Квартира в Париже - Люси Фоли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверняка кот запрыгнул мне на спину, и, когда я упала, вонзил когти. Теперь он глядит на меня, прищурив свои зеленые глаза, и издает пронзительное «мяу», будто спрашивая, какого черта я здесь делаю.
Кот! Боже правый! Меня разбирает смех, но я быстро замолкаю, слишком уж странно звучит эхо в просторной квартире.
А я была и не в курсе, что у Бена есть кот. Разве он любит кошек? Жаль, что мне так мало о нем известно. Хотя я вообще не так уж много знаю о его нынешней жизни.
– Бен? – кричу я. И вновь ко мне возвращается эхо моего голоса. Никто не отвечает. Такого я не ожидала: здесь слишком тихо, слишком пусто. А еще странный запах. Какой-то химический.
Внезапно мне захотелось выпить. Я захожу на маленькую кухню и начинаю рыться в шкафах. Сперва – главное. Нахожу полбутылки красного вина. Не очень-то люблю вино; предпочитаю что-нибудь покрепче, но у нищих нет выбора, эта фраза сошла бы за девиз всей моей дерьмовой жизни. Я плеснула вина в стакан. Рядом обнаружились сигареты, ярко-синяя пачка «Житан». Я не знала, что Бен все еще курит. Неудивительно, что братец выбрал модную марку французских сигарет. Я выуживаю одну, закуриваю, затягиваюсь и кашляю, как в первый раз, когда один знакомый парнишка из приемной семьи дал мне затянуться: крепкая, пряная сигарета, без фильтра. Мне не особо понравилось. Тем не менее я засовываю оставшуюся пачку в задний карман джинсов – он мне должен – и впервые как следует осматриваю квартиру.
Я, мягко говоря… удивлена. Не помню, что именно я себе представляла, но точно не это. У Бена был вкус, щегольство (хотя я никогда не говорила ему это в лицо), а квартира, где он поселился, оклеена старинными старушечьими обоями, серебристыми в цветочек. Коснувшись ближайшей стены, я понимаю: это все-таки не бумага, а давно выцветший шелк. Там, где когда-то висели картины, обои ярче, а еще замечаю маленькие ржавые пятна на ткани. С высокого потолка свисает люстра с завитками. Длинная нить паутины лениво раскачивается взад и вперед – должно быть, откуда-то дует ветерок. И, возможно, за этими оконными ставнями когда-то были занавески: я вижу наверху пустой карниз, медные кольца все еще на месте. Прямо перед окнами письменный стол. Полка с несколькими книгами в кремовых обложках, большой темно-синий словарь французского языка.
В углу вешалка, на ней только куртка цвета хаки; припоминаю, видела ее на Бене. Может быть, даже в последний раз около года назад, когда он приехал в Брайтон и пригласил меня на обед, перед тем как снова исчезнуть из моей жизни. Я обыскиваю карманы и вытаскиваю связку ключей и коричневый кожаный бумажник.
Разве не странно, что Бен не прихватил их с собой?
Я открываю бумажник: в заднем кармане несколько евро. Прикарманиваю двадцатку, а затем, на всякий случай, еще и пару десяток. Все равно я бы попросила одолжить немного денег, будь он здесь. Верну ему… когда-нибудь.
Впереди, в отделении для банковских карт вставлена визитка: Тео Мендельсон. Парижский редактор, «Гардиан». И шариковой ручкой написано, видимо, почерком Бена (порой он присылает мне открытки на день рождения): ЗАИНТЕРЕСОВАЛСЯ ИСТОРИЕЙ! ХОЧЕТ ПОДРОБНОСТЕЙ.
Затем я перевожу взгляд на ключи. Один из них для скутера «Веспа», что странно, поскольку в последний раз я видела Бена за рулем старого «мерседеса» с откидным верхом. Другой ключ – тяжелый, антикварный, больше подходит для этого места. Я подхожу к двери и пробую ее: замок щелкает.
В глубине живота нарастает неприятное чувство. Может, у него еще один набор ключей, рассуждаю я. Это могут быть запасные, которые он собирался мне одолжить. Возможно, у него есть дополнительный ключ от «Веспы»: может, он даже куда-то на ней уехал. Что касается бумажника, то, наверное, просто носит с собой наличные.
Затем я нахожу ванную. Здесь особо рассказывать нечего, разве что у Бена вообще нет полотенец, что довольно странно. Я возвращаюсь в гостиную. Проход в спальню через закрытые французские двойные двери. Я направляюсь к ним, кот следует за мной как тень. На долю секунды я останавливаюсь.
Кот снова мяукает, словно спрашивая: ну и чего же ты ждешь? Я потягиваю вино. Вдыхаю поглубже. Распахиваю двери. Еще один вдох. Открываю глаза. Пустая кровать. Пустая комната. Никого. Выдыхаю.
О’кей. Я и в самом деле не ожидала, что обнаружу такое. Это не Бен. С Беном все в порядке; это я все напутала. Но когда однажды с тобой уже произошло такое…
Покончив с вином, я приступаю к обыску шкафов в спальне. Ничего интересного, единственное, что мне удалось узнать: большая часть одежды брата из «Акне Студиос» (кому в голову пришло назвать так марку) и «Эй. Пи. Си».
Вернувшись в гостиную, выливаю остаток из бутылки в бокал и подхожу к столу у больших окон. На столе нет ничего, кроме старой авторучки. Даже ноутбука. Мне казалось, Бен никогда с ним не расстается, даже когда мы обедали, он что-то печатал, ожидая заказ. Я думала, он вечно таскает его с собой повсюду.
Внезапно у меня возникает четкое ощущение, что я не одна, что за мной наблюдают. По спине бегут мурашки, кто-то точно впивается в меня взглядом. Я оборачиваюсь. Никого, кроме сидящего на кухонном столе кота.
Кот смотрит на меня несколько секунд, затем склоняет голову набок. Впервые я вижу, чтобы он сидел так спокойно. Он подносит лапу ко рту и облизывает. Именно тогда я замечаю, что и лапа, и белая манишка испачканы кровью.
ДЖЕСС
Я пытаюсь поймать кота, чтобы рассмотреть поближе, но он выскальзывает из рук. Может быть, он просто поймал мышь или кого-то еще? В одной из моих приемных семей была кошка, Сьюки. И хотя она была мелкой, но могла изловчиться и поймть голубя: однажды она вернулась как из фильма ужасов, вся в крови, а утром моя приемная мать Карен нашла обезглавленную птичку. Уверена, что где-то в квартире лежит какое-то маленькое мертвое существо, которое только и ждет, когда я на него наступлю. Или, может быть, кот убил кого-то там, во дворе – окна приоткрыты, должно быть, так он выходит из дома и возвращается обратно.
Тихо, надо успокоиться. Меня немного трясет. Когда это бросилось мне в глаза, я подумала…
Нет. Я слишком устала. Просто нужно немного поспать.
Бен появится утром, расскажет, где он был, а я предъявлю ему, какой
