялся их записывать. Ей я и обязан появлением предлагаемого тома, где, в конечном счете, я далеко вышел за пределы первоначальной полемики.

В этой работе мне помогли друзья, А. В. Гладкий, Т. И. Перепелова и особенно Р. Г. Хлебопрос, возглавляющий красноярскую школу теоретической биологии. Его идеи я отметил в ряде мест книги.

А. И. Фет

Глава 1.

ИНСТИНКТ

1. Понятие инстинкта

Поведение человека, как и всех животных, зависит от наследственных механизмов. Всегда было известно, что животное каждого вида имеет от рождения некоторый набор присущих ему способов поведения, характерный для этого вида.

Средневековые схоласты не сомневались, что живые организмы получают при рождении все свои способности от бога. Они полагали, что человек, их повелитель, наделяется от рождения сверхъестественной духовной силой – бессмертной душой. Более того, философы вплоть до Нового времени полагали, будто человек уже при рождении обладает некоторым "априорным знанием", включающим основные понятия математики, логики, и даже представление о боге.

Последний удар этим представлениям нанесли философы-эмпиристы семнадцатого и восемнадцатого веков, в особенности Локк и Юм, по существу отрицавшие все «невидимые» факторы в поведении животных и человека. Они сводили все способности живых организмов к реакциям на полученные ощущения и к основанным на этом опыте процессам обучения, согласно афоризму: nihil est in intellectu quod non fuerit prius in sensu (в разуме нет ничего, чего не было раньше в ощущении). Крайним выражением их доктрины было представление, будто психика новорожденного пуста, как «чистая доска» (tabula rasa). Таким образом, предполагалось, что при рождении животное (и человек) «ничего не знает», но многому способно научиться. Однако, такая способность уже предполагает весьма сложное строение системы, усваивающей обучение – строение, вряд ли совместимое с представлением о «чистой доске».

Биологи стали называть врожденные способы поведения словом «инстинкт», от латинского instinctus, означающего «побуждение». Неумение биологов объяснить, откуда берутся такие побуждения, породило в девятнадцатом веке построения так называемых «виталистов», постулировавших для этой цели особую «жизненную силу», присущую всему живому и не сводимую к другим, известным из физики силам природы. В этой «жизненной силе» нетрудно было узнать возродившееся представление о душе, распространенное с человека на все живые организмы, и хотя такую силу нельзя было обнаружить на опыте, эта спекуляция перешла в модную философию того времени, так называемый «интуитивизм».

С другой стороны, психологи-бихевиористы, последователи В. Вундта, Э.Л. Торндайка и И.П. Павлова, придерживаясь концепций эмпиризма, пытались свести все поведение животного к реакциям на те или иные стимулы, наблюдаемым в лабораторных условиях. Поскольку бихевиористы не признавали врожденных механизмов поведения, они избегали самого понятия «инстинкт». Это резко ограничивало понимание поведения: уже простейшие физиологические функции – такие, как дыхание и сокращение сердца – не являются реакциями на внешние условия, а стимулируются «эндогенными», то есть врожденными внутренними механизмами, хотя и находящимися под влиянием внешней среды; кроме того, поведение животного в природных условиях несравненно сложнее, чем в лабораторном опыте.

Между тем, к середине двадцатого века возникла новая наука о поведении – этология, главным создателем которой был Конрад Лоренц, величайший биолог нашего времени. Эта наука оказалась в полном согласии с современной экспериментальной физиологией и кибернетикой, и в свете ее достижений заблуждения виталистов и бихевиористов стали уже достоянием истории. Инстинкты стали в этологии предметом глубокого изучения. Нет надобности отказываться и от самого термина «инстинкт», принятого такими исследователями, как Дарвин, Лоренц и Тинберген. Я попытаюсь объяснить дальше в этой главе, чтo в настоящее время называется инстинктом.

Как уже было сказано, инстинкты – это врожденные способы поведения животного. Они вовсе не сводятся к реакциям на происходящее в окружающей среде. Животное часто проявляет инициативу, то есть начинает некоторую последовательность действий, приводящую к полезному для него результату. По аналогии с поведением человека, такое поведение животного называли целенаправленным, или целесообразным.

Биологи всегда поражались совершенной приспособленностью животных к условиям их жизни. В ряде случаев они могли видеть, "зачем" нужны животному те или иные формы строения или способы поведения. Например, кривые когти кошки служат ей, чтобы хватать мышей, и для поимки мышей у кошки есть сложные приемы охоты. Дарвин показал, каким образом возникли эти приспособления. В данных природных условиях животные одного вида вступают между собой в конкуренцию за использование имеющихся ресурсов, в которой более приспособленные особи имеют больше шансов выжить и оставить потомство, передавая ему свои свойства. В конечном счете остаются лишь особи, обладающие полезным свойством, и вид таким образом меняется. Этот процесс Дарвин назвал естественным отбором.

Таким образом, совершенные приспособления живых организмов получили причинное объяснение, и все представления о "целях" развития, чуждые научному объяснению природы, были изгнаны из биологии. Когда биолог спрашивает, "зачем" нужна некоторая форма или некоторое поведение, этот вопрос надо понимать в следующем условном смысле: "какие природные условия вызвали естественный отбор, выработавший эти приспособления". Говорят, что эти условия производят селекционное давление, способствующее этим приспособлениям. Говорят также, что эти приспособления способствуют сохранению вида, поскольку виды, у которых не выработались такие приспособления, попросту не могли выжить.

Как видно из наблюдения животных, их поведение следует определенным правилам, напоминающим программы работы машин, но более сложным. Может показаться, что слово «программа» вряд ли подходит к бессознательному поведению животного, и потому должно быть поставлено в кавычки. Но существуют программы, не составленные человеком. В самом деле, в основе всех форм поведения животного лежит врожденная программа построения индивида, записанная в молекуле дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), несущей в себе наследственную информацию о строении и функциях этого животного. Эта информация «закодирована» в виде строгой последовательности нуклеотидов – групп атомов, задающих производство аминокислот и, тем самым, составляющих организм белков. Нуклеотиды играют ту же роль, что буквы в написанном человеком сообщении; отсюда и пошло выражение «генетический код».

Расположение кодирующих символов в одну строку, или «линейное» расположение, есть простейший и самый естественный способ передачи сообщений, в котором, разумеется, порядок записи символов важен для «прочтения» заложенного в сообщении содержания. Этот способ «изобрела» эволюция миллиарды лет назад; поскольку он лежит в основе жизни, неудивительно, что им воспользовалось и человеческое мышление, которое выражается словесным языком и записывается в виде текстов. Изобретатели компьютера сознательно воспроизвели его в кодировании компьютерных программ условными знаками. И когда через несколько лет – в пятидесятых годах – Крик и Уотсон открыли механизм молекулярной наследственности, общий для всех живых организмов, они с самого начала сопоставляли программы, записанные в ДНК, с компьютерными программами. Естественно, такой способ выражения стал неизбежным при рассмотрении инстинктивного поведения: оно уподобляется работе компьютера по заданной программе.

Иначе говоря, для понимания определенных закономерностей человеческого поведения полезной моделью человека оказывается компьютер. Конечно, это никоим образом не означает, что человек есть нечто вроде компьютера, как это провозглашали на заре кибернетики некоторые ее энтузиасты. Напомним, что такое модель. Пусть изучается сложная система A; допустим, что мы нашли более простую систему A', воспроизводящую с достаточным приближением некоторые структуры и функции системы A. Тогда A' называется моделью A, и на такой модели можно изучать интересующие нас структуры и функции, отвлекаясь от других структур и функций, имеющихся в A. Когда, например, студент Базаров «резал лягушек», он делал это для изучения анатомии и физиологии человека, то есть структуры и функций человеческого тела. Человек был здесь системой A, а лягушка – системой A', и Базаров занимался моделированием человека, хотя он делал это задолго до научного употребления слова «модель». Точно так же, как лягушка может быть упрощенной, неизбежно искаженной, но полезной моделью человека, имитирующей его телесные функции, компьютер удобен для изучения некоторых простейших способов мотивации человеческого поведения. О более сложных явлениях жизни я буду говорить на другом языке.